Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 26 (7434) 8 - 14 июля 2004г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СобытиеШмели раздора"Romeo & Джульетта" Роберта Стуруа ТЕАТРМария ХАЛИЗЕВА
Когда-то о спектаклях Роберта Стуруа рецензенты, ни капельки не кривя душой, с признательностью писали: явления из ряда вон выходящие. Выясняется, что сегодня режиссеру с мировым именем заманчивее вклиниться в модный молодежный строй под лозунгом созвучия современности, нежели подтверждать собственную глубину и оригинальность. В итоге очередное, громоподобно преподносимое событие скукоживается до масштабов весьма заурядных. В который уж раз очередная "леди слишком много обещает", как обронила Гертруда по поводу пафосной реплики пьески "Мышеловка". Что до Стуруа, то он в предпремьерных интервью сулил зрителям "очень жесткий спектакль, где страсти кипят на самом высоком градусе", - постановку не столько о любви (хотя подзаголовок действа - "Время любить"), сколько о вражде, иными словами, "о жестокости вокруг любви". Минуя этап проведения кастинга, режиссер получил для своего спектакля от организаторов - Продюсерского центра "Новый Глобус" - сверхвостребованную молодежь из разных театральных коллективов. На одной площадке сошлись представители Современника, МХАТа им. Чехова, Сатирикона, Театра им. Вахтангова, Ленкома, Театра им. Станиславского. Распределение Стуруа все же сделал сам. Одаренная, вкусившая успеха актерская поросль вперивается в пьесу Шекспира уверенным, но холодным и пустоватым взглядом, выдающим агрессию, воспитанную за последние несколько сезонов многочисленными образчиками новой драмы. Нынешнего Роберта Стуруа такой подход к "Ромео и Джульетте", похоже, устраивает. Молодость и праздность, вседозволенность и цинизм вкупе со слепотой неприязни и приступами животной ярости здесь не сплетены в тугой клубок, а со всеми возможными подробностями размазаны по спектаклю. Бесчисленные спазмы ненависти имеют власть не только над телами и помыслами беспутных юнцов, но время от времени скручивают даже жеманную леди Капулетти (Анна Дубровская) и заставляют вскакивать с инвалидной коляски маловразумительного синьора Монтекки (Сергей Юшкевич). Так что намек на протянутые к примирению руки, контур которых виднеется на заднике, - сплошная фикция. Никакого примирения двух равно не требующих уважения семейств режиссером, разумеется, не предусмотрено. Из многообразия музыки постоянного соавтора Стуруа Гии Канчели проступает назойливый рефрен - набирающее громкость жужжание огромного шмеля. Лишь только в авансцену втыкается меч и намечается кровавая и продолжительная склока-бойня - невидимый и оглушительный шмель тут как тут. Как это принято у Стуруа, текст спектакля смонтирован из нескольких имеющихся в наличии переводов шекспировской пьесы с вкраплениями импровизированных реплик. За основу взят перевод Бориса Пастернака, но послышавшаяся было поэтичная пастернаковская строка может оказаться стремительно затерта лихими и колючими словесами. В программке имена переводчиков попросту опущены. Среди светлых стен, утыканных здоровенными черными шипами, под черным выступом железного балкона, через замаскированные узкие дверки (сценограф - Мириан Швелидзе) шныряют суетливые и недобрые обитатели Вероны. Расхристанный Ромео (Юрий Колокольников), обезумевший от страсти к Розалине, диковато прыгает на одной ноге; чуть шепелявящая худышка Джульетта (Наталья Швец) картинно заламывает над головой руки еще до всяких неприятностей и бед; ее мамаша без устали манерничает, а Кормилица (Агриппина Стеклова) раздает тычки и затрещины кому придется. Интереснее и убедительнее прочих сыграны беспокойный, нервный Меркуцио (Анатолий Белый) и темнокожий, седовласый Лоренцо (Григорий Сиятвинда). Джульетта явно готова провести ночь с Ромео еще до свершения брачного обряда, поскольку прямо на балу, распластавшись по полу, сливается с молодым человеком в долгом поцелуе и деловито разоблачается перед ним при первой возможности. От такого зрелища Ромео воспаряет (в самом прямом смысле слова), а следом - и это довольно красиво - в воздух отправляется и Джульетта, успевшая шмыгнуть обратно в белую ночную рубашку. Кстати, начинается спектакль тоже в воздухе: четыре висельника, вздернутые посреди сцены, то поочередно, то нестройным хором декламируют знаменитый пролог к пьесе. Опущенные на землю, они оказываются представителями враждующих кланов Монтекки и Капулетти, а значит, быть повешенными за междоусобицы - их недалекое будущее. Сцена в могильном склепе решена на манер постановок балета Прокофьева. Ромео долго влачит за собой бесчувственное тело, тормошит, пытается установить и "зафиксировать" его в вертикальном положении, добиваясь встречной ласки. Но то, что в совершенстве проделывают балетные исполнители (скажем, танец-крик Ромео с мертвым, но продолжающим оставаться пластически безупречным телом Джульетты, увиденный в прошлом сезоне на гастролях спектакля Кеннета Макмиллана из миланского Ла Скала), в исполнении Колокольникова и Швец выглядит довольно жалко. В финале не слишком адекватный, слезливый Князь Веронский (Виталий Хаев), посверкивающий и переливающийся отсветами "драгоценных" камушков, которыми он щедро унизан, как-то ернически заявляет: "Нет повести... печальнее... на свете, чем...", не договаривает, лениво взмахивает рукой, мол, о чем речь, все пойдет по-прежнему, и окончательно теряет всякий интерес к событиям. На исходе четвертого часа спектакля его вполне можно понять. Также в рубрике:
|