Экстази по-древнегречески
"Э'Федра". Летний театральный проект
Алиса НИКОЛЬСКАЯ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА
 |
| Сцена из спектакля |
Удивительно, до какой степени классическая драматургия податлива на всевозможные опыты, производимые над ней режиссерами нового поколения. Поэтому экспериментирование с содержанием - дело благое, и честь и хвала тому, кто внятно перестраивает на сегодняшний лад написанное годы, а то и века назад. А вот на радикальные фокусы по части формы с условием сохранения смысла способен далеко не каждый режиссер. И если слышишь, что античную трагедию о Федре перенесли в клубное пространство, порезали на кусочки и свели в коктейль с цирком и видеоинсталляциями, настораживаешься.
Режиссеру Живиле Монтвилайте явно нравится роль провокатора. Она берется за постановку предельно злой современной драматургии ("Чистые" Сары Кейн и "Паразиты" Мариуса фон Майенбурга в Центре Мейерхольда) и сочиняет зрелища агрессивные, призванные вывести публику из равновесия любой ценой. Но при этом есть в ее спектаклях нечто притягательное, не дающее равнодушно махнуть рукой на эту странную молодую даму. Поэтому новое ее творение под названием "Э'Федра" стоило посетить хотя бы ради того, чтобы увидеть, как Монтвилайте решит более сложную по части материала задачу.
В качестве "предлагаемых обстоятельств" была выбрана давно пустующая Щукинская сцена в саду "Эрмитаж". Здесь выстроили огромный амфитеатр для зрителей, напоминающий трибуну на рок-концертах. Высокую малиновую стену обвесили балконами, на одном из которых разместится небольшой оркестр из тамтамов и флейт, а по другим будут перемещаться герои: страдающая Федра станет взывать к богам, возносясь на небесную высоту, а юный гибкий Ипполит с компанией друзей - выполнять акробатические трюки, скользя вверх-вниз. Сама сцена превратилась в танцпол, где прямо во время спектакля зрители смешались с актерами в эпизоде дня рождения Ипполита. На стене еще нашлось место для нескольких экранов (автор видеопроекций - Максим Максот), где то плыли яркие абстрактные картинки, то транслировались снимаемые на камеру фрагменты текущего действия, то шли кусочки телевизионной хроники, рассказывающие о самоубийстве известной английской драматургессы Сары Кейн (ее версия "Федры" вошла в спектакль наравне с текстами Еврипида, Софокла, Сенеки и Марины Цветаевой). Возможно, внешних придумок оказалось и многовато, но в данной ситуации они оправданны. Ибо Живиле Монтвилайте не очень сильна по части психологизма, построения взаимоотношений и прочих "внутренних" элементов, необходимых для полноценности зрелища. Здесь же мотивировки и смыслы неожиданно рождались сами собой именно за счет рубленого текста и визуальных эффектов, а поэзия складывалась воедино с электронным звукорядом. Даже трагическая история Сары Кейн работала на общую картину. А картина эта красноречива и бескомпромиссна: любовь - всегда дорога к смерти. Это отравляющее вещество, способное только погубить (неспроста в текст введена характеристика ядовитого препарата "эфедрин"). Перед финалом все Федры - их в спектакле четыре - повиснут под потолком на лонжах, иллюстрируя неизбежность развязки. Метод "размножения" героя или героини сам по себе не нов, но в "Э'Федре" это не просто прием. Каждая из Федр демонстрирует свою манеру любить (к тому же каждой дан текст определенного автора). Федра у Натальи Мотевой - чувственная страдалица, изнывающая от неразделенной страсти; у Кати Конисевич - невинное существо, сломленное тяжестью святых для нее переживаний; у Виктории Исаковой - невозмутимая царица, способная сама сломить кого угодно; у Анн-Доминик Крета - простая женщина, смущенная нарушенным супружеским долгом и силой собственных чувств. А собственно финал Монтвилайте, дабы самой не ставить точку, решает в жанре интерактивного ток-шоу. Две ведущие - богини Афродита (Ирина Леонова) и Артемида (Клаудиа Дочар) - выведут на сцену всех героев и предложат зрителям проголосовать за счастливое или трагическое завершение. Подтекст очевиден: надо не только намекнуть на свою позицию, но и заставить публику войти в происходящее наравне с участниками. Подобный прием постепенно приживается в сегодняшнем театре, но именно здесь он сработал наиболее точно. Живиле Монтвилайте с напором человека, не знающего глубины моря, по которому он плывет, сметает привычный облик театрального представления, и получается у нее это небезупречно, но убедительно.
