Свободный выбор за 24 кадра в минуту

Максим ГУРЕЕВ

В 1997 году по заказу тогда еще Пятого канала "Санкт-Петербург" в Оптиной Введенской пустыни проходили съемки документального фильма, посвященного последним годам жизни Николая Васильевича Гоголя, который, как известно, часто бывал здесь и даже хотел под духовным водительством старца Макария Оптинского постричься в монашество в Иоанно-Предтеченском скиту.

Когда работа была почти завершена, к съемочной группе подошел средних лет инок в совершенно безразмерных резиновых чеботах, благо дело происходило в апреле, и строго сообщил, что истинно православному человеку заниматься подобным срамом (кино- или телесъемками) негоже. На вопрос же режиссера, в чем сей "срам" заключен и в каких богословских сочинениях об этом сказано, местный теософ не нашел ничего лучше, как не вполне пристойно выругаться и удалиться. Вместе со своими чеботами...

Безусловно, вспоминать об этой теперь уже кажущейся этнографической истории и не следовало бы, если бы она в полной мере не отражала довольно распространенного в среде обрядоверов мнения о том, что всякое творчество, в том числе и аудиовизуальное, от лукавого, ибо в конечном итоге не подлежит регулированию лишь на уровне маловразумительных запретов, отданных в приказном порядке.

Конец 80-х - начало 90-х годов, как мы помним, стал временем кончины "судьбоносной, основополагающей и единственно верной" идеологии, которая, как представлялось подавляющему большинству населения бывшего СССР, была гарантом душевного покоя и моральной устойчивости. Инерция "коллективного бессознательного" бытования отныне вступила в острый конфликт с необходимостью делать индивидуальный выбор. Иначе говоря, языческое осмысление человека как части общины и христианская антропология с ее пониманием самоценности и уникальности человека, созданного по образу и подобию Божию, в который раз (!) обнаружили актуальность противостояния "дольнего" и "горнего".

Понятно, что существование внутри любой общественной догмы (марксистской, традиционалистской, клерикальной ли) выглядит много привлекательнее и комфортнее (до поры, разумеется), нежели существование наедине с собственными душевными и духовными нестроениями, недугами. То есть искать виноватого "вне" всегда много удобнее, а соответственно, греховнее, чем обнаруживать причину зла "внутри".

Увы, но этому классическому святоотеческому утверждению на кафедрах научного атеизма не учили. Учили другому - тому, что, в частности, "бытие определяет сознание". Следовательно, оно (бытие, стало быть) в конце ХХ столетия и определило, что в силу объективных причин на смену партийному билету и комсомольскому значку должны прийти атрибуты (именно атрибуты!) некоей "новой духовности". А новое, как мы помним, - это всегда хорошо забытое старое. Тут-то и вспомнили о таком понятии, как "христианская православная цивилизация", а вспомнив, немедленно же себя и поименовали самой великой христианской державой.

Видимо, в очередной раз размер обязал...

"Процесс пошел" лавинообразно. Незамедлительно обнаружилось огромное число православных писателей, поэтов, художников и режиссеров. Но если печатное слово и живописные образы имели свои аналоги в традиционной православной культуре в виде летописей, житий и иконописи, то с "движущимися картинками" все обстояло много сложнее.

По сути, для кино и тем более телевидения не существовало никаких "духовных" лекал, а шедевры Тарковского или Бергмана по определению не могли быть осмыслены теми, кто точно знал, "кто именно распял нашего Христа". Следовательно, аудиовизуальное производство встало перед той самой дилеммой, которую, как уже указывалось выше, каждый должен был решить для себя сам. Так, кто-то почитал символом христианского православного кинематографа картины Сергея Бондарчука, а кто-то - работы Василия Шукшина. Кто-то наслаждался философичностью Сергея Параджанова, а кому-то были ближе экуменические фильмы Александра Сокурова. Но что самое показательное, ни о каком единообразии и речи не могло идти. Напротив же, те из режиссеров, кто пытался придумать для себя некий канон и ему следовать, не создали никаких сколько-нибудь значимых произведений.

Может быть, впервые в истории мировой христианской цивилизации в целом и русской истории в частности именно кино и телевидение поставили вопрос свободного выбора (и в творчестве тоже) столь остро. Каков будет ответ на данный вопрос, сказать трудно, ведь что кино, что телевидение пока слишком молоды для подобных проблем. Но прецедент создан. И тут неплохо бы помнить о том, что, по мысли Cвятых Отцов Церкви, находясь перед выбором (пусть даже и свободным), человек уже обрекает себя на несвободу и смятение.

Впрочем, это тема уже для совсем другого разговора...

РЕЛИГИЯ

• Свободный выбор за 24 кадра в минуту
• Битва мифов
  Религия не хочет уступать кинематографу
• Кому служит Лара Крофт?
  Фестивали православных фильмов
• Страсти по собачнику,
  или Кульбиты фон Триера