Ставка Годара

"Звезды Шакена" в Алма-Ате

Диляра ТАСБУЛАТОВА

Кадр из фильма "Остров возрождения"

На недавно закончившемся кинофестивале "Звезды Шакена", который проходил в Алма-Ате в самый разгар пленительного южного бабьего лета, главным был один и тот же, без конца варьирующийся мотив. "Надо же! - без устали повторяли польщенные алмаатинцы - почти все главные призы на "Киношоке" мы забрали!". Что правда, то правда: в сентябре в Анапе казахи собрали рекордный призовой урожай, на их долю выпал и Гран-при, доставшийся дебютанту Рустему Абдрашеву за картину "Остров возрождения", ретромелодраму, посвященную памяти отца режиссера, талантливого поэта, года два назад скончавшегося.

Неудивительно, что и финальный призовой расклад "Звезд Шакена" был предопределен с самого начала: Рустик Абдрашев, совсем недавно увенчанный на более крупном смотре, ничуть не сомневался в победе. Впрочем, как и все остальные, завороженные обаянием и непосредственностью "Острова", где сквозь шероховатости стиля и общие места то и дело пробивалась чистая, незамутненная мелодия, каковую нечасто нынче услышишь.

В той всемирной деревне, в которой мы все сейчас живем, неизвестно, откуда подует свежий ветер и куда, собственно, переместится капризный вектор культуры. Недаром Марко Мюллер, новоиспеченный директор Венецианского фестиваля и отъявленный киноман, полагается исключительно на "маргинальные" кинематографии: иначе он не показал бы в Венеции программу из двадцати картин африканских режиссеров, с континента, где даже нет съемочной техники и молодые авторы снимают на видео. Тем не менее г-н Мюллер убежден, что будущее именно за Африкой. Как когда-то был уверен, что самое перспективное кино в мире - китайское. Тот, кто крутил пальцем у виска, считая Мюллера сумасшедшим, сейчас кусает губы: как известно, китайский кинематограф, когда-то отсталый и пожинающий плоды "культурной революции", лет пятнадцать продержался в авангарде мирового кинопроцесса.

Казахский кинематограф - если вести отсчет от "Иглы", картины конца 80-х, - держится на плаву тоже около двадцати лет, и ему есть чем гордиться. У одного Серика Апрымова международных призов, кажется, семнадцать. "Игла" же вообще стала культовой картиной конца 80-х, кое в чем предвосхитив открытия Тарантино с его постмодернистским стебом. Те, кто все это время талдычил, что существуют нации "кинематографические" и "некинематографические", привычно вознося до небес Европу, ныне приуныли: никакая Франция с ее глубинной традицией не идет в сравнение не только с Китаем, но и с Таиландом, Гонконгом, порой - Вьетнамом. Или, скажем, Южной Кореей, давшей миру самого, наверное, радикального, современно мыслящего режиссера Ким Ки-Дука.

Другое дело, что в этих странах кинематограф субсидируется государством, всячески поощряется и поддерживается. В Казахстане же, насколько мне известно, кино существует скорее вопреки, а не благодаря. Вернее, существовало: слава богу, госбюджет, отпущенный на кинопроизводство в 2005 году, увеличен в четыре раза. Киностудия "Казахфильм", все эти годы лежавшая в руинах, наконец ожила, заканчиваются съемки блокбастера "Кочевник", приобретена сверхсовременная звукозаписывающая техника, намечается даже прокат отечественных фильмов в кинотеатрах Казахстана. Заметив это "даже", любой европеец умер бы со смеху: ни одна страна мира не американизируется с таким рвением, как Казахстан. В результате смертельных схваток с жадными до быстрой наживы прокатчиками в России кое-что поняли: по крайней мере прокат российского кино увеличился здесь с трех до восемнадцати процентов. В Казахстане же прокат казахского кино равен ... нулю. Местная интеллигенция с удивлением расспрашивает о победах собственного кино, просит хотя бы рассказать об этих фильмах: мало того, что их никогда не показывают в кинотеатрах, эти фильмы не существуют и на видео!

Только фестивали могут хоть как-то восполнить эту нишу, добровольно взвалив на себя ношу "альтернативного" проката. Как было и в России, где Марк Рудинштейн создал свой "Кинотавр" с единственной целью - показать российские фильмы, которые лет десять назад не видел никто, кроме кучки критиков. Как известно, его усилия увенчались успехом - не прошло и пятнадцати лет, как "Водитель для Веры" или "Мой сводный брат Франкенштейн" идут в десятках кинотеатров, попутно делая кассу и восстанавливая приоритеты национальной культуры. В Казахстане же, как уже было сказано, этот процесс только начинается - растет сеть современных мультиплексов, где, как надеются энтузиасты, найдется место и для казахстанского кино. Дай-то бог.

Забавная вообще-то ситуация - самое демократичное из всех искусств, доступное и умопостигаемое - в отличие, скажем, от классической музыки или живописи, - попало в разряд элитарных и недостижимых. Насколько мне известно, в Казахстане никто, кроме посетителей Дома кино, ни разу не видел ни "Конечную остановку" Серика Апрымова, ни "Киллера" или "Кайрата" Дарежана Омирбаева - и это притом что сам Годар объявил Дарежана "режиссером будущего". Любопытно, какая судьба ждет "Остров возрождения", "Немую прохладу" Серикбола Утепбергенова или, скажем, "Маленьких людей" Наримана Туребаева - картины, показанные на фестивале "Звезды Шакена"? В аскетичной "Немой прохладе", где почти нет слов, а камера кружит по тесному пространству тюремной камеры, молодому автору удалось добиться выразительности, напоминающей ранние шедевры немого кино, такого пластического совершенства, которое не нуждается в вербальном подтверждении. "Маленькие люди" (чье название невольно перекликается с названием муратовского водевиля "Второстепенные люди") очень точно отражают ситуацию, как бы пульсируют в такт со временем. Хотя уже в самом заголовке как бы подчеркнута скромность задач, молодой режиссер с самого начала берет быка за рога, строит свой рассказ умело, точно, нигде не сбиваясь на фальшь и риторику. Двое мальчишек, приехавших из провинции, на пару снимают убогую квартирку в Алма-Ате и каждый божий день идут на омерзительную службу - в их обязанности входит впаривать доверчивым прохожим залежалый товар. Заложники неумолимого молоха, пожирающего время, силы, человеческое достоинство, - и все только ради элементарного выживания. Ужасы капитализма, отраженные, как в капле воды, в судьбах двух молодых людей, испытывающих постоянный, невыносимый духовный голод, мечтающих о более осмысленном, человеческом существовании.

Разумеется, их унижения не сравнить с унижениями несчастных пацанов, попавших в колонию для несовершеннолетних, - героев "Опыта креста", давней картины Владимира Тюлькина, казахстанского документалиста, прославившегося радикальными сюжетами и особой манерой съемки, как бы беспристрастной и оттого особенно шокирующей. Кроме того, Тюлькин славится редкостным умением находить неизвестно где экзотические персонажи, как будто созданные для документального кино, - от изобретательного мошенника-рэкетира до слепого фермера. Героиня новой картины Тюлькина, "Патетической симфонии", - некая Нина Васильевна, приютившая в своем бедном, грязном домике чуть ли не сотню собак. Сцены ее чудовищного бытования - посреди грязи и вони, собачьих экскрементов и страшной бедности - перемежаются сценами убийства несчастных животных. Убивает собак, конечно, не она, а собачники, цинизму которых Тюлькин противопоставляет всемирную отзывчивость своей героини. Любопытно, но шокирует и то и другое: режиссура Тюлькина всегда обладала какой-то мрачной магией, а его персонажи, взятые прямо из жизни, становились нарицательными, надолго запоминались.

Через год, в сентябре, фестиваль "Звезды Шакена" откроется вновь - в третий раз. Посмотрим, появятся ли за это время в казахстанском прокате отечественные фильмы. Или фестивалю придется вновь выполнять альтернативно-просветительскую функцию, демонстрируя то, что никто никогда и нигде не видел и больше не увидит.

КИНО

• Ставка Годара
  "Звезды Шакена" в Алма-Ате
• Мужчина Дездемона и женщина
  "Красота по-английски" Ричарда Эра
• АЛЕКСАНДР СЕМЧЕВ: "Хочу сыграть детского врача"
• Чапая забыли
  Фестиваль военного кино имени Юрия Озерова

СНИМАЕТСЯ КИНО

• Готовится "Побег"
  Новый фильм Егора Кончаловского