Крокодилы-бегемоты, обезьяны-кашалоты

В ГМИИ им.Пушкина проходит зоовыставка Франса Лантинга

Артем ВАРАПАНОВ
Аглая НЕЖИНА

Когда давным-давно, уж лет двести пятьдесят с лишним назад, в Венецию привезли настоящего живого слона, это событие произвело подлинную сенсацию. Тогда живых слонов не видел практически никто. Разумеется, слон - это было "фи" и неприлично. Поэтому падкий на пикантные развлечения венецианский бомонд и в первую очередь знатные особы, дамы света и полусвета отправлялись осматривать чудо природы с надлежащими предосторожностями - надев карнавальные маски и заручившись благословением духовника. Вослед им поспешали многочисленные художники и граверы, стремившиеся запечатлеть анатомически верный облик доселе почти легендарного ушастого монстра. Гравюры сотнями оттисков расходились по рукам счастливых очевидцев и их менее удачливых современников. Но покупали слоновьи портреты, дарили, держали в альбомах отнюдь не в качестве произведений искусства знаменитых или ставших впоследствии знаменитыми мастеров кисти и резца. Напротив, они были всего лишь еще одним кунштюком в ряду предметов домашней кунсткамеры человека XVIII столетия, желавшего познать и разложить по полочкам мир во всех его проявлениях и многообразии.

Иное дело мы. У нас все с точностью до наоборот. Слонов чуть не с пеленок идентифицирует каждый бутуз - их изображениями кишат книжки-малышки, страницы Geo и National Geographic, телеэкраны и рекламные билборды. Самого знаменитого фотографа, гоняющегося за этими изображениями по пустыням и джунглям, - Франса Лантинга - вводят в аристократическое рыцарское звание нидерландского ордена Золотого Ковчега за "вклад в повышение знаний о красоте природы", а выставки сделанных им снимков обитателей этой дикой природы год за годом устраивают в художественных музеях Парижа, Mилана, Токио, Нью-Йорка и Амстердама. Любить и холить слонов, да и весь земной бестиарий, теперь престижно, гуманно и политкорректно. Словом, сам вопрос о принадлежности фотопортретов экзотической фауны к разряду высокого искусства (не в смысле маэстрии художника, а в качестве именно жанровой принадлежности) не стоит и поднимать. Музеефицировано - значит искусство. Поэтому не надо удивляться - открывая уже пять лет путешествующую по миру выставку Лантинга "Глаза в глаза" в зале истории Музея изящных искусств на Волхонке, мы оказываемся вполне на уровне мировых стандартов.

Положа руку на сердце, Франс Лантинг того стоит. Штатный фотограф Национального географического общества, лауреат всех возможных премий за репортажи о дикой природе, соучредитель ассоциации фотографов-натуралистов Северной Америки, почетный член Королевского фотографического общества (Великобритания) и национального совета Фонда дикой природы США, постоянный сотрудник Life, Stern и National Geographic, он родился в Роттердаме и, по собственным воспоминаниям, с детства был одержим идеей охраны природы, вознамерившись, подобно совершившему путешествие с дикими гусями любимому сказочному персонажу - Нильсу Хольгерсону, быть "посредником" между человеком и животными. Посему, получив степень магистра по экономике среды в Erasmus University в Роттердаме, Лантинг решил заняться работой над докторской диссертацией и в двадцать с небольшим лет уехал в США в Университет Калифорнии овладевать наукой планирования окружающей среды. Тогда же, почувствовав, что "плохой день на природе лучше, чем хороший день в офисе", юноша задумал объединить две самые большие страсти своей жизни - любовь к природе и фотографию. Да так, что вот уже более двух десятков лет Лантинг снимает фауну разных регионов мира, вызывая у зрителя ощущение первооткрывателя новых, неведомых доселе сторон жизни известных, а может быть, и вовсе неизвестных животных. Куда только ни забирался со своим многокилограммовым оборудованием мужественный натуралист, охотясь за кадром: в непроходимые леса Мадагаскара и Борнео, Антарктику и девственную Амазонию, тропические джунгли и кратеры действующих вулканов на Галапагосских островах, дельту Окаванго, Панаму и Суринам. Ради нескольких снимков с расстояния в считанные футы он месяцами следовал за группой львов в Африке, дожидаясь их удачной охоты на жирафа, терпел в мгновение ока пожирающих палатку и фотоприпасы термитов, подбирался по горло в воде к огромным черным, не брезгующим человечиной кайманам, выслеживал хронику жизни и миграции пингвинов на Фолклендских островах, стоически смотрел, как из его собственной ноги вылупляются какие-то личинки, искал в джунглях белого носорога и даже испытал на себе брачные заигрывания молодого самца альбатроса. Способность Лантинга терпеливо и неназойливо войти в природный мир, прижаться к нему "лицом к лицу" превзошла все сделанное в натуралистической фотографии до него и позволила максимально сократить физическую и психологическую дистанцию между человеком и зверем, увидеть многие скрытые от сторонних глаз моменты жизни и вести съемку беспрецедентно близко, почти впритык фиксируя спокойный взгляд кугуара или, как в случае в Ботсване, наблюдая слонов с расстояния брошенного камня. Восхищение вызывает все - ракурсы, освещение, колорит, композиция, причем без всяких скидок на экстремальность и репортажность. Технические возможности Лантинга кажутся безграничными - от аэросъемок до снятых крупным планом львиц, пьющих воду. "Совершенно неважно, на кого направлен мой объектив, - на трехтонного слона или на крошечную древесную лягушку. Я хочу подойти к каждому из них как можно ближе, чтобы мы смогли взглянуть друг другу в глаза", - постулировал фотограф, пускаясь со своей 35-миллиметровой камерой Nikon на самые рисковые предприятия.

На московской выставке показаны всего сорок первоклассных отпечатков из почти стотысячного портфолио мастера и шестнадцати авторских альбомов со снимками и не менее захватывающими описаниями подробностей личных встреч фотографа с животным миром. Именно те сорок, что позволяют остаться наедине с нашими "меньшими", порой такими сильными и огромными "братьями", заглянуть им в глаза и даже немножко дальше... полюбоваться отеческой заботой о чадах императорских пингвинов, уловить миг вспархивания экзотической розовой птицы, оценить классический абрис крокодильского профиля и так и просящуюся для рекламы чудодейственного крема морщинистую слоновью кожу, увиденную практически в упор. Кажется, благодаря Лантингу, мы знаем о них практически все. Возможно, даже больше, чем они сами. Мы подошли вплотную, предельно близко, гораздо ближе, чем следовало бы. И двухсотпроцентный контакт с природой в двухмерной плоскости не замедлит рано или поздно обернуться для человека отсутствием вкуса к обыденной реальности.

Один из героев Эрленда Лу, споря в песочнице с соседским мальчиком о том, кто из них видел в своей жизни больше животных, вполне резонно предлагает не учитывать тех, что на картинках, по телевизору и в зоопарке. У них остается много. А у нас? Есть подозрение, что даже меньше, чем у венецианцев, никогда не видавших слона. Да и можно ли что-либо по-настоящему испытывать к белочке из соседней лесопарковой зоны, опасливо-воровато снующей вверх-вниз по стволу, после огромных, душераздирающих, исполненных экзистенциальной тоски глаз древесной лягушки Франса Лантинга? Фотографии-то в самом деле супер.

ПАЛИТРА

• Крокодилы-бегемоты, обезьяны-кашалоты
  В ГМИИ им.Пушкина проходит зоовыставка Франса Лантинга
• Шаль как средство от депрессии
  Север "от реставраторов"
• Сказки об Италии
  Выставка в Русском музее
• Большие маневры
  Ретроспектива работ Якова Халипа
• Нежный возраст

КНИГИ

• Эпоха потрясений