МИХАИЛ ШЕМЯКИН: "Семьдесят лет культурной изоляции России дали свои результаты"

Беседу вел Виктор ЛЕОНИДОВ
Фото Геннадия АВРАМЕНКО

М.Шемякин

Приезд в Москву художника Михаила ШЕМЯКИНА неизменно вызывает бурную реакцию. Что уж говорить о Шемякине - главе фонда своего имени, новой ипостаси, в которой он предстал во время последнего визита в столицу. Получив "Золотую Маску" за спектакль "Щелкунчик" и официально представив свой фонд Президенту В.Путину, маэстро отбыл, оставив за собой целый шлейф домыслов и пересудов по поводу истинного предназначения своего нового проекта.

    

- Михаил Михайлович, расскажите, пожалуйста, о целях и задачах вашего фонда.

- У нас состоялось несколько встреч с Президентом Владимиром Путиным. Все беседы были посвящены тому, как помочь российскому изобразительному искусству выйти на международный уровень. Мне показалось, что он внимательно следит за положением российского искусства. Меня поразило, что Президент говорил о том, как популярность российского изобразительного искусства на Западе тает с каждым днем и с каждым часом словно шагреневая кожа. Думаю, что здесь дали свои плачевные результаты семьдесят лет изоляции, и у российских скульпторов, художников и графиков просто отсутствует необходимое образование. То, что сейчас они узнают в виде отрывочной информации из журналов и очень дорогих книг, явно недостаточно. Зачастую художники, и особенно в глубинке, где есть много необыкновенно талантливых ребят, не могут приехать не то что в Лувр, а даже в Эрмитаж. Помочь им приобщиться к тому, чем живет мировой художественный мир, можно, только используя самые современные средства коммуникации. Для этого наш фонд готов предоставить свою уникальную исследовательскую библиотеку по искусству, над которой я работал много лет. Поэтому основная задача фонда - организовать филиалы нашего Института философии и психологии творчества и через Интернет дать возможность молодым художникам, искусствоведам, скульпторам экстерном компенсировать пробелы в знаниях и, не покидая своих городов, пользоваться уникальными материалами фонда.

    

- То есть этот фонд носит прежде всего просветительский характер, это не учреждение, куда все кинутся сдавать свои работы на конкурс, чтобы получить грант?

- Вы знаете, у многих в России слово "фонд" вызывает отрицательную реакцию. Я, конечно, читаю постсоветскую прессу и знаю, как на Западе создаются фонды под российские проекты, а средства растворяются в карманах ворья. Поэтому мы ставим перед собой цель прежде всего образовательную, но, конечно, будем проводить и какие-то конкурсы, и по мере возрастания нашего финансового потенциала талантливые ребята смогут получать какие-то деньги, которые дадут им возможность, к примеру, с помощью филиалов фонда в Америке и во Франции поехать туда на несколько месяцев и познакомиться с шедеврами мирового искусства. В конце концов, в царской России люди, выигравшие золотую медаль в императорской Академии художеств, получали командировки в Италию, чтобы работать там и учиться у великих мастеров.

    

- Теперь, если можно, перейдем к "Щелкунчику". Многие критики находят корни вашего творчества в петербургском Серебряном веке и именно в этом видят отличие вас от поколения художников - нонконформистов эпохи застоя. Гофман был культовой фигурой для мастеров Серебряного века. Правомерно ли это?

- Ну, наверное, если обращаться к эпохе застоя, можно вспомнить Манифест метафизического синтетизма, который мы создали вместе с философом и искусствоведом Владимиром Ивановым, ныне живущим в Германии. Манифест, который и поныне является для нас животрепещущим и, безусловно, авангардным. В те годы я создавал цикл "Метафизические головы", у меня прошла выставка работ в Париже. Одновременно много занимался иллюстрациями к Гофману, Достоевскому, галантному веку. Эксперименты велись и в области живописи, и, кстати, мои юношеские метафизические поиски я до сих пор использую в бронзе, перевожу в большие полотна, которые даже искушенных в различных новациях американцев заставляют открыть рот. Так что относить меня, как это делал искусствовед Джон Боулт, к течению, которое продолжает Серебряный век, просто смешно. Даже в моих карнавалах я использую африканские маски, маски австралийских аборигенов. Я бесконечно уважаю "Мир искусства", но если в своем творчестве я иду от какого-то наследия XVIII века, то обращаюсь к Ватто или к французской гравюре и в меньшей степени смотрю, как это трансформировали Сомов или Лансере.

    

- Предложение работать над "Щелкунчиком" было неожиданным?

- Очень. Я несколько месяцев работал над моей любимой оперой "Любовь к трем апельсинам" Сергея Прокофьева, и вдруг мне из Лондона звонит Гергиев и предлагает срочно начать работу над концепцией "Щелкунчика". Я сначала отказывался, но Валерий убедил меня одной фразой: "Я прекрасно знаю твои работы и уверен, что ты, сам того не подозревая, работаешь над "Щелкунчиком" лет тридцать". И я действительно воспользовался многими своими эскизами, которые делал еще в Петербурге. Мне было поручено вывести "Щелкунчика" из состояния сусального детского утренника. Ведь сама музыка - это мощная драматическая симфония и почти предсмертное произведение великого композитора. Когда я в первый раз услышал интерпретацию Гергиева, где он восстановил подлинный темп Чайковского, я эту музыку просто не узнал. Ведь известно, что из-за капризов балерин, которые не успевали справиться с темпом, заданным Чайковским, музыка стала очень растянутой.

    

- Вы являетесь автором либретто?

- Я воспользовался либретто Петипа. Но основным стержнем, естественно, явилась сказка Гофмана. Сейчас мы работаем над одноактным балетом, музыку к которому написал друг моей юности Сергей Слонимский. В нем как бы дается предыстория того, кто такой Щелкунчик. Ведь у Гофмана сюжет Щелкунчика рассказывает Дроссельмеер. Несколько хореографов пытались ввести историю превращений Щелкунчика и принцессы в свои балеты, но это явно не получилось. Вайнонен сделал это в виде представления кукольного театра, который под мышкой приносит Дроссельмеер и полминуты разыгрывает этот кукольный спектакль. Но учитывая форматы зала и расстояния, никто, ни взрослые, ни дети, не понимал, что происходит. Известнейший американский хореограф Морис попробовал это сделать в балете - там Крысильда подкрадывается к колыбели ребенка, но опять это все было как-то нелогично. Вообще, как вы понимаете, язык балета очень сложен и условен, и сделать все происходящее понятным для зрителя довольно сложно. Я же пытался в своей постановке выстроить логические варианты, которые понятны и неискушенному зрителю.

    

- Над чем еще вы работаете сейчас и какие у вас дальнейшие планы?

- Планов много. Мне предложили оформить в Петропавловке "Государев Бастион" - подземелье, которое было выстроено при Петре I на случай нападения шведов, - 175-метровый тоннель, ведущий в каземат. Появилась идея заполнить его бронзой и создать такой скульптурный ряд, где у зрителя складывалось бы не столько историческое, сколько метафизическое ощущение пространства. Но, как вы понимаете, все упирается в инвесторов, в деньги. Кроме того, уже год ведутся переговоры с городской думой Ярославля о создании архитектурно-скульптурного ансамбля "Мир Владимира Высоцкого", в котором смогут выступать барды. Но опять-таки никто на него ни копейки не дал - все толчем воду в ступе.

    

- Вы упомянули Владимира Семеновича Высоцкого. Не собираетесь ли вы вновь выпустить вашу коллекцию его песен? Ведь вы очень много сделали для того, чтобы состоялись его записи.

- Эти записи делались семь лет. Я купил аппаратуру, окончил курсы звукооператоров, и мы записывали песни Володи. Он к этому относился очень серьезно и, бывало, над одной песней работал по семь, восемь раз.

Так было создано это уникальное собрание профессиональных записей "Из коллекции Михаила Шемякина". Но, к сожалению, тираж у меня просто украли и выпускают записи без моего ведома. Я обращался к адвокатам, но они говорят, что в России такой процесс обречен. Без моего ведома печатаются и записи Алеши Дмитриевича, ведь я в свое время много записывал цыган, понимая, что означает это наследие для нашей культуры.

Заканчивая беседу и возвращаясь к тому, с чего мы начали, я хотел бы сказать, что был очень огорчен, что в послании Президента Федеральному собранию не было сказано ни слова о культуре. Там были положения о внешней политике, об экономике, но о такой важнейшей составляющей российской жизни, как культура и искусство, не было сказано ничего. Верю, что в дальнейшем эти темы займут в выступлениях Президента достойное место.

ПАЛИТРА

• МИХАИЛ ШЕМЯКИН: "Семьдесят лет культурной изоляции России дали свои результаты"
• Шесть из тридцати шести
  Итоги "Мастерской Арт-Москвы"
• А в Усолье цветут яблони
  Юбилейная выставка произведений Ивана Сорокина
• "...Острый галльский смысл"
  Новый номер журнала "Пинакотека"

АРТ-ХРОНИКА

• Обман нашего времени
• "Африканская любовь" Бердыгулы Амансахатова
• Мерцающая жизнь