По направлению к свалке

В курганах книг, похоронивших стих, железки строк случайно обнаруживая...

Павел НУЙКИН
Фото ИТАР-ТАСС

До последней революции, взявшей на себя дополнительную функцию и культурной, две трети столичных книжных магазинов имели свой букинистический отдел, где-то - совсем небольшой, где-то - с целую комнату... И основной удар по "гутенберговской цивилизации" пришелся именно здесь.

В 1977 году я впервые соприкоснулся с настоящей, хорошей букинистической книгой и одновременно с той светлой аурой, которая некогда окружала книгу и книжные магазины, то есть с людьми, упорно и целенаправленно искавшими и находившими себя и свое место в мире через книгу, через литературу и искусство. Конечно, и в то время они не составляли большинства населения, но их было больше, много больше, чем сейчас. Теперь, лишь 25 лет спустя, та эпоха с ее нормами жизни выглядит столь же далекой, нереальной, как и кампания 1812 года.

Каждый из крупных "букинистов" Москвы имел свое особое, не похожее на других лицо - благодаря высочайшему образовательному и культурному уровню персонала, а также сложившимся в них за десятилетия личным пристрастиям, традициям.

* * *

Книжный магазин на улице Горького. Открытие через несколько минут, у входа уже стоят человек 10 - 15. Наконец раздается звонок, и входной замок снят. Народ разбредается кто куда, но трое-четверо встают у входа в букотдел, однако внутрь, к шкафу с книгами, не подходят. Мне объясняют, что сейчас будет вынос вчерашних поступлений.

Довольно долго ждем. Новый вынос, чтобы не сбивать покупателей с толку, ставят на отдельную полку.

В то время высоко котировалась серия "Пламенные революционеры" (вскоре она скомпрометировала себя, наиздавав биографии разного рода среднеазиатских, монгольских, китайских и т. п. бунтарей, чьи судьбы оставляли русского человека равнодушным). Один из двух первых посетителей быстро складывает в увесистую стопочку всех выставленных "пламенных революционеров" - 6 штук. (По правилам, когда очередь, то купить можно только три отдельных произведения.) Мучительно размышляет, наконец ставит верхнюю книжку на полку. "Может, вот так?" - без надежды в голосе спрашивает он. Продавщица пожимает плечами. Глубоко из толпы раздается сердитый голос: "А я, кстати, тоже только ради революционеров занял место". - "Тебе-то куда? Ты через двадцать человек стоишь, тебе без разницы..."

...И повелел святые книги на торжище куповати

Зарождение русской букинистической торговли восходит к периоду изобретения книгопечатания. Первые документальные свидетельства о покупке и продаже бывших в употреблении книг относятся к XVI веку. Это знаменитый "Стоглав" (1551) и послесловие к первопечатному "Апостолу" (1564) Ивана Федорова и Петра Мстиславца, в котором сообщается, что царь "...повелел святые книги на торжищах куповати".

На полях и форзацах русских рукописных и первопечатных книг можно найти множество владельческих записей, свидетельствующих о неоднократных перепродажах этих изданий, сохранивших имена владельцев и торговцев, а также тогдашние цены на книги. Одна из самых ранних владельческих записей, например, гласит: "Сию книгу две Минеи яз Иван Харитонов продал Ивану Данилову сыну книжнику и руку приложил..." На этой же книге имеется и еще одна запись: "Лета 7090... дал на душевное (поминовение) сторож казенной Борис Мефодьев сын Минею двумесячную к Николе Чудотворцу".

Эта и множество других подобных записей убедительно доказывают, что книга на раннем этапе русской книжности становилась предметом повторного обращения, причем продавцами являлись как владельцы, так и явно торговцы-перекупщики.

О возникновении в XVI веке процесса повторного обращения книг свидетельствует и тот факт, что в этот период фиксируется первый термин профессиональной лексики книгопродавцев - подержанная книга. Так в описях Московского печатного двора именовались книги, купленные за недостатком изданий самого печатного двора "на торгу", чтобы удовлетворить спрос церквей и монастырей.

К первой половине XVIII века относятся сведения о торговцах, специально занимавшихся скупкой и продажей подержанных книг. Это Григорий Черный и Степан Федотов. Их имена упоминаются в связи с делом, рассматривавшимся государственным органом управления церковью - Синодом - в 1731 году. После указа от 20 марта 1721 года запрещалась торговля старопечатными книгами, не имевшими исправлений в тексте, соответствующих положениям церковной реформы. Названные торговцы были задержаны в торговых рядах с запрещенными книгами и на следствии показали, что сами не имели книгопечатной мастерской, книги не изготовляли, а скупали их в домах и торговых рядах.

К концу XVIII - началу XIX века букинистическая торговля выделяется в самостоятельную часть книжной торговли с характерными только для нее методами и приемами работы, наличием торговцев-профессионалов, торговых предприятий.

Первоначальный период развития собственно букинистической торговли в нашей стране характеризуется стихийностью появления и разрозненностью предприятий, случайным выбором методов и приемов работы, направленных главным образом на поддержание существования самого книготорговца. Недаром в Энциклопедическом лексиконе А.А.Плюшара дается не очень лестное определение профессии букиниста: "Так называют мелочных торгашей или менял, которые занимаются выменом, скупом, продажею или променом старых, подержанных книг".

Но становится ясно, что "народ не позволит". Еще пять минут переживаний, и еще одна биография переходит к окружающим. Четыре оставшиеся - самые дорогие для сердца. Добрых полчаса людской поток у шкафа течет и меняется, а он, пламенный страдалец, все думает, думает... Потом кто-то, выбрав только две книжки, встает рядом и не сводит с него глаз. Невнятные слова себе под нос - и революционеров остается три.

Но вот дело доходит и до меня. Улов неожиданно - для десятого человека в очереди - богат: "451о по Фаренгейту" Р.Брэдбери и "Две зимы и три лета" Ф. Абрамова. В тот день было положено начало одному из серьезнейших увлечений в моей жизни, - как я тогда полагал, навсегда.

* * *

В перестройку я по-прежнему посещал "буки", но основное внимание уделял изданиям современным, тем более что, по сути, это была та же букинистическая литература, писательские открытия 5-, 10- и даже 100-летней давности, вот только для нас, советских читателей 80-х годов, оказавшиеся новинкой. Полностью ситуация с книгой - книгоизданием и книготорговлей - в стране изменилась после гайдаровских реформ.

Помню, один знакомый тогда долго и убедительно доказывал мне, что в эпоху бурной инфляции сколотить капитал еще проще, чем в эпоху экономически стабильную. Про это я ничего сказать не могу, не пробовал, но что во время инфляции хорошо создавать свою библиотеку, подтверждаю.

Это был (очень недолго, 2-3 года) жуткий период для издательств, но прекрасный для потребителей их продукции. Если тираж не раскупался за пару месяцев, что в начале 90-х случалось крайне редко, значит, через указанный срок стоимость книги составляла уже одну пятую, одну десятую часть от первоначальной. Конечно, "неликвиды" время от времени переоценивали, но с изрядным запозданием. Поэтому высшим искусством было поймать низшую стоимость книги до того, как ее по очередному кругу поднимут. Инфляцией же был ускорен еще один процесс - одновременное уменьшение читательского интереса к печатному слову и материальных средств в кармане на этот самый интерес, когда после первоначального (в перестройку) расширения ассортимента выпускаемых книг оный начал резко бледнеть и сокращаться, причем не только с точки зрения падения тиражей. Твердо держались лишь жанры, всерьез любимые народом, - детективы, зарубежный и русский, любовные романы, боевики и т. д.

Приходилось от современных изданий обратно возвращаться к букинистическим. С последними тоже дело обстояло непросто. Размножавшиеся, как грибы, в эпоху гласности книжные магазины после нее стали бурно исчезать, сокращаться, менять профиль, сноситься вместе со зданиями, в которых располагались.

К счастью, мое хобби на долгие годы помог сохранить букинистический отдел в магазине "Военная книга". Принцип комплектования и отбора изданий прежних лет был в отделе достаточно прост, хотя и вступал в резкое противоречие с идеалами остальной букинистической Москвы, - как можно больше самых разнообразных названий при как можно более низких ценах.

Не ручаюсь за коммерческую составляющую сего принципа, хотя и подозреваю, что она была недурна, однако в букинисте без перерыва толпились люди и книги постоянно обновлялись. Именно в этом магазине мне удалось осуществить ряд давних мечтаний, начиная еще с детских. Красный шеститомник Майн Рида, выпущенный в 60-х годах. После смерти дедушки мне остались 12 томов из двадцатитомного собрания Вальтера Скотта, восстановить его "как было" на долгие годы стало моей идефикс; здесь по одному тому мне удалось добрать все недостающие. Произведения Сетон-Томпсона и Серой Совы с иллюстрациями авторов выходили у нас только один раз, когда эти книги впоследствии переиздавались в "Детской литературе", иллюстрации повторить не удалось, полиграфия не вытянула, а оригиналы недостижимы, хранятся в Америке. Знаменитое крамольное издание "оттепели" - "Тарусские страницы". Недостающие, другими словами некогда "заигранные" друзьями тома из собраний сочинений. Множество "Литпамятников"...

В этом же магазине мне посчастливилось близко узнать человека, подобным которому я бы хотел быть. Вообще-то я его никогда не видел и подозреваю, что сейчас моего незнакомца нет в живых, зато я видел дело его рук. Это бесспорно был именно любитель настоящей литературы. Вдруг время от времени на продажу стали выставляться аккуратно, вручную переплетенные выдержки из журналов. Великолепная работа очень скромного человека, никаких экслибрисов "из библиотеки...", и какие же разнообразнейшие интересы у него были! Тематические сборники, деревенская проза, военная проза по десятилетиям. Однотомники зарубежных писателей, собранные из десятков разных журналов. Совершенно неожиданно - произведения А. Волкова о девочке Элли, взятые, по-моему, из журнала "Пионер".

Года три-четыре назад и в "военкниговском" букинисте количество книг уменьшилось, а цены на оставшуюся коммерческую литературу подскочили. Мудрено ли, что еще чуть спустя руководство магазина совсем ликвидировало отдел.

* * *

Как-то раз возвращаюсь с работы и вижу вывеску в соседнем доме - книжный магазин. Это оказался огромный букинист, управлял которым представитель явно еще дореволюционной школы московских книжных торговцев, хотя сам по себе человек совсем не старый.

Самые разные издания самых разных авторов на любые темы - и со вкусом. Если это "Жизнь Бенвенуто Челлини" - так уж та единственная, которая с иллюстрациями. Много поэзии, истории, с десяток полок одних детских книг, причем среди них первое издание "Старика Хоттабыча", единственное довоенное издание Шульца и т. д. Антиквариат по доступным ценам (50 - 100 рублей). Средняя цена обычной книги сначала 3 - 5 рублей, потом, перед закрытием, - 10 - 15. Любопытная деталь: в коридоре стоял столик, и если книжка магазину не нужна, ну слишком потрепанная, или не хватает страниц, или уже выставлена такая же на продажу, а тащить обратно домой несостоявшемуся продавцу ее не хотелось, он мог оставить свой груз на столике для других посетителей. Представляете, держать стол для бесплатных книг в ущерб собственной торговле! И вот два года, где-то раз в неделю-две, чаще всего по субботам, я приходил и погружался в мир искусства и литературы. 40 - 50 рублей в месяц на хобби - это ведь почти и не нарушение принципов, а с другой стороны - 5-7 книг, причем большей частью для детей. Там как-то нашел я себе и подходящий подарок от жены на день рождения и предвкушал, как отправлю ее за 100-рублевым исследованием М.Лемке "Николаевские жандармы и литература" (дореволюционное издание). Но незадолго до дня рождения магазин был закрыт на ремонт, а когда открылся, посетителей приветливо ждала уже рюмочная - магазин "Стопка", не имеющий ни малейшего представления о судьбе своего предшественника. Куда они - товар и его владелец - делись, не знаю, но надеюсь, что нашли себе другое пристанище и когда-нибудь, случайно, бегая по Москве по другим делам, я вновь встречу этого замечательного человека с его замечательными книгами.

Пока же я жду перемен. Как всякий русский человек - к лучшему.

* * *

Захотелось мне пройтись "хожеными тропами" по тем книжным магазинам Москвы, в которых я когда-либо бывал.

Вот сухая статистика моих хождений. Всего посещено 42 места, где в 91-м году торговали литературой любого рода. Из пяти магазинов, в которых никогда не было букотделов, осталось два. Из 27 книжных с букотделами (некогда именно подобных магазинов было подавляющее большинство) не сменили профиль три, в 16 букотдел ликвидирован, восемь магазинов исчезли совсем. Из 9 "чистых букинистов" не перепрофилированы два, еще два торгуют сейчас только антикварной продукцией, 5 - закрыто. В одном книжном впервые возник букинистический отдел. Новых книжных магазинов обнаружено два - без букотделов. В еще оставшихся книжных магазинах общий метраж, используемый под профильную продукцию, уменьшился в среднем на две пятых.

Данных о закрывшихся магазинах у меня нет. Часть из них, возможно, просто перенесена из центра города на окраины. Так, один знакомый книжник говорил мне, что знаменитый двухэтажный букинист в Столешниковом, где были лучшие в Москве книги по литературоведению, переведен в другое место, а не менее знаменитый "бук" возле памятника Ивану Федорову ликвидирован. Ситуация с торговлей литературой вообще тревожная, но не опережающая темпов общей культурной деградации. А вот то, что произошло с букинистическими магазинами, - это уже настоящая катастрофа с непредсказуемыми последствиями.

Потому что практически полностью прекращен оборот всей изданной ранее за историю страны книжной продукции, всей с боями и огромным трудом прорвавшейся через стадию печати мировой и национальной литературы. Ну, за исключением литературы самых последних лет. Конечно, можно предположить, что то, что сначала будет потеряно, потом будет воссоздано современными книжными издательствами. Увы, сие скорее всего нереально. А пока дети знакомятся с серьезной литературой по книжкам, ярким, броским, но безграмотным, в которых отсутствуют и редактор, и корректор.

Уцелевшие книжные магазины, скорее всего, сами избавлялись от букинистической продукции, как приносящей наименьшую прибыль, при том, что налоги никто не отменял. Все-таки большая разница - продать книгу за 200 рублей или занимающую ровно столько же места за 20. Или, если взять идеальный вариант, продать в течение одного месяца одно новое издание за 200 рублей или поочередно пять старых по цене 20 рублей штука. Хотя в последнем случае, наверное, можно и поспорить.

А всего и требовался-то один некто в верхах, способный проанализировать складывающуюся по букинистам ситуацию, уловить намечающуюся тенденцию и предложить принять самые несложные контрмеры - ввести обязательные налоговые скидки для магазинов, торгующих еще и букинистической литературой.

И не подумайте, что речь о процессах, последствия которых затронут нас лет эдак через двадцать. Как сказал один американский коммунист, побывав в России после Октябрьской революции: "Я видел будущее, и оно действует". Массовое исчезновение домашних библиотек вовсю идет в России уже сейчас. Этим летом, чистя свой архив, я собрал такое количество ненужных бумаг, что решил отнести их на помойку. Подхожу к ближайшему мусорному баку и вижу большую перевязанную стопку книг. Здесь вполне уместно употребить фразу: "и чего там только не было" - Бальзак, Марк Твен, Пушкин, Гюго, Хемингуэй, Бажов, даже четырехтомник Германа Гессе. Да не осудят меня читатели, все это, включая ненужное, я забрал. Если бы книжный магазин по соседству по-прежнему существовал - книги попали бы туда. Частью на упомянутый столик, частью в продажу. Один Гессе, по самым скромным подсчетам, стоил бы рублей 200, а в принципе нормальная его цена 400 - 500 рублей. Но, как известно, на нет и суда нет, хотя, конечно, есть магазин "Стопка".

ПОД ЗАНАВЕС

• По направлению к свалке
  В курганах книг, похоронивших стих, железки строк случайно обнаруживая...
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 29 августа по 4 сентября
• Человек родился