Театр, не ломающий комедию

К 75-летию Санкт-Петербургского театра имени Н.П.Акимова

Записала Ирина АЛПАТОВА

Н.П.Акимов

В Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, в доме купца Елисеева, славном знаменитым гастрономом его имени, издавна размещались комедийные театры. Например, "Невский фарс", дававший представления в дореволюционные времена. Труппы менялись. В 1929 году помещение это передали недавно созданному Театру сатиры, которым руководил Д.Гутман. С этого времени нынешний Театр комедии имени Н.П.Акимова ведет отсчет своей сценической истории. Правда, реорганизаций и перемен было много. В 1931 году Сатиру слили с театром "Комедия", созданный гибрид получил название Ленинградский театр сатиры и комедии. В нем ставились первые советские комедии В.Катаева, В.Шкваркина, В.Киршона, а среди актеров выделялись молодые Леонид Утесов, Борис Бабочкин, Николай Черкасов.

Но подлинная история Ленинградского театра комедии, вскоре получившего это название, началась в 1935 году, когда коллектив возглавил легендарный режиссер и художник Николай Акимов. Череда театральных событий, таких, как "Собака на сене" Лопе де Веги, "Школа злословия" Шеридана, "Тень" Евгения Шварца, привела к тому, что Театр комедии был признан одним из лучших коллективов страны. Ушедший из театра в

1949-м, в 1955 году Акимов вернулся. Восстановил "Тень", воплотил ранее запрещенного "Дракона" Шварца, сделал немало других заметных спектаклей. Привлек в труппу Эраста Гарина, Лидию Сухаревскую, Елену Юнгер. Театр комедии выделялся среди прочих коллективов своей неангажированностью, ироничностью, полемическим задором, яркостью сценических красок.

Б.Тенин - Пьетро, Ж. Лецкий - Тень, Г.Флоринский - Цезарь Борджия в сцене из спектакля "Тень". 1940 г.

После ухода Акимова из жизни в Театре комедии работали такие известные режиссеры, как В.Голиков, П.Фоменко, Ю.Аксенов, Д.Астрахан. Последние несколько лет место художественного руководителя занимает ученица Анатолия Эфроса Татьяна Казакова, постановки которой вновь заставили говорить о театре всерьез. Здесь работают такие признанные звезды российского театра и кино, как Петр Вельяминов, Игорь Дмитриев, Михаил Светин, Анатолий Равикович, Ольга Антонова, Ирина Мазуркевич и многие другие, выровнялось среднее поколение, пришла талантливая молодежь. Минувшим летом в санкт-петербургской Академии театрального искусства набран актерский курс, ориентированный на дальнейшую работу в Театре комедии.

Мы предлагаем вниманию читателей "Культуры" беседу двух старейших работников театра: артиста Владимира ТРУХАНОВА, отдавшего коллективу 57 лет сценической жизни, и Елены ФЛОРИНСКОЙ, дочери актера Театра комедии Глеба Флоринского, в прошлом актрисы, ныне хранителя музейных фондов театра. В отдельных эпизодах воспоминаний можно уловить театральную атмосферу, приметы времени и искусства, с ним связанного, надежды и разочарования. А началась беседа с воспоминаний детства и молодости, с Великой Отечественной войны.

Е.Юнгер - Шура Азарова в сцене из спектакля "Питомцы славы" А.Гладкова. 1941 г.

Елена Флоринская. Когда театр вывозили из блокады, то Николай Павлович Акимов добился того, чтобы эвакуировали не только актеров, но и их семьи. Мы приехали сначала в город Копейск Челябинской области. Нас поселили в огромном общежитии, где раньше находилось ремесленное училище. В комнате жили по две-три семьи. И рядом, в клубе, поначалу игрались спектакли без декораций и почти без костюмов. Актеры выступали в том, что привезли на себе. Помню, мой папа ехал в театральном пальто с меховым воротником.

Потом Николай Павлович вызвал всех родственников и стал выяснять, кто и чем может оказаться полезным театру. Нашлись и портнихи, и костюмеры, и гримеры. Жены актеров, служившие в других театрах, были приняты во вспомогательный состав нашей труппы. Акимов их даже не прослушивал. Важно было, чтобы все работали и получали карточки.

Мне запомнилось, как уже в Сочи весной 1942 года Акимов ставил спектакль "Питомцы славы". Нужны были гусарские костюмы, которые совершенно не из чего было шить. В Сочи же свозили огромное число раненых и открывали множество госпиталей. Театру выдали больничные одеяла - серые, страшные. И вот из них-то Акимов сделал чудесные гусарские костюмы, выкрасив одеяла в разные цвета. Весь спектакль в результате был потрясающе оформлен с помощью одеял.

Нам, детям, тоже хотелось что-то делать. Мы решили устраивать собственные концерты, разучивали стихи, частушки. Помню, за актерами приезжала машина, чтобы отвезти их на концерт. Мы же, проводив их, забирались на деревья и изображали, что тоже куда-то едем. А потом произошел такой случай. Была назначена внеплановая генеральная репетиция, актеры не смогли поехать на концерт. И послали нас. Посадили в машину и повезли в госпиталь. Там мы и выступали: ходили по палатам, пели частушки. Я только теперь понимаю, какую жуткую частушку пела для раненых:

Артисты Театра комедии во время шефского концерта. 1941 г.

На Варшавском на вокзале

Вдруг убитого нашли.

Пока голову искали,

Ноги встали и пошли.

Но какой был прием! Раненые так рады были видеть детей. И вот после этого случая нас стали постоянно возить на концерты, отдельные. А в Сталинабаде, помню, мы даже давали платные концерты. И заработанные деньги направили на строительство самолета. Конечно, наших средств хватило, наверное, на один винтик, но все же...

А вы, Владимир Никитич, ведь пришли в театр вскоре после войны?

Владимир Труханов. Да, в 1947 году я окончил студию при Большом драматическом театре имени Горького. Но мне многие советовали идти к Акимову. А Театр комедии в то время уехал на гастроли. Надо было работать, карточку получать, чтобы шамать. Вот и пришлось сначала устроиться в Театр имени Ленинского комсомола, куда только что пришел режиссером Георгий Товстоногов. Но я все равно ждал, когда приедет Николай Павлович. И как только он вернулся, я пошел на прослушивание. Помню, человек десять было желающих, причем все парни, ни одной девушки. Вызывали по одному, пригласили и меня. Я прочитал монолог Хлестакова. Когда все закончилось, вышел заведующий режиссерским управлением и велел всем приходить завтра, искать себя в списках. А мне шепнул: "Вы подождите". Меня снова вызвали, Николай Павлович говорит: "А ну-ка прочтите еще раз". После чего мне сказали: "Не ждите списков, завтра приходите оформляться, вы уже приняты, понравились Николаю Павловичу". Мне на душе сразу так хорошо стало. Вот так я и попал в театр. Легко очень. И сразу меня заняли в спектакле "С любовью не шутят".

Плакат Н.Акимова к спектаклю "Тень"

Е.Ф. А я помню, как впервые вас увидела на сцене в каком-то спектакле. Вы, по роли, остались один в кабинете начальника и решили позвонить по телефону любимой девушке. Но прежде чем звонить, вы взяли гребеночку и аккуратно причесались. Прошло уже, наверное, лет пятьдесят, а не забывается. А что было с залом!

В.Т. Это, наверное, был спектакль "Вас вызывает Таймыр!" Его ставил Эраст Гарин. Я здесь служу уже 57 лет, десять худруков пережил. А сам уцелел. Всех устраивал, видимо. Правда, многие здесь ненадолго задержались, как Астрахан, например. А основные воспоминания связаны, конечно, с Акимовым, Фоменко, Аксеновым, Голиковым.

Е.Ф. Дмитрий Астрахан был неплохой режиссер. Но к нему тогда пришел успех в кино, и он постоянно ездил по миру со своими картинами, а театру уделял мало времени.

И все же, мне кажется, каждый внес свою лепту положительную. Плохо то, что они менялись быстро, да и наши актеры порой отличались нетерпимостью. Так ведь, Владимир Никитич?

В.Т. Это зависит от того, как режиссер относится к актерам. А ведь у них у каждого на нас свой взгляд. Кого-то режиссер видит, кого-то нет. Тогда последние, конечно, начинают бунтовать. Особенно если раньше актер много играл и привык к тому, что его считают талантливым. Хотя мне кажется, актер должен хранить свое достоинство. Не надо ни на кого обижаться, лезть на рожон. Нужно спокойно себя вести. Либо ждать, либо уходить в другой театр. Правда, это трудно, да и вряд ли возьмут. Но я считаю, что мне повезло с режиссерами.

А они были очень разными. Например, Николай Акимов и Петр Фоменко. Акимов вел себя так: все объяснял еще за столом, а потом садился, закинув ногу на ногу, закуривал и говорил: "Ну пошли, пошли". И актеры "шли", уже свободно себя чувствуя. А Фоменко, наоборот, любил показывать, играл за всех - и мужские, и женские роли. Очень хорошо, конечно, талантливо. А остальные? Ну режиссеры как режиссеры, нормальные. Сейчас вот Казакова Татьяна Сергеевна. Толковая женщина.

Е.Ф. У нее есть великолепное сочетание. Она - очень талантливый режиссер, и при этом театр для нее - все. Это ее жизнь.

В.Т. Я ее как-то спросил: "Татьяна Сергеевна, вы такая симпатичная женщина, почему замуж не выходите?" А она говорит: "Какой муж будет со мной жить, если я все время в театре?"

Е.Ф. Хочу вернуться к Акимову, все-таки его имя носит Театр комедии. Он всегда был очень строг в части того, чтобы его замысел как режиссера и как художника четко исполнялся. Костюмы, гримы должны были делаться строго по эскизам. Помню, летом в Кисловодске играли спектакль "Софья Ковалевская", а все актрисы страшно загорели. На плечах остались белые полоски от купальников. В спектакле же была сцена бала, где дамы должны были появляться в декольтированных платьях. Слава Богу, Николай Павлович заметил последствия загара еще до спектакля и заставил всех белилами тщательно замазывать руки и плечи.

Или вот еще забавный случай. В 1967 году мы привезли в Новосибирск спектакль "Дон Жуан", где роль Ведущего блистательно играл Лев Колесов. И на эту же роль был введен молодой актер Борис Улитин, совсем мальчик. Он играл, если Колесов заболевал или уезжал куда-то. Но когда шел спектакль, обязательно должен был находиться под рукой, в номере гостиницы. И вот случилось так, что Колесову стало плохо на спектакле, после первого акта. Срочно побежали за Улитиным, привели его, загримировали, и второй акт играл уже он. А на следующий день вышла рецензия, где говорилось, что только Акимов мог додуматься до того, чтобы к концу спектакля так омолодить Байрона. Это потрясающая режиссерская находка и решение спектакля.

В.Т. Когда я заболел туберкулезом, меня положили в больницу. И мне от Николая Павловича приносили туда апельсины. Он звонил в ресторан, заказывал штук двадцать, а я потом всех угощал. Когда меня выписывали, он позвонил главврачу и спросил, какой лучший санаторий под Ленинградом или Москвой. Тот ему назвал, и меня тотчас же туда отправили. Николай Павлович приходил ко мне и всегда 25 рублей оставлял "на масло". Я смущался: "Ну что вы, Николай Павлович!" А он отвечал: "Ничего, рассчитаемся, когда заслуженным станешь".

Е.Ф. Помню, в Сталинабаде жара стояла жуткая. В театре был выходной, и нам дали автобус, чтобы вывезти актеров с семьями куда-то в горы. Я была еще девочкой, и мне очень не терпелось поехать, вот я и побежала ждать автобус. Единственный, кто там уже стоял, был Николай Павлович. Мы поздоровались, он достал из кармана конфету, что тогда было совершенно немыслимым, и сказал: "Поздравляю тебя, Леночка, с днем ангела". У него жену звали Еленой, поэтому он знал дату. Я так удивилась. А он спрашивает: "А что, родители тебя никогда не поздравляли? Это они зажулили. Ты им скажи, что 3 июня у тебя именины".

В.Т. Когда мы гастролировали в Москве на сцене МХАТа, помню, Николай Павлович подошел к нам с Ольгой Аросевой и протянул по плитке шоколада: "Это вам в честь выступления на такой сцене".

Е.Ф. Да, "сладких" сюжетов было много. Папа срочно вводился на роль в спектакле "Вы этого не забудете" по Пристли. На это ему дали только один день. Он сыграл, а после спектакля пришел Акимов и принес ему целую гору плиток шоколада. И сказал: "Это вам на восстановление затраченных сил и мыслительных способностей. Но я уверен, что все съедят дочки".

В.Т. А я вот вспомнил, как кто-то сострил по поводу расположения нашего театра между двумя входами в Елисеевский гастроном: направо - мясо, налево - рыба, а посередине - ни рыба, ни мясо, а Театр комедии. Да, на наших спектаклях много смеются, но ведь здесь идут не только комедии. Такие серьезные были спектакли, да и сейчас есть.

Е.Ф. Я, например, когда у нас появляется просто смешной спектакль, ему рада, но говорю: этот спектакль не мой. Мне хочется, чтобы комедия была глубокой, чтобы иногда подступал комок к горлу, было одновременно смешно и трогательно. Моя внучка, когда была маленькой, как-то сказала: "Какой Равикович смешной, но его все время немножко жалко". Понимаете, даже ребенок ощутил, что этот актер существует на грани слез и смеха.

Но в Театре комедии умели и отдыхать. В прошлом году, например, мы отпраздновали 55-летие капустника. А наши вечера до сих пор славятся, зал не может вместить всех желающих. А один вечер особо запомнился.

В ВТО должен был состояться КВН, модное тогда явление. Предполагалось, что в финале Театр комедии встретится с БДТ. В то время там вышел потрясающий спектакль Георгия Товстоногова "Три сестры". А "домашнее задание" предполагало некую пародию на спектакль соперника. Но что-то произошло, БДТ отпал, и нашим партнером стал Театр музкомедии. А так как у нас уже были замыслены "Три сестры", то пришлось сочинять музыкальную комедию по этой пьесе. И сделал это наш театр изумительно. Народу была тьма, конная милиция, что-то немыслимое по приему. Председателем жюри был Игорь Владимиров, в зале сидели и Товстоногов, и Акимов. А Театр музкомедии сделал "домашнее задание" по "Евгению Онегину", которого тогда собирался ставить Акимов. У зала их выступление не встретило поддержки. Максимально за это задание можно было получить 15 баллов. И вдруг Владимиров дает нам всего 13. Такой крик поднялся в зале, свист. Владимиров говорит: "Я согласен, очень хорошо выступил Театр комедии, но уж больно хороший спектакль в БДТ". Я тут же из зала поднимаю руку: "Так вы что, дарите эти очки Товстоногову?" - "Нет, Чехову". В этот момент наш Лева Милиндер высунулся из-за занавеса и изрек: "Чехову очки не нужны, он всю жизнь носил пенсне". Это было настолько смешно, что раздался гром аплодисментов. И нам два очка все-таки добавили.

В.Т. А еще была раньше традиция всем актерам труппы приходить на каждую премьеру, даже если они в ней не заняты. Приходили, поздравляли. Сейчас этого, к сожалению, нет.

Е.Ф. Ну иногда приходят.

В.Т. Редко, редко...

Е.Ф. А мне все равно кажется, что-то сохранилось в нашем театре. Его дух. Несмотря на то что жизнь другая, молодежь другая, взаимоотношения. И все равно к театру тянутся люди. Я вспоминаю трудные времена, в том числе и недавние, например, начало перестройки. Перед началом спектакля я выходила в зрительскую часть, и у меня комок подступал к горлу - полный зал. Хотя, казалось бы, не до театра людям. И так всегда было. И в блокаду сюда ходили. Театр любят. Наверное, это самое главное. Дай Бог, чтобы это сохранилось. Мне кажется, что и сейчас наш театр на взлете, хотелось бы, чтобы так было подольше, лучше - всегда.

ПОД ЗАНАВЕС

• Театр, не ломающий комедию
  К 75-летию Санкт-Петербургского театра имени Н.П.Акимова
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 21 по 27 октября
• Человек родился