АНДРЕЙ СМИРНОВ: "Существую сам по себе"

Беседу вела Светлана ХОХРЯКОВА
Фото И.Яковлева

На Сочинский кинофестиваль режиссер Андрей СМИРНОВ был приглашен в числе создателей картины "Дневник его жены". Андрей Сергеевич исполнил в фильме роль русского писателя Ивана Бунина. Фильм вызвал самые разные чувства у публики и критиков: его хвалили, корили, но, как бы то ни было, фатально он никого не огорчил. Не получился пошлым, хотя подобная опасность была.

Ну в самом деле, Бунин немолод, у него смутные отношения с женой Верой, в их общем доме живет молодая поэтесса Галина, и он ее страстно любит, а та уходит от Бунина даже не к другому мужчине, а к женщине. Смирнов оказался мужественным человеком. Спокойно выслушал не самые комплиментарные мои вопросы. Не со всяким творческим человеком подобное возможно.

    

- Андрей Сергеевич, знаю, что вы основательно погружались в материалы, связанные с жизнью и творчеством Бунина, что безумно любите этого писателя. А правда ли то, что Иван Алексеевич очень не хотел, чтобы его дневники были обнародованы даже после смерти?

- Не только дневники, но и свои письма он запрещал печатать. Не раз и не два он повторял: возмутительно, что публикуются письма писателей после их ухода, что копаются в интимных подробностях их жизни. Для него самая мысль о том, что какой-то посторонний человек, тем более из последующего поколения, будет иметь доступ к его личной жизни, получит о ней полную информацию, была абсолютно ненавистна. Поскольку он был человеком желчным, темпераментным, у него все это вызывало ярость. Ведь он даже тексты своих произведений продолжал бесконечно переделывать до последнего дня жизни. Умер Бунин в 1953 году в 83-летнем возрасте. Последние его пометки сделаны буквально за несколько дней до смерти. Печатать следовало так, а не иначе, по его убеждению, строго в соответствии с его указаниями. С Россией у Бунина, жившего во Франции, никаких связей не было. Году в 1945 - 46-м определенные колебания он, видимо, испытывал, когда его уговаривали вернуться на родину, сулили золотые горы. Но, к счастью для Бунина, грянуло зловещее постановление, принятое в отношении Зощенко и Ахматовой в 48-м. Оно-то раз и навсегда поставило крест на всех его колебаниях, связанных с возвращением в Россию. В 1953 году у нас готовилось издание бунинских произведений, но оно рассыпалось по категорическому протесту Ивана Алексеевича. Ведь его даже не спросили, как составить эту книгу. В течение многих лет не издавалось у нас ни строчки, прошли годы, прежде чем это стало возможным. В результате росли такие молодые люди, как я, которые даже не слыхали фамилии Бунин. Впервые я услышал это имя, по-моему, в институте, хотя к тому времени уже был издан бунинский четырехтомник, но я долго ни о чем таком не ведал, а дома его книг не было. Но мне представляется, что у самого Бунина, конечно же, было ощущение своего, особого места в русской литературе, он знал, что придут времена, когда он официально займет подобающее ему положение.

Иван Алексеевич очень заботился не только о своем литературном наследии, но и о собственном образе, который он выстраивал определенным образом. Поэтому мы, создатели картины, и говорим, что поедем во Францию на кладбище извиняться. Наверняка Иван Алексеевич шлет проклятья на наши головы из своей могилы. Но письма его все равно собираются, публикуются - время сейчас такое. В России, я думаю, находится около тысячи его писем, готовится их полное издание. Так что избежать этой участи ему не удастся, как не избежал ее Пушкин.

    

- Фильму, на мой взгляд, не хватило моментов одиночества и тишины, стоп-кадров, когда бы мы могли увидеть ваши умные глаза. За суетой и беготней персонажей иной раз и человека-то не разглядеть. Только не подходите к понятию "крупный план" буквально. Зрителю вовсе не надо, чтобы Бунин сидел в глубокомысленной позе и думал о смысле бытия.

- Ну что мне вам ответить? Могу только вступить в полемику. В фильме более чем достаточно кадров с моими глазами. "Дневник его жены" снят в весьма своеобразной эстетике. Мне как раз очень нравится, что в фильме нет избытка крупных планов и большую роль играет пластика, причем не только пластика изображения, но и пластика актеров. Класс режиссуры для меня определяется именно количеством крупных планов в фильме. Чем их меньше, тем он выше. Чем план более общий, тем труднее его себе позволить. Но это уже суждение профессионала.

    

- С Алексеем Учителем вы работаете уже во второй раз. Первая встреча состоялась в "Мании Жизели". Вам это очень интересно? Так увлекает актерское дело?

- Что значит увлекает? Просто роль Бунина писалась в расчете на меня. Речь об этом шла с самого начала, задолго до того, как был моей дочерью Дуней написан сценарий. Когда он был сделан, все обрело зримые черты и стало интересным. Внешняя схожесть с Буниным кое в чем у меня есть, конечно. Но внутренне мы совершенно разные люди. Кроме того, Бунин - гений. А мы-то не гения создавали на экране, а человека и его страсти. Дочери моей кажется, что мы с ним похожи. Она как-то, в подтверждение этого сходства, процитировала мои слова о том, что люди становятся похожими на тех, кого они любят. Мой учитель Михаил Ильич Ромм, воспитанный на французской культуре, хорошо владевший французским языком, к старости стал походить на Вольтера работы Гудона. Для кино схожесть с конкретным историческим персонажем - дело неплохое. Но ни к какому портретному гриму мы не прибегали.

    

- В сущности, это не самое главное.

- Конечно, это не основополагающее обстоятельство. Для меня роль Бунина - это игра в Бунина: эстетическая, художественная, со скрытой динамикой глубокомыслия в понимании его судьбы, особенностей его личности. Попытка воссоздать не всю личность, но хотя бы некоторые ее стороны. В этом мы были с Алексеем Учителем абсолютно едины.

    

- Суетливость заслонила в картине одну ее существенную составляющую: чувственность ушла в сторону. В вашей картине "Осень" не было постельных сцен, никаких буквальных откровений, но между героем и героиней ощущалось мощное притяжение. Тут ничего этого нет. Можете убить меня за подобное заявление.

- Посмотрите картину еще раз, только и всего. Это единственное, что могу посоветовать. Как можно вообще сравнивать совершенно разные вещи? У Бунина в жизни такой крутой узел затянулся! Ушла любимая женщина, ушла не к мужику, а к бабе. Такой клубок страстей заставил его замолчать на много лет, а вы говорите об отсутствии чувств. Он не мог работать, не мог писать. Я не могу доказывать, что то, что мы сделали, хорошо. Время нас рассудит.

    

- Несколько лет назад вы поставили во Франции спектакль "Месяц в деревне". Иных театральных опытов в последнее время у вас не было?

- В последние года три не было. А прежде много чего было. У меня есть пьеса "Родненькие мои", написанная в 83-м году. Ее играли лет десять театры в разных концах страны, в том числе и в Москве, Питере. До французского "Месяца в деревне" я поставил спектакль "Ужин" на сцене МХАТа, где играли Джигарханян и Табаков. Очень хотелось поставить "Вишневый сад", должно это было случиться в Театре на Малой Бронной. Но по финансовым причинам проект реализовать не удалось. Продюсерская фирма Вадима Дубовицкого оказалась недобросовестной. Все лопнуло.

    

- На этом все?

- Почему? Я еще не умер.

    

- С театром сложно, а что в кино?

- "Дневник его жены". У меня ведь штук пятнадцать картин. Сейчас ничего интересного не предлагается.

    

- Вы говорите об актерской работе, а я спрашиваю о режиссуре - это ведь основное ваше дело?

- Какое же основное, если я уж лет двадцать режиссурой в кино не занимаюсь! Пишу, правда, сценарий уже несколько лет. Называется он "Жила-была одна баба". Если найду деньги, может, и сниму на старости лет кино как режиссер. Это история частной жизни женщины-крестьянки и четырех ее мужиков. Начинается она в 1909 году со свадьбы героини, а заканчивается 1921 годом, разгромом тамбовского восстания. И действие все происходит в глухой тамбовской деревне.

    

- Смотрите ли вы на фестивале наши фильмы, и что вы о них думаете?

- Я хотел бы посмотреть, но отвлекают какие-нибудь дела, интервью для телевидения. Кроме того, попал я всего на несколько дней к морю. А это такое счастье - выскочить из повседневной жизни, полной забот, покупаться в море, поиграть в теннис, выпить с друзьями, которых не видел тысячу лет.

    

- А из чего складывается ваша повседневная жизнь в отсутствие съемок, работы в театре? Чем вы занимаетесь?

- Озвучание "Дневника его жены" закончилось совсем недавно, и месяца не прошло. Последние полгода был занят этой картиной. Также пишу сценарий, о котором уже сказал. У меня большая семья, четверо детей. Преподаю на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Забот выше головы.

    

- В общественной жизни вы былой активности не проявляете? Что вы думаете по поводу тех разборок, что шли внутри Союза кинематографистов и в связи с Госкино?

- Я не был на последнем пленуме, но был на встрече с министром культуры, когда он разговаривал с кинематографистами. Я не очень активен в этих делах, но какое-то участие все же в них принимаю. А когда-то четыре года работал в Союзе кинематографистов, был исполняющим обязанности первого секретаря, сидел в конторе с утра до ночи. Отработал свое и ушел. В последнее время существую сам по себе.

КИНО

• АНДРЕЙ СМИРНОВ: "Существую сам по себе"
• Зыбкий факт и твердая воля
  "Флаэртиана"-2000 в Прикамье