Удальцова вне кубизма

Частные рисунки на Неглинной

Юлия ДЬЯКОНОВА

Декоративное панно. 1916 - 1917 гг.

Выставки произведений мастеров русского авангарда уже стали визитной карточкой Московского центра искусств. На сей раз вниманию зрителей предложены графические работы Надежды Удальцовой (1886 - 1961) из частных коллекций и собрания семьи. Особенностью галереи остается и неожиданный подход к заявленной теме: Надежда Удальцова, лучшая, по отзывам современников, русская кубистка, представлена работами, созданными вне этого художественного направления. Экспонируемая графика: детские рисунки Удальцовой (1892); эскизы супрематических композиций (1916 - 1917) и два фигуративных цикла 1930-х годов - Алтайский (1930 - 1933) и Армянский (1933 - 1935) демонстрируют ее поиски в разных художественных направлениях и интересны прежде всего как иллюстрация фактов биографии амазонки авангарда. Каждый зал посвящен одному периоду. Причем каждый период тематически локален, самодостаточен, словно художница исчерпывает его до конца, прорабатывает все заключенные в нем изобразительные возможности, но, переходя к другому творческому этапу и говоря на другом формальном языке, все же использует предыдущий опыт и его наработки.

Композиция. Супрематизм. 1917 г.

Художественное образование Удальцова получила в частной художественной школе К. Юона, других частных студиях и в непосредственном общении с коллегами-художниками. Но главной школой, определившей ее интересы на ближайшие несколько творческих лет, стала Academie de la Palette в Париже. В ней Удальцова занималась у Глеза, Ле Фоконье и Метценже, восприняв кубизм как закономерное и органичное явление, связанное с историей европейского искусства. Не будь этого уникального опыта, внимательного проникновения в методику кубизма и многочисленных полотен, украшающих музеи современного искусства по всему миру, кто знает, состоялась бы сегодня ее выставка графики.

Детские работы Удальцовой - это обаятельные рисунки маленького человека, внимательно отмечающего и переносящего на бумагу те детали, которые интересуют его в первую очередь - костюмы дам и девочек во время прогулки во всех их подробностях, интерьеры родительского дома, гостиную и кухню, а также фантазирующего и переживающего "сказочные" события наравне с реальными, - прекрасные дамы, принцессы, царевны и рыцари. Однако это не только объект для увлекательного и умиленного рассматривания тщательно и наивно нарисованных иллюстраций к прочитанным ребенку сказкам с подписями нетвердым почерком. Эти рисунки - свидетельство уже сложившегося понимания цвета, пространства, его глубины и протяженности, умения размещать в нем предметы и фигуры. Это тщательно продуманные и выстроенные повествовательные композиции, действие которых разворачивается на переднем плане. Кстати, и в более поздний период - Алтайский и Армянский - художница обнаруживает склонность к повествовательным композициям и даже в картинах с глубоким пространством тяготеет к тому, чтобы разместить фигуры как на фризе, на переднем плане.

Переход от кубизма к супрематизму для Удальцовой был неожиданным, а увлечение - страстным. Подтолкнуло художницу к супрематизму следующее событие: Наталья Давыдова заказала ей, а также Малевичу и Экстер серию супрематических эскизов для всякого рода текстильных изделий. Эскизы должны были быть образцами для художественной крестьянской артели села Вербовка, родового имения Давыдовых. Супрематизм, по мнению Удальцовой, очень подходил для декоративного искусства, и, учитывая будущее воплощение эскизов прежде всего на ткани, она попыталась придать им орнаментальный характер. В своих работах она перенесла акцент с традиционного для супрематистов наложения окрашенных плоскостей различных форм на оригинальные "ковровые" композиции. Тем самым приспособив исходную структуру - "супрем" к воплощению в новых для нее неживописных материалах. Однако супрематизм для Удальцовой не стал "большим стилем", каким был для нее в свое время кубизм. Находясь под влиянием Малевича, художница адаптировала супрематическую систему, но за счет утраты необходимой для супрематизма жесткости конструкции и логичности построений.

Более того, вскоре Удальцова вообще рассталась с этим стилем, указав точную дату - 15 марта 1919 года. В дневнике она сухо пишет: "С супрематизмом покончила. Выставляться с ними не буду". В конце 1910 - начале 1920-х годов Удальцова преподает в 1-х государственных художественных мастерских, во Вхутемасе-Вхутеине, в Инхуке, используя принципы кубизма и опыт супрематического текстиля. Ее работы, письма и дневники этого времени не оставляют сомнений, что на первом месте для нее остаются живописные поиски.

Графические работы Алтайского и Армянского циклов обнаруживают, что Удальцова, в отличие от многих других художников авангарда, сумела не только не сдать художественные позиции, но и создать свой собственный, новый реализм, противостоящий социалистическому реализму. Это изображение повседневной жизни, поднятой до эпического уровня, где обычные, каждодневные занятия приобретают облик священного ритуального действа. В алтайских работах Удальцова использует минимум цвета, давая подчас всего несколько пятен, изысканных по сочетанию, и оставляя большие пространства не покрытого краской листа. Алтайский колорит она называет трудным. Более плотны по заполнению листа работы Армянского цикла, но и более насыщенны по цвету - это продиктовано колоритом самой природы. "У меня пространство заполнено формами и линиями, пятнами цвета", - пишет о них Удальцова. В этих словах - профессиональный художник, знающий цену материалу, смакующий фактуру основы. Хорошая бумага - это принципиальный момент, иллюстрирующий философию отношения художника к своей работе. Качество материалов, фактура которых должна непременно "работать" и играть роль в создании фактуры изображенного предмета, для графиков этого поколения, несмотря на сложные житейские условия, была чрезвычайно важна. Сохранились дневниковые записи художницы тех лет: "...Когда человек верит, то он сделает хорошие вещи. Надо купить гуашь и хорошую бумагу". И Удальцовой удается включить ощущения специфических особенностей материалов, сходные с тактильными, в процесс осознания своего творчества как молитвенного действа. Бесконечные заметки художницы говорят о ее постоянной напряженной душевной работе. "Надо... в радости жить, любить и творить. Я люблю, живу в природе и буду творить мое искусство. Пребуду жить в духе, да святится имя его". Гармоничные и абсолютные в своей завершенности циклы 1930-х годов передают ощущение большого творческого напряжения и - через него - чувства счастья, впервые посетившего ее по прошествии многих лет упрямого и одухотворенного труда, во время работы на Алтае. Экспозиция двух циклов 1930-х годов делает очевидным то, что реалистические работы Удальцовой интереснее опытов супрематизма, который она не восприняла так же органично, как кубизм, многограннее и по-настоящему живописны. Вместе с детскими рисунками они сглаживают холодность супрематических штудий, оставляя от выставки почти домашнее ощущение.

ПАЛИТРА

• Удальцова вне кубизма
  Частные рисунки на Неглинной
• САЛАМАТ ГАМЗАТОВА: "У нас престижно работать даже смотрителем"

АРТ-ХРОНИКА

• Загадка прогулки