МАРИНА ЛОШАК: "Должна быть питательная среда"

Арина АБРОСИМОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

М.Лошак

Московский центр искусств на Неглинке, руководит которым Марина ЛОШАК, постоянно радует посетителей не только своими экспозициями, но и нетрадиционным подходом к выбору их тем, уровнем, размахом, именами. Чтобы не быть голословной, приведу лишь несколько названий выставок, с большим успехом прошедших в стенах этой галереи: "Символическое сходство. Гадание на картах Ольги Розановой", "Формулы Павла Филонова", цикл "Русские художники в Америке", "Илья Ильф - фотограф", "Портрет жены художника", "Органика", "Русская народная игрушка", "Гарднеровская фарфоровая игрушка", Кандинский, Петров-Водкин, Шагал... Как за достаточно короткий жизненный срок галерее удалось добиться такого успеха, ее хозяйка рассказала корреспонденту "Культуры".

    

- Московскому центру искусств почти пять лет. Помните ли вы первую выставку, с которой началась жизнь вашей галереи?

- Да, мы открылись за неделю до знаменитого кризиса в августе 98-го. В августе нам будет пять лет. Наш дебют был совершенно лабораторным и назывался "Воспоминания о выставке лубка 1913 года" - знаменитой выставке, устроенной Ларионовым и его другом Виноградовым. Мы воспроизвели абсолютно все, сделали архивную реконструкцию - мне кажется, это лучший музейный жанр из всех существующих, самый уважаемый в мире, почитаемый, элитарный. Не веду подсчет всем состоявшимся проектам, но в течение одного года мы устраиваем примерно 15 выставок, больше просто не получится. Это оптимальное количество для экспозиций того уровня, которые делаем мы, - они рукодельные, их надо придумать, саккумулировать, собрать... на это уходит очень много времени и сил. Скажем, если сейчас мы открываем новую выставку, то одновременно с этим готовим четвертую по счету после нее.

    

- Чтобы делать такие выставки, необходим, с одной стороны, интеллектуальный потенциал, а с другой - недюжинный талант бизнесмена. Вы - совмещение этих качеств?

- Это моя деятельность. Наша команда - всего несколько человек, у каждого своя функция, очень жестко сформулированная. Соответственно один человек не может сделать больше того, что он делает, потому что у нас все нагружены до предела. Что касается стратегии, идеологии, то это моя работа, и, конечно, здесь приходится изощряться. Конкуренция, в общем-то, огромная, и конкуренты зачастую обладают большими возможностями, чем мы. У них свободнее, скажем, участок, связанный с дипломатической деятельностью, которой в МЦИ занимаюсь я. Это позволяет брать вещи из центральных, провинциальных, западных музеев, дружить и с ними, и с частными коллекционерами, и с художниками, помогать им, оказывать взаимные услуги и прочее. Здесь ни в коем случае нельзя расслабляться, потому что в галерейном бизнесе, как в семье, - человеческие отношения играют самую главную роль! Нам, например, не первый год очень приятно и удобно работается с Русским музеем, а начиная с декабря этого года у нас будут проходить выставки Третьяковской галереи, что для МЦИ является существенным прорывом.

    

- Говоря о конкуренции, вы имели в виду государственные музеи или прежде всего частные галереи?

- ГМИИ, Третьяковка, Русский, Исторический музеи - настолько самодостаточные организации, что могут столетиями прекрасно жить "на своих камнях". Я же, напротив, стремлюсь объединять всех, привлекая на общие акции. На призыв откликаются и государственные музеи, и камерные галереи, например "Ковчег" и "Элизиум", с которыми мы намерены продолжать сотрудничество. Чем больше усилий будет приложено для того, чтобы осуществить какой-либо проект, тем лучше для всех его участников. Считаю, что делить нам особо нечего, у каждого - свой "фронт работ", но все мы составляем единое художественное пространство. Наверное, поэтому конкуренции лично я не чувствую. Будучи все-таки не музеем, а музейной площадкой, мы имеем свои особенности и свой жанр, который сильно отличается как от чисто музейных выставок, так и от малых галерейных экспозиций. С одной стороны, мы можем себе позволить несколько большую свободу, быть смелее, изощреннее, экспериментировать, делать лабораторные выставки, которые не всякий музей захочет устраивать, имея перед собой масштабные задачи. Наш жанр нам это позволяет, в этом и кроются его достоинства. И если их грамотно использовать, то они принесут плоды, которые называются словом "репутация". С другой стороны, желание "проводить масштабные независимые проекты из музейных собраний" связано с перспективным расширением такого рода жанрового пространства. Например, наши выставки довольно часто бывают международными. Но для полноценного восприятия богатой экспозиции нужны дополнительные метры, а у нас их нет.

    

- Не имея собственных фондов, вы не можете не зависеть при подготовке выставок от того материала, который удалось "достать". Как вы в таких условиях воплощаете свои оригинальные концепции?

- Мы не находимся в рамках "что дают, то и показываем", мы ищем и находим то, что нам нужно. Мы придумываем тему, и очень точно знаем, что ищем. Иначе не бывает! Всегда сначала рождается идея, остальное - следствия, которые она способна породить. Глянцем мы пытаемся наполнить тот цвет, который придумали. Это естественный путь и сценарий любой выставки.

    

- Как позиционирует себя Московский центр искусств в том изобилии столичных галерей, что мы сегодня имеем?

- МЦИ - музейно-выставочное пространство, это не галерея как таковая. На Третьяковке тоже написано "галерея"... но этим словом называется место, где продается произведение искусства, сначала представленное на выставке. Наша задача - показать, задача галереи - продать и купить. Выставки больших денег не приносят, а нормальная галерея такого себе позволить не может. Мы стараемся провести проект так, чтобы к нам пришло большее число зрителей. Если устраиваем выставки лабораторные, рассчитанные на очень тонкий слой посетителей, профессионально интересующихся той или иной темой, то чередуем их с выставками для широкого круга зрителей в соотношении одна к двум. Мы - публичное место, рады всем приходящим и постоянно должны думать о соблюдении данного статуса. Но МЦИ - некоммерческая структура, поэтому мы ищем спонсоров по всему миру. Есть постоянные спонсоры, периодически вкладывающие деньги в наши проекты. И в основном это компании западные, а не российские, поскольку у нас пока еще не совсем понимают, зачем их фирме нужен такой пиар. А на Западе подобный опыт уже очень давно практикуется.

    

- На Западе галерейное движение никогда не прекращалось, а у нас оно, бурно начинавшееся в начале ХХ века, возобновилось только в последние 15 лет. Зато сейчас галереи разрослись просто неисчислимо. Как вы полагаете, это связано с повышением интереса к искусству в обществе?

- Нет, это просто рынок. Он развился потому, что у людей появились свобода и возможность проявить не только свои предпринимательские способности, но и свой талант в этой области. А повышенного интереса к искусству я не наблюдаю, он стабилен. Разве в 70-е или 80-е годы мы реже ходили в театр и читали меньше книг? Да, сегодня существует много частных галерей, но рынок не диктует и вообще никак не формирует степень интереса людей к искусству! Как и прежде у нас в стране есть определенная категория людей, которая интересовалась и продолжает интересоваться искусством.

    

- К современному искусству люди не всегда относятся с пониманием, даже те, кто в принципе любит искусство.

- Мне кажется, что здесь, как в природе, работает некая равновесная система. Вкусы разделяются, и внимание балансируется. Всегда должна быть питательная среда, какая-то молекулярная химическая масса, чтобы НЕЧТО появилось и действительно осталось во времени. Когда в начале ХХ века появились Малевич и Кандинский, им казалось, что все уже придумано. Но поиск продолжается постоянно, и всегда можно открыть что-то еще. В современном искусстве есть и свои гении, и свои бездарности, все происходит так же, как всегда: люди самовыражаются. Но бывает трудно разглядеть талант за нагромождением форм. Если я вижу нечто абстрактно красивое, чистенько-бедненькое, мне неинтересно, и я задаюсь вопросом: "Зачем это?" Дело же не в форме, а в способе зацепить нас, ведь он может быть весьма старомодным. В искусстве любого рода, не только в изобразительном, самым точным является критерий потребителя. Он главный, на мой взгляд: искусство рассчитано на того, кому оно адресуется. Скажем, откликнется во мне что-то или нет при взгляде на эту картину? Чисто эмоционально: мне станет грустно или смешно, я удивлюсь, меня это заденет... В идеале - должно что-то внутри меня произойти. И тогда я понимаю, что художнику удалось создать особую среду, увлекшую меня, поразившую или хотя бы зацепившую. Это бывает нечасто, при том, что я человек очень впечатлительный, готовый легко плакать и смеяться над книгой или в кино, растрогаться до слез перед картиной в музее! Когда такое со мной происходит, я счастлива и очень благодарна. Но это по определению не может быть часто, это же праздник...

    

- Вы и к классическим образцам можете подойти с вопросом: "Зачем?" или он относится только к современному искусству?

- Время создания не имеет никакого значения, и старые вещи могут точно так же не нравиться. Но часто наше воспитание, построенное во многом на авторитарных догмах, не позволяет признаться, что нам не нравится общепризнанный шедевр. На пути к старости нам нечего доказывать и нечего терять, мы становимся свободными и понимаем, что в мире искусства правят все те же пропорции: много средних и никчемных художников и - большая редкость - истинный талант. Так было всегда.

ПАЛИТРА

• МАРИНА ЛОШАК: "Должна быть питательная среда"
• Салоны Владимира Издебского
  В Московском центре искусств на Неглинной
• Возвращение "невозвращенцев"
  "Русский Париж" в Русском музее
• Вторичная рукопись
  "Скин-хит" в галерее "Файн арт"
• Пора цветения стекла
  Выставка работ Антонины Степановой

КНИГИ

• Жаворонок