Охота пуще царской воли

Российско-германский проект в Историческом музее

Тимофей УТКИН
Фото Степана РАПЧЕВСКОГО

На выставке

Тринадцать музеев и архивов России и Германии объединили свои экспонаты, чтобы создать поистине грандиозную картину придворной охоты. Эрмитаж и почти все дворцы-музеи пригородов Петербурга, Третьяковская галерея и Кремль, Государственный музей Касселя и Дарвиновский музей, ГМИИ им. Пушкина и, наконец, сам ГИМ, предоставивший не только вещи, но и свои залы для проведения выставки, - казалось бы, уже только эти имена способны вызвать у предвкушающего осмотр зрителя священный трепет. Что уж говорить о самой экспозиции, красота, богатство и разнообразие которой сделали ее, безусловно, самым ярким событием нынешнего художественного сезона.

Мир охоты русских царей, императоров и немецких ландграфов, такой увлекательный, парадный и нередко небезопасный, представлен с XVI по ХХ век с исчерпывающей полнотой и убедительностью. Парадные портреты Гроота, Рокотова, Каравака, запечатлевшие для потомков августейших охотников и их сподвижников, оружие холодное и огнестрельное, костюмы и сбруя, чучела птиц и зверей, шпалеры, мебель, посуда и утварь с изображением сцен охоты, столь популярные в конце XIX столетия картины А.Васнецова, Рябушкина, Френца на сюжеты древнерусской жизни. Иконы с клеймами жития и изображением высочайших особ в качестве предстоящих.

На выставке

Все начинается с Алексея Михайловича - первого завзятого охотника из династии Романовых, памятного не только великими деяниями во славу Отечества, но и страстной любовью к соколиной охоте. "Будьте охочи, забавляйтеся, утешайтеся сею доброю потехою, зело потешно и угодно, и весело, да не одолеют вас кручины и печали всякие..." Такими словами из Охотничьего устава наставлял Тишайший царь своих сыновей и подданных. И если с воспитанием первых вышла промашка - Петр Великий, как известно, охоту не любил, то приближенным страсть к "ловству зверя" привилась сполна. Каждую осень отправлялся царский двор в Преображенское, чтобы потешить душу излюбленной забавой. К этому времени все уже было готово: великолепное конское охотничье убранство, царское снаряжение, пищали, самопалы, огромные ножи и, конечно, сами охотничьи птицы. Их добывали заранее в глухих, тайных местах специальные ловцы-помытчики, счастливые обладатели государевой лицензии, и сотнями свозили ко двору. Среди всех пригодных к обучению птиц особенно ценились кречеты. Их высокий и быстрый полет, умение на большой скорости убить жертву когтями, а также необычная окраска сулили не только удачную, но и красивую, захватывающую охоту. А надо признать, что оба эти компонента значили в те времена немало. Трофеям охотники царствующие радовались так же, как и охотники рядовые. И если выходила неудача и возвращаться в палаты доводилось без добычи, то, конечно, досадовали. Да и заряды в ружьях оставались. Царь Михаил Федорович, например, в таких случаях свою досаду и пороховые заряды устранял довольно оригинальным способом. Он подбрасывал и расстреливал в клочья головные уборы всех ответственных за неудачную охоту лиц. Под одобрительный хохот в воздух летели и бархатные шапки бояр, и простые треухи ловчих и стремянных. Владельцы шапок при этом особо не роптали: компенсация за порчу головных уборов выплачивалась тут же, и она была поистине царской. В то же время охота была не просто развлечением, но и уделом парадного церемониала. Выезд осуществлялся не как-нибудь, а по строго уставленному торжественному канону, потрясавшему своей роскошью иноземных послов. Расшитые золотом попоны и седла, цепь из широких пластин серебра на выводную царскую лошадь, украшенные насечками и драгоценными камнями патронташи и пороховницы - все эти непременные атрибуты царской охоты XVII века представлены на выставке. Есть и освященный личным прикосновением царственной десницы саадак для лука и колчана, и вороненая стальная рогатина, чтобы идти на кабана и медведя.

На выставке

Однако поэзию и вольную потеху отъезжих полей понимали и принимали далеко не все правители. Ни малейшей склонности не испытывал к охоте Павел I. Правда, однажды довелось ему таки подстрелить пернатую. В ознаменование этого события на месте падения несчастной птицы, близ Гатчины, услужливые (или, может быть, дерзкие?) современники воздвигли обелиск. Не избежал дипломатического похода на зверя с Наполеоном в честь Тильзитского мира и Александр I, ни разу по собственной воле не охотившийся, хотя слывший очень неплохим стрелком.

Зато как охотились другие! Императрица Анна Иоанновна "для особливого своего удовольствия" укладывала, как свидетельствуют учетные ведомости, несметное количество всякой живности. Любила устраивать облавы, мастерски била из ружья влет, гонялась с псами за оленями. Но особое удовольствие ей доставляла травля зверей. В последние годы жизни она и пообедать уже как следует не могла, предварительно не полюбовавшись этим изысканным зрелищем, которое устраивали для нее тут же, во внутреннем дворе Зимнего дворца.

Не прочь была отвлечься на вольном воздухе от государственных дел и императрица Елизавета Петровна. В молодости очень красивая женщина, она использовала эти выезды как повод лишний раз продемонстрировать свою привлекательность. В мужском охотничьем платье, особенно подчеркивающем ее стройную фигуру, с роскошной копной каштановых волос она производила сильное впечатление. Екатерина Великая ценила в охоте другое. Раздолье чистого поля, резвая лошадь под седлом, обжигающий ветер погони, взмывающие и камнем падающие на свою жертву ловчие соколы и кречеты, а рядом в бешеной скачке другие соколы - верные братья Орловы, чьи ружья и охотничьи сервизы стали подлинным украшением выставки.

Охотничьи пристрастия наших августейших особ напрямую зависели от их человеческого темперамента. Николай I, например, благоразумно обходил опасности, предпочитая палить по безобидным вальдшнепам и фазанам. Петр III и вовсе завел у себя при дворе экзотический вид охоты. Он выписал из Италии егеря с собаками, специально натасканными на разыскание земляных грибов - трюфелей. Обстоятельный и мужественный по своей натуре, Александр II любил ходить на медведя. Служба безопасности, конечно, зорко следила за тем, чтобы не дай Бог чего не случилось с помазанником Божьим, но на охоте за всем не уследишь. Однажды Александр II стрелял по медведю, но наповал не уложил, а только ранил зверя. Тот пошел на него. И, не окажись рядом со своим метким выстрелом унтер-егермейстер Иванов да стремянный Никонов с крепкой рогатиной, неизвестно, чем бы все и закончилось.

Почти целый зал отведен менее кровожадным затеям. Придворные охотничьи угодья с давних пор служили излюбленными местами не только охоты на ланей, благородных оленей и кабанов, но просто содержания диковинных зверей. Еще в XVII веке славился своим богатством потешный зверинец в Измайлове, где, помимо живности местной, содержали и двух подаренных персидским посланником львов. Эта традиция сохранилась и позже. Зверинцы как для охоты, так и потешные, менажереи для птиц, охотничьи домики и павильоны были у каждого уважающего себя владельца усадьбы: шереметевские Кусково и Останкино, цесаревичские Гатчина и Павловск. И, конечно, прежде всего императорское Царское Село. Здесь еще при Елизавете Петровне появился двухэтажный охотничий павильон "Монбижу", украшенный специально изготовленными для него сорока тремя картинами Гроота, изображающими "всех родов птиц и зверей". Теперь, развешенные шпалерно, то есть вплотную друг к другу, все эти "Коршун и цапля", "Собака на диване", "Медведь отбивающийся от собак", "Кабан" и прочие призваны воссоздать атмосферу охотничьего павильона XVIII века. Идея для выставочного зала почти безнадежная, но все равно похвальная. Способствуют ей и предметы обстановки, и видовые акварели на стенах, и свисающие с потолка зала пучки ивовых прутьев, и сопровождающая выставку запись птичьих голосов.

С натуралистской частью, правда, несколько перебрали. Вклад Дарвиновского музея, предоставившего чучела тех, с чьей помощью охотились: соколов, ястребов, русских псовых борзых, и тех, на кого охотились: тетеревов, глухарей, фазанов, волков и медведей, по удельному весу в экспозиции явно перекрывает участие всех прочих музеев. Впрочем, это даже символично. Ведь, если задуматься, кто бы ни охотился: государь-император или тмутараканский крестьянин - участников процесса всегда было два: человек и зверь. И то, что их наконец-то уравняли в правах, заслуга не столько Green peace, сколько будничного исторического процесса, приведшего сегодня к тому, что вид Алексея Михайловича и столь любимого им кречета представляется зрителю одинаково загадочным и любопытным.

ПАЛИТРА

• Охота пуще царской воли
  Российско-германский проект в Историческом музее
• Внимание к плоскости
  Итальянская мозаика на Малой Ордынке
• Суйбоку и Санта-Клаусы
  Японская выставка в петербургском Манеже