ТАТЬЯНА КАЗАКОВА: "Не хочу быть массовиком-затейником "

Беседу вела Ирина АЛПАТОВА
Фото Гоши СЕМЕНОВОЙ
Санкт-Петербург - Москва

Т.Казакова

Санкт-Петербургский театр комедии Татьяна КАЗАКОВА возглавляет уже седьмой год. Нельзя сказать, что это были легкие годы как для самой Казаковой, так и для вверенного ей театра. Впрочем, полоса относительного благополучия в Театре комедии закончилась еще в 1968 году, со смертью Николая Акимова. Далее последовала бесконечная череда главных режиссеров (В.Голиков, П.Фоменко, Ю.Аксенов, Д.Астрахан), ни один из которых долго в коллективе не задержался. По разным причинам. Однако уже тогда начала складываться так называемая "позорная слава" Театра комедии - как некоего актерского монстра, "пожирающего" своих руководителей. Оппозиционные настроения сохраняются там и сегодня. Претензии, предъявляемые Казаковой, весьма разнообразны: невостребованность ряда актеров, вмешательство руководителя театра в спектакли других режиссеров, отсутствие среди приглашаемых мастеров известных и перспективных имен, недостаточное качество постановок. Даже уходы из жизни некоторых артистов связывают с ее "тоталитарной" режиссерской политикой. По большому счету, подобные проблемы существуют сегодня едва ли не в каждом стационарном театре. Казакова настаивает, что их причина кроется в безнадежно устаревшей системе российского государственного театра и решить их в отдельно взятом коллективе практически невозможно.

- Глубинные причины, лежащие в основе подобных конфликтных ситуаций, заключаются в одном: в отсутствии закона о театре, где были бы определены взаимоотношения артистов, режиссеров и прочих работников театра. Я в данном случае всегда говорю так: театр - это то, что происходит на сцене. Все остальное - вопрос личных отношений. Отсюда задача - заниматься только театром, минуя личные отношения. В основе театра лежит только творческая, художественная жизнь. А она протекает по своим законам, которые, к сожалению, не имеют юридической силы. Хотя они очень просты: режиссер выбирает пьесу, потому что он хочет ее поставить и уверен, что она будет интересна публике. Он же назначает артистов, которые могут воплотить его замысел. Это хрестоматийные вещи. Если их соблюдать, можно надеяться на то, что возникнет результат.

Сегодня, на мой взгляд, состояние государственного театра не выдерживает никакой критики. Жизнь самопроизвольно выстраивает другую систему. Не случайно ведь повсеместно возникают антрепризы. Или так же повсеместно артисты приглашаются на роль в другие театры. Ни один стационарный театр не может обеспечить каждого актера достаточным количеством работы. Это типичная внутритеатральная ситуация, которая не сегодня сложилась. К тому же нужно постоянное обновление, нужен свежий воздух, необходимо, чтобы актеры отвечали за то, в какой они форме, насколько готовы к работе.

На мой взгляд, очень многие вопросы были бы решены с помощью контрактной системы. Я знаю, что в Москве в качестве эксперимента отдельным театрам подобная возможность дана. Это, конечно, не панацея от всех бед. Но какой-то просвет появится, и в смысле уровня заработной платы - тоже. Сегодня более униженного нищетой человека, чем артист, на свете нет. А поэтому трудно ожидать, что он каждый раз будет поражать на сцене многообразием своих душевных проявлений. Самое главное, из чего возникает театр, - это сосредоточенность на роли, на какой-то задумке. Подобное, к сожалению, сегодня исчезает, потому что артист вынужден бегать по тысячам точек, чтобы заработать себе на жизнь. И ты тратишь массу времени на то, чтобы сосредоточить актера на конкретной работе.

    

- Но пока что, в отсутствие этих нововведений, вам приходится существовать в старых правилах игры. И постоянные нападки, вероятно, раздражают и мешают работе?

- Зачастую во всех этих письмах в различные инстанции и газеты содержится полный бред. Никаких аргументов. Все, что бы я ни делала, подвергается критике. Собираются всякие домыслы, сплетни, все это гипертрофируется. Один из упреков - смерти людей, случившиеся с того момента, как я возглавила театр. Это вообще безбожно. Я одно время даже хотела подать в суд за клевету, но меня остановило уважение к сединам тех, кто эти упреки выдвигает. В этих нападках отсутствует только один момент - правомерность. Это как раз определено "правилами игры": артисты обязаны подчиняться режиссерскому расписанию, участвовать в спектаклях, а не диктовать мне свои условия. Мое право как художественного руководителя определять: кому из артистов играть в моих спектаклях, а кому нет. Это не значит, что они не могут быть заняты в постановках других режиссеров. Я всем желаю только одного: успеха. И всегда повторяю это труппе. Но за общее состояние театра отвечает все-таки его художественный руководитель.

Что же касается оппозиции, то, мне кажется, по причине того, что здесь давно не было человека, который бы в течение долгого времени возглавлял коллектив, в Театре комедии возникла внутренняя анархия, выдвигающая себя в качестве некой силы. Прав у нее на это нет никаких. Причем, заметьте, одни и те же люди при разных режиссерах работают или не работают. Последние объединяются, продумывают тактику, начинают писать письма в газеты и готовить перевороты. Они не видят только одного - в их судьбе ничего не меняется и с приходом нового режиссера. Почему? Да потому что отсутствуют профессиональные качества - темперамент, дикция, острохарактерность, заразительность.

    

- Что же делать художественному руководителю в подобной ситуации? Она ведь может и дальше тянуться годами?

- Я считаю, что существует один выход, прямой и честный. В самом начале своей работы в Театре комедии, просмотрев все спектакли подряд, я собрала труппу и высказала все, что о ней думаю. Пятерых актеров я попросила уйти, честно предупредив, что у них работы не будет. Это были люди не пенсионного и даже не предпенсионного возраста, а достаточно молодые, которые еще могли изменить свою судьбу. Они предпочли остаться и стали ядром оппозиции: мол, съели одного режиссера, съедим и другого. Кстати, раньше это решалось путем голосования всего коллектива, включая и уборщиц.

Но я считаю, что режиссер - и один в поле воин. Еще раз повторю: театр и вообще любое искусство - это отбор. Что такое труппа? Это палитра. Моя задача - поддерживать идеальный баланс красок. И если подробно рассматривать мою работу за эти семь лет, то могу сказать, что предельно внимательно относилась абсолютно ко всем. И пьесы мы подбирали, чтобы там была работа для всех. А дальше уже с артистов спрашивается, берут их или нет в следующие постановки.

Понимаете, режиссер не может быть массовиком-затейником: мол, у нас дом, семья, и все хорошо. Такого не было и не будет никогда. Посмотрите вокруг. В любом коллективе какая-то группа артистов активно работает, кто-то "оседает". Не бывает такого, что все довольны. Еще раз хочу сказать: для меня не существует никаких личных интересов. Мне все равно, кто и как ко мне относится. Если я считаю, что человек способен профессионально работать, то найду с ним общий язык. Но если актера не слышно дальше третьего ряда, все разговоры о Станиславском, этике и театре-доме теряют смысл.

    

- Татьяна Сергеевна, понятно, что эта ситуация будет развиваться по замкнутому кругу, пока действительно не вступят в силу какие-то юридические положения, ее регулирующие. А потому давайте теперь поговорим о другом. Известно, что не вы сами выбрали Театр комедии, вас туда назначили. Не сковывает ли режиссерское творчество эта определенная узость жанровых рамок?

- Откровенно говоря, я думаю, что сегодня как раз время комедий. Загляните в репертуарную афишу любого театра, там полно произведений этого жанра. Нынешняя публика, мне кажется, а для нее-то мы и работаем, не слишком воспринимает трагическое. А потому даже какие-то серьезные вещи переделываются в мюзиклы и т.д. Вообще понятие "комедия" - очень широкое и мощное. Возьмите любую русскую комедию, есть ли там счастливые концы? Нет их. Русская комедия всегда была драматичной. Она гораздо ближе к трагифарсу, чем к водевилю. Это на самом деле трагедия, но вывернутая наизнанку. Поэтому настоящая комедия требует очень серьезных артистов. Глубоко убеждена, что артист не должен играть только комедию, иначе он сразу обезличивается. Ему необходимо пробовать себя в разных жанрах и в этом отношении себя совершенствовать. К тому же хочу сказать, что такие наши спектакли, как "Клавир для начинающих карьеру", "Трудные люди" или "Милый лжец", - это уже более сложные вещи, нежели чистая комедия.

    

- А если вам, например, захочется поставить "Короля Лира"?

- Пойду в другой театр.

    

- Так все же рамки сдерживают?

- Отчасти. А вообще к таким большим вещам надо готовиться в течение всей жизни. Мало ли что мне хочется поставить? Но я не могу допустить, чтобы на спектакле сидело ползала, и из них половина ушла в антракте. Это в пору моей молодости существовала любовь взахлеб к театру. Сейчас такого нет, театр далеко не для всех является душевной потребностью. А это ставит перед руководителями театров совсем другие задачи в выборе пьес - публика должна захотеть это смотреть.

    

- Вот и ваш предшественник на посту худрука Театра комедии Дмитрий Астрахан настаивал на безусловном диктате публики. Мол, если аншлаги и аплодисменты, переходящие в овации, то все оправданно.

- Нет, я так не считаю. У меня есть некое ощущение программы нашего театра. И она должна состоять прежде всего из очень хорошей драматургии. Пьеса может быть западной или российской, классической или современной, но ни в коем случае не безделушкой. Знаете, как бывает: там попели, здесь поплясали, Он схватил Ее за грудь. Это смешно, народ будет аплодировать. Но я-то считаю, что вместо всего этого должен быть театр, в котором ощущается присутствие художника. После спектакля обязательно должно оставаться нечто, сказанное нами, театром, помимо пьесы. Если этого нет, то театр недостоин называться таковым. Но в основе все равно лежит драматургия. Какими бы гениями мы себя ни считали, все определяется автором.

    

- Сегодня в Санкт-Петербурге существует новая генерация достаточно молодых режиссеров, которые востребованы и в столице, и даже, вероятно, за рубежом. Это Григорий Козлов, Григорий Дитятковский, Виктор Крамер и другие. Почему их спектакли не появляются в Театре комедии?

- Я их всех звала. Например, Гришу Козлова. Но он мне ответил: это не мой театр, я здесь ставить не хочу. У Дитятковского была идея постановки гоголевской "Шинели" с Михаилом Светиным в главной роли, но пока мешают другие планы. Мы уже несколько лет ждем Геннадия Тростянецкого, который обещал что-то поставить, но тоже очень занят.

    

- То есть это не вы боитесь конкуренции?

- Ну что вы! Я не боюсь никакой конкуренции. По одной простой причине: все мы работаем по-своему, по-разному. Вообще так называемая режиссерская конкуренция - это миф, созданный актерами. Еще раз говорю: захотят эти ребята у нас работать - пожалуйста, дверь всегда открыта. И не только они, я звала Сергея Арцибашева, Валерия Беляковича, Валерия Саркисова. Правда, получится спектакль или нет, никто гарантий дать не может.

ТЕАТР

• ТАТЬЯНА КАЗАКОВА: "Не хочу быть массовиком-затейником "
• Пациент скорее жив
  И не исключено, что выздоровеет