Всем сердцем - слушайте финансовый кризис
Марина КОЛДОБСКАЯ
1До темы "интеллигенция и революция" мы пока, слава Богу, не дожили, зато появилась новая, тоже неслабая - "интеллигенция и финансовый кризис". Финансы с интеллигентностью у нас всегда уживались плохо (еще Марина Цветаева тонко заметила: "В России праведных денег не бывает"). Зато основы кризисной философии разработаны нашими мыслителями до тонкости - опыт долгий. Так что подлинный российский интеллигент вроде бы должен чувствовать себя нынче как рыба в воде и с чувством глубокого удовлетворения наблюдать события, бормоча под нос: "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые". Во всяком случае, мне показалось, что в кружках интеллектуалов царит оживление, какого не наблюдалось года с 91-го. Число семинаров, лекций, конференций и т.п. растет, как грибы после дождя, и, что самое лестное, оракулы снова пользуются вниманием народа. Для массы пишущих и говорящих гадания о том, станет ли 17 августа 17-м годом, оказались бы недурной кормушкой - если бы только гонорары не обесценивались так быстро.
2 Но можно посмотреть на дело и с другой стороны. В годы стабилизации доброхоты, явно забегая вперед, утверждали, что российская интеллигенция как бы не существует более, превратившись в средний класс. Средний же класс нынешним кризисом почти угроблен: если уровень жизни упадет вдвое- втрое, как предсказывают, - какой же он будет тогда "средний"? С этой точки зрения мы вроде как дважды убиты - сначала у нас отняли загадочную славянскую душу (продались мы за презренный металл, за консумеристские соблазны), а теперь вот и сам этот металл отняли (заслуженное наказание).
3 Охотников порассуждать на эту тему и поплакать над нашими бедными пропащими головушками нынче пруд пруди, особенно среди левых, и количество плакальщиков на душу населения приближается к перестроечным временам.
4 Про средний класс это, конечно, сладкие сказки или страшилки, но никак не правда. Интеллигенция - носитель православного, государственнического сознания, льстиво именуемого "соборным". Средний класс создан протестантской деловой и гражданской этикой. Очень странно думать, что двести - триста долларов прибавки к зарплате за пять лет уничтожили эту разницу. Еще смешнее думать, что их потеря вернет status quo - не такие кризисы для этого нужны.
5 Если говорить попросту, без пышных обобщений, сегодня кризис привел к тому, что житейская экономика, как в 92 - 94-м, разломилась надвое - на рублевую и долларовую. Те, кто до сего дня жил в рублевом исчислении, почти ничего не имели - мало что, следовательно, потеряли. Те, кто жил в исчислении долларовом, в общем, тоже ничего не потеряли, кроме душевного спокойствия. Конечно, и теми, и другими сделаны все необходимые ритуальные телодвижения в сторону крупы, чая, сахара и прочей нетленки. Закуплены мыло, шампунь и стиральный порошок - исключительно импортные. Помнится, в перестроечные времена мы хохотали, видя в каком-то фильме о ядерной войне сценку "паника в американском универсаме": там стояли очереди (!) человека в 3 - 4, и хозяйки поспешно кидали в корзинки деликатесы. Вот такая точно паника сейчас у нас. Без привычного совкового азарта, без подлинной страсти, страха и надежд. Надоело. Уже забыли и вспоминать не хочется.
6 Зато вспоминается, как ни цинично это звучит, перестроечный культурный ажиотаж. Очереди на концерты (не 3 - 4 человека, а на 3 - 4 часа). Цветные развороты в "Огоньке" - покажите мне сейчас народный журнал, который интересуется современным искусством. Всенародное восстановление разрушенных церквей, безумные рок-фестивали (их затевали с такими деньгами, на которые сейчас можно в лучшем случае пообедать). Микроскопические театры в каждом дворе. Музыканты на каждой панели.
7 Я это вовсе не к тому, что бедствовать - хорошо. А к тому, что системный кризис вызывает интерес к вещам несистемным. Во времена благополучные вера в разумность инвестиций в культуру испаряется - деньги ведь можно вложить в реально работающие сферы экономики. К тому же в благополучные времена каждый тянет в свою сторону, блюдя шкурный интерес. В годы экономической беды, когда найти применение деньгам не легче, чем сами деньги, "нетленка" котируется высоко (что сродни стремлению тяжелобольного "подумать о душе"). К тому же в такие времена выше внушаемость и подверженность коллективным психозам вроде моды, паники и пр. Растерявшихся людей, в том числе богатых, гораздо проще убедить в "высших ценностях". В общем, недоверие к экономике оборачивается доверием к искусству. Отсюда можно сделать вывод: устойчивый рубль и актуальное искусство глубоко враждебны друг другу.
8 Во всяком случае в богемной тусовке весть о финансовом кризисе была воспринята совершенно философично, если не радостно. Крах рубля породил взволнованные ожидания: вот теперь, наконец, после долгих попыток жить разумно все вернулось к нормальному состоянию катастрофы. Теперь мы опять нужны.
9 Это не цинизм, а опыт: еще свежи в памяти грандиозные закупки картин для банковских коллекций 92 - 93-го годов. У скоробогачей были свои резоны: одним гиперинфляция - горе, другим - бешеные деньги, которые надо куда-то девать так, чтобы не было мучительно больно. Эксперты расценили тогда коллекционерский порыв как героическую попытку создания местного арт-рынка. И героизм, и арт-рынок кончились с финансовой стабилизацией. Где теперь те банки? А картины рано или поздно всплывут.
10 Житейский пример мощно подтверждается историческим. В петербургском Мраморном дворце сейчас идет выставка, посвященная революционному Музею художественной культуры. Он возник в сумятице гражданской войны и разрухи - государство, истребив рынок, впервые в истории планово финансировало авангардных художников. В 22-м году, как только начался НЭП и режим государственной экономии, музей закрылся. При гиперинфляции денег на искусство не жалко, новые напечатают. Стабилизация рубля положила конец и героизму, и государственному финансированию авангарда.
11 Где теперь, кстати, то государство? А картины остались.
