Особенности национального парка

Алексей ЧЕРНИЧЕНКО
Архангельская область

У крыльца стояли упряжки: снегоходы "Буран", и за каждым - одноместные сани. Как конные, только поуже, в колею "Бурана" шириной. Сделаны они были добротно, полозья подбиты железом, все остальное деревянное. Спинка повыше, перед изящно выгнутый, и борта - пониже.

На дно щедро сыпанули сена, в ноги поставили наши сумки, до подмышек запахнули брезентом, движки шумнули - в путь.

Мы отправлялись с берега Лекшмозера, из деревни Морщихинская, куда доходит автомобильная дорога, на Кенозеро, в село Вершинино, где расположена центральная контора Кенозерского национального парка. Парку семь лет, но идее создания его, разговорам о том, что абсолютно уникальный, сказочный по красоте и богатству край Прионежья надо бы заповедать, - больше столетия. В прошлом веке филологи записали в здешних деревнях 83 былины, опубликовали - и Россия ахнула (она, матушка, тогда реагировала на эдакие сенсации). В 1903 году Иван Билибин приехал в Кенозерье мало что с этюдником - еще и с фотоаппаратом (вообразите, если сможете, степень добросовестности и ответственности 27- летнего художника перед историей и культурой). И опять же его статья в "Мире искусства" с акварелями и снимками пейзажей здешних, орнаментами и росписями деревянных церквей, часовен, изб - фурор произвела всеинтеллигентский...

Наши "Бураны" воют на одной ноте, лихие ямщики - егерь, рыбинспектор и управляющий Плесецким сектором парка - то балансируют на поворотах и взгорках стоя, то приседают на одну поджатую в огромном валенке ногу. Парк расположен в двух районах Архангельской области, мы стартовали из Каргопольского сектора.

Тут все уникально. Едем по узкой каменной гряде с соснами по склонам, и ясно, отчего сосновый бор звался "краснолесьем". Они действительно медно-красные, эти десятиэтажные стволы, струнами натянутые от синего неба к золотистому снегу. А отчего гряду зовут "Северным экватором", надо объяснить. Десять- двадцать метров ее ширины отделяют Балтийский кристаллический щит от Русской платформы. Слева по курсу - бассейн Балтийского моря, справа - Белого. Ошую, так сказать, имеем себе варягов-викингов, то ли призванных, то ли нет, одесную - самые что ни на есть собственные корни в беспрецедентно сохранном состоянии.

Ревут "Бураны", и все живое прячется - разбегаются от нас 240 видов животных (и медведи тут запросто, и рыси, и даже росомахи), разлетается 151 вид птиц (орланы-белохвосты и лебеди - не редкость), 550 видов растений глубоко под снегом, а 20 видов рыб - еще глубже, подо льдом.

Два озера - и те разновидны. Лекшмозеро - ледниковое, совершенно правильной овальной формы, неглубокое, с зеркалом около 50 квадратных километров. А Кенозеро в два раза больше и происхождения тектонического, поэтому трещины в земной коре, сходящиеся к месту провала, образуют бесконечные его заливы - "лахты" по-здешнему, береговая линия - 350 километров, а глубина темноватых вод - до 95 метров.

Не только бассейны морей - культуры Руси и Запада сошлись тут вплотную, языки встретились и названия озер, видите - полслова финно-угорской группы, дальше - славянское. Трогательно объясняли мне топонимику Каргополя: было, мол, поле с множеством ворон, увидали они князя Глеба Васильковича и взлетели с карканьем - отсюда-де и "кар-р", и "поле". На самом деле, пишет граф М.В.Толстой в "Рассказах из истории Русской Церкви", князь покорил "чудь белоглазую" за год до основания Москвы, и Каргополь, отпраздновавший 850-летие в 1996-м, - бывший Каркун-Пуоли, "медвежья сторона" по-фински.

Как же, право, славно, что не было "Буранов" ни у татар, ни у псов-рыцарей, ни у, Господи, прости, товарища Сталина. Потому здесь сейчас и национальный парк, а не просто лесной заказник, что, кроме природы, в этом сказочном месте, куда не добралось ни одно иностранное нашествие, не доползло даже крепостное право, не доскакали ни в одну эпоху палачи-опричники, сохранилось около полутора сотен памятников истории и культуры. Процент сохранности для нашей многострадальной родины просто фантастичен. Из 18 существовавших некогда церквей и колоколен на этих 140 тысячах гектаров уцелело одиннадцать, больше половины деревянных же часовен, половина рубленых, с башенками, оград погостов, 26 поклонных крестов, 29 "святых рощ"... И только советская власть с коллективизацией, раскулачиванием, укрупнением колхозов и ликвидацией "неперспективных" деревень впервые за всю историю ударила по здешним благополучию, достоинству, традициям и самой жизни.

Однако, как довелось прочитать в "интернетовском" докладе про здешнюю древесину, "медленность северного прироста служит причиной высочайшего качества". То же и с культурой. На фоне ее вековых традиций семьдесят лет, даже самых бредово- кошмарных, - не срок. Поэтому, как говорит едущая на первых санях нашего мотообоза директор Кенозерского парка Е.Ф.Шатковская: "Самые интеллигентные люди, которых я встречала в своей жизни, - это здешние старухи".

Еретик Елена Флегонтовна

А она встречала много интеллигентных людей, Елена Флегонтовна Шатковская. К своим тридцати пяти успела объездить коллег в нацпарках разных континентов, на Соловках, где трудилась в островной администрации, тоже наобщалась с народом в диапазоне от академика и замминистра до бича, то есть "бывшего интеллигентного человека".

Когда в многотрудном путешествии нашем мы сдружились до необязательности отчества, я спросил, откуда оно, такое редкое. Не из духовного ли звания отец? Да нет, засмеялась, обычный полковник, сейчас прекрасный дедушка, не он бы с мамой, так оба восьмиклассника (у нее двойняшки, мальчик с девочкой) давно б из школы вылетели. А имя дал сельский священник, который подпольно крестил младенца. То ли батюшка был веселый, то ли навеселе, но решил назвать по святцам, так что у отца именины и день рождения совпадают. А вообще-то имя для Архангелогородчины нормальное...

Насчет деда не знаю, но отец выбрал дочке имя с безупречным слухом - как нежно и ласково перекликаются два ударных "ле" имени и отчества, ведь оно, отчество, по-северному произносится с ударением на первом слоге. Вообще же мои генеалогические изыскания оказались не бесплодны: кое-какие объяснения характеру героини (с гипертрофированным не просто русским, а северно-русским патриотизмом и в то же время с известным, я бы сказал, космизмом) в генетике нашлись. У прадедушки Елены Флегонтовны, изволите ли видеть, была зверобойная шхуна. Отправился однажды Егор Алексеевич на промысел то ли тюленей, то ли белух да и попал в беду - затерло шхуну льдами и отнесло аж в Норвегию. Спасся прадед чудом, а добирался домой пешком. Шел ни много ни мало два года - и по пути выучил все скандинавские языки. Так-то. А еще прадед дал обет: коли доберется живым до дома - пойдет в Соловки. Добрался и потрудничал в монастыре год. Держать слово, добираться до цели - это и передал по наследству. Хотя шхуну тоже жалко...

Воюя на Соловках за коммунхоз, гоняя по котельным пьяных кочегаров, Елена Флегонтовна помнила, что здесь трудничал прадед. И в Норвегии, уже будучи директором Кенозерья, ведя переговоры с Директоратом по культурному наследию Министерства окружающей среды Норвегии "Риксантикварен", иной раз гадала: вот тут прадед - проходил?..

Участвуя в совместной с нами программе по сохранению культурного наследия, норвежцы долго обходились лишь совместными семинарами, симпозиумами и конференциями. Переходить к практическому сотрудничеству, а тем более финансированию совместных проектов, не стремились, видимо, хорошо зная наше культурное наследие и в особенности одну бессмертную традицию, отмеченную первым из наших историков: "Что делают в России? - Воруют..."

Лед сломала Шатковская. В 1996 году после знакомства и переговоров с ней "Риксантикварен" привез в Кенозерье свое оборудование для реставрации деревянных церквей и часовен. Эти стальные леса с домкратами сопровождали командированные норвежцы - плотники-инструкторы реставрационных фирм.

- Елена, - говорю. - Первое, возможно, было легендой. Но тут- то самое реальное и буквальное - второе призвание варягов... Опять: "Страна у нас богата, порядка только нет", да?

- Пардон, - большие серо-зеленые глаза насмешливы. - Призвание - возможно, но ведь не на царство. На работу у нас - и, кстати, на учебу...

Мы вернемся к этому, а сейчас о том, как окончательно покорила Елена Флегонтовна норвежцев. Наша бравая таможня потребовала с них за оборудование гигантскую пошлину. Те поразились - за что, ведь это наша собственность, и ввозим мы ее согласно международному договору для совместной работы... С кем, с кем совместной, оживилась славная наша таможня - и сняла со счета Кенозерского национального парка упомянутую понравившуюся ей сумму. Безакцептно.

Норвежцы просто глаза выпучили, а Шатковская позвонила в таможню и сказала: "Вы... Вы вернете нам все. До копейки". На что норвежцы уже со знанием дела покачали головой, по- нордически сдержанно выражая сомнение. А таможня - та просто от хохота покатилась.

Она подала на таможню в суд. Отговаривали все. Через год, поближе узнав наше чиновничество, ее отговаривали даже норвежцы. Они уже усвоили, что в чужой монастырь со своим оборудованием не лезут, и чувствовали себя виноватыми. Предложили Шатковской возместить парку издержки, перевести на его счет ту проклятую пошлину.

В парке полторы сотни штатных сотрудников, куча объектов, сотни запланированных мероприятий. Парк подчиняется Рослесхозу (это глупость, конечно, только из-за слова "парк" в названии), но Шатковская взяла на баланс все культурные памятники, даже отделение бывшего совхоза с животноводческой фермой приняла - те просились.

- А как иначе? Они ж на нашей территории. Тем более в наше время что коровы, что доярки - как орланы-белохвосты - краснокнижники...

Смех смехом, а хозяйство огромное, и от коров до прохудившихся часовен - все просит денег. И вот предлагают на счет положить круглую сумму, можно в валюте...

Не знаю, как в Норвегии, у нас бы редкий руководитель отказался. Очень-очень редкий, краснокнижный прямо. Как орлан-белохвост. Или как Шатковская. Ей было за державу не обидно даже, а стыдно до бешенства, до яростных бессильных слез.

И еще... Это она сказала, когда мы пили чай, согреваясь, в избушке егеря на полпути, у подножия холма с замечательной церковью. Мой товарищ все ахал, поглядывая в окошко, я все расспрашивал, а она молчала-молчала, грея пальцы о кружку, и вдруг сказала, и слышать такое было в наше время невероятнее всей окружающей красоты и экзотики:

- Помните фразу - ее хоть и сатана произносит, но это ж булгаковский сатана. "Никогда и ничего не просите... И в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!"

Честное слово - она это сказала.

... А через два года, перед самым кризисом, она действительно отсудила у таможни все. До копейки, как обещала. Норвежцы, а главное - ее подчиненные, впервые увидели русского начальника, который не только не ворует сам, но и не дает другим.

Такая уникальность требует материалистического объяснения. Думаю, опять же дело в генах. Отчество у героини раскольничье. Но тут, видно, гены постарше. За полтора века до раскола церковный Собор осудил, а игумен Иосиф Волоцкий с его инквизиторскими замашками даже норовил объявить ересью - со всеми вытекающими последствиями - такое подрывное для всех властей учение, как нестяжательство...

Потерянный рай

Бывает мешающая деталь, которая потом многое, если не все, объясняет. И бывает не только в детективах.

Мне деталь мешала, потому что никто не мог ее объяснить. Почему замечательный памятник деревянного зодчества на северном берегу Кенозера называется "Церковь Происхождения Честных Древ Христовых"? В Москве по приезде один ученый реставратор даже сказал: "Вы, наверное, перепутали. Наверное, должно быть "Честных Дев"..."

Но, оказалось, была такая апокрифическая легенда. Когда умирал Адам - первый человек и первый грешник, - то очень тосковал о потерянном по собственной вине рае. Ангел сжалился и принес ему ветвь с райского древа. Адам сплел себе венец, в нем умер и был похоронен. Из венца выросло дерево, из него потом был сделан крест для казни Христа. Вот почему на всех распятиях под крестом и грудой камней - Голгофой - изображается череп. Это череп Адама.

Кажется, ничего особо крамольного в легенде нет, но - неисповедимы пути агитпроповские - была она объявлена ересью и вошла в первый "Индекс ложных российских книг", запрещенных к чтению в эпоху раскола.

Наверное, от этого, придя на здешние берега, люди срубили из бревен именно так названную церковь.

Потому что здесь - свобода.

Потому что здесь - царство дерева. ("Деревня"-то от этого же корня...)

Потому что - вот он, потерянный рай...

Как сухо говорится в документах Кенозерского национального парка: "Эстетическая оценка природно-культурного ландшафта - I категория".

Или, как выразился мой товарищ, присвистнув и нацеливая фотокамеру: "Кижи отдыхают!.."

Ничего удивительного - в Кижах памятники, свезенные из разных мест (отсюда, кстати, тоже), вроде как отловлены и специально собраны людям на показ. Зоопарк... Здесь они - на воле, на местах, гениально найденных им нашими предками. Они - действующие, и живые пользующиеся ими люди входят в их естественную среду обитания. Национальный парк.

Отчасти даже интернациональный, и в этом плане вроде как с перспективами. Норвежцы два года бок о бок с нашими плотниками восстанавливали часовни в трех деревнях. Использовали свое, у таможни отбитое оборудование, учили наших технологии "лифтинга". Быстрее, выгоднее - поддомкратил, вывесил сруб - и меняй венцы, какие надо, сгнивают-то обычно нижние. Конструкция их надежна и проста, нашим понравилась.

Сами же они учились у наших рецептам плотничьим, дошедшим со времен сооружения часовен в такой же уникальной законсервированности. Прилежно и нордически-методично гости учились рубить "в лапу", "в чашку", "в охряпку", "в зуб". Минувшим летом, прочитав про Кенозерье в Интернете, к норвежцам присоединился самодеятельный немец, тоже жил в доме, построенном нацпарком для туристов, от зари до зари тюкал топором, а вечерами осваивал русскую баню. ЮНЕСКОвский проект создания Международного центра плотницкого мастерства для реставраторов существует в виде идеи несколько лет. То, что быть ему в России, хотя интересен он для скандинавов, канадцев, для Аляски - везде, где строят и реставрируют деревянное, - сомнений нет. Но, похоже, пока думали - в Костроме ли, в Вологде или в самом Архангельске его открывать, - Кенозерье явочным порядком захватило лидерство. Предстоящим летом Германия финансирует здесь проведение месячной международной практики студентов-архитекторов. То- то намашутся топорами!

Когда узнали про еще одну особенность национального парка: оказывается, наши плотники, иностранцев обучавшие старинным дедовским "ноу хау", были не московские или архангельские реставраторы, а здешние, кенозерские мужики, плотничья бригада нацпарка, набранная в штат Шатковской, - мой товарищ еще больше заторопился в Вершинино. Он предвкушал съемку колоритных седобородых дедов. Флегонтовна, по обыкновению, загадочно улыбалась...

В бригаде оказалось шесть человек. Самому старшему - двадцать восемь. Бригадиру, Сереже Аникееву, двадцать пять.

- Откуда ж, - спрашиваю, - ты все это, Сергей Палыч, умеешь?

- Дак, - говорит он и задумывается. Северная эта основательность в словах умиляет, но диктофон тут ни к чему, все успеешь записать. - Ну с отцом до армии еще баню рубили. Раньше, в детстве еще, - амбар, дровяник, заплот, все делали. А потом мы ж не сразу с норвежцами - мы сначала с московскими и архангельскими работали. С самим Поповым и Антоновым. Они мне книжки давали по ремеслу. У нас в бригаде топоры - настоящие, поповские...

Тут поясню. Попов в деревянной реставрации - как Абалаков в альпинизме. Только тот свой легендарный рюкзак придумал сам, а Попов топор восстановил по раскопкам в Мангазее - подлинный семнадцатый век, каким все памятники и рубились. Нынешние топоры, нам привычные, - немецкие, привезенные Петром. Старинные, Поповым реконструированные и пущенные в оборот, толще, их теперь называют "колунные". Норвежцы их разглядывали, как мечи или секиры, но потом освоили шустро.

- А я бы нипочем таким не стал, - говорит отец бригадира Павел Петрович Аникеев. - Меня дед как учил? Посадит на бревно - руби в чашку. Да поглубже выбирай, чтобы моху больше вошло - теплее дом будет. Тюкаю, тюкаю, а он подойдет - как даст по загривку: "У тебя что, - говорит, - топор не гнется?!."

Позже, когда случилось мне говорить с "самим Антоновым", этот маэстро от реставрации, невыразимо изящный в черно-синем стеганом комбинезоне, строгой вязаной шапочке и с кожаным футляром для ружья через плечо (в нем оказался завернутый в суконку топор), сказал:

- Вот поэтому в бригаде плотников - молодые. Отцы уже необучаемы. А к тому же, простите, деграданты. Не спились старики и молодежь. Середина - гниль.

Но на открытие и освящение отреставрированной Никольской часовни в Вершинине собрались все. Впереди, рядом с нашими плотниками, стояли норвежцы. Андрюс и Бьярне, уже откликавшиеся на "Андрюшу" и "Борю", оба Ханса, Хельге и Тур. И немец Ральф, за неожиданный свой прилет прозванный в Вершинине Рустом, и тоже откликавшийся.

Наши парни стояли принаряженные, в обновах, потому как за реставрацию наряды им закрывают с коэффициентом классности, а задерживать зарплату Елена Флегонтовна считает ниже директорского достоинства.

Епископ Архангельский и Холмогорский Тихон (цитирую по архиву парка. - А.Ч.): "Я был поражен, - сколько пришло людей. Мы ведь думали служить молебен в часовне, а когда подъехали и увидели, что собрались все от мала до велика, поняли, что придется прямо на улице...".

Заместитель руководителя директора "Риксантикварен", сопредседатель Норвежско-российской рабочей группы по охране культурного наследия, председатель Комиссии по культурному наследию Совета Европы Даг Мюклебюст (он вместе со статс-секретарем Е.Симонсеном представлял на открытии правительство Норвегии. Про него лаконичная и честная Шатковская сказала просто: "Умнее человека я, по-моему, не встречала". - А.Ч.): "Это было одно из самых сильных впечатлений моей жизни. Я часто вижу разницу между решениями и их выполнением. А там, по лицам местных жителей, я понял важность того, что сделано. Не часто случается, что все твои усилия не напрасны и то, что ты делаешь, важно для очень многих людей. Работа там дает нам уникальную информацию, чтобы лучше понять свои собственные корни".

Ну что ж, грядущий рай каждому видится по-своему. А потерянный рай у всех наций один, мы же все от Адама.

Дети озера

"Посмотрите - у всех голубые", - говорит Шатковская, и мы замечаем, что и впрямь все голубоглазы - и егерь, и рыбинспектор, и управляющий, и старухи, и ребятишки. "Дети озера", - объясняет директор.

"Мы - дети озера" - так называлась выставка, организованная парком в деревенских школах. Для нее сами дети делали экспонаты. Парк вообще много ими занимается - в соответствии со своей научной программой и убеждениями администрации. В деревне Усть-Поча парк построил школу сам, и во всех школах силами своих специалистов ведет студии художественных ремесел. Ребятишек учат плетению из бересты, вышивке, лепке каргопольской глиняной игрушки, лоскутному шитью, ручному ткачеству, олонецкой росписи по дереву. Экологическая "пропускная способность" парка - 19 тысяч туристов в год, и так, верят здесь, будет: не уезжать же им без сувениров.

Парковские плотники в потрясающем рубленом стиле оборудуют туристские стоянки, делают так называемые "малые архитектурные формы", в которые входят и очаровательные мусоросборники. А бросают - мимо. Не чужие бросают-то - свои.

Дети вышли на берег и на глазах у изумленных рыбачащих родителей стали собирать пустые поллитровки и пачки "Примы" в рубленые ящики. До окурка собрали - и сорить, говорят, стали потом меньше.

Черт его знает, может, это уже старческая сентиментальность, но почему-то кажется, что эти дети, когда вырастут, не построят на озере ЦБК или ЖБК.

Валера Попов, семиклассник Лекшмозерской неполной средней школы, подготовил научный доклад: "Священные рощи Кенозерского национального парка" и выступил с ним в Москве, на Всероссийском конкурсе юношеских исследовательских работ им.В.Вернадского. Здесь, конечно, помощь парка, но доклад-то готовил сам. Читаю научный сборник конкурса - серьезная работа. Подробные описания рощ, типы почв, деревьев, трав, характеристика ландшафта, цитаты из летописей, из Гумбольдта, из академика Рыбакова. Языческие обряды, уцелевшие традиции. Но главная-то мысль! Да, рощи были языческими капищами, да, там совершались жертвоприношения, но существование рощ - доказательство не религиозного, а экологического сознания предков. Священность - высшая форма заповедности. Предки настолько понимали нежный, хрупкий, ранимый характер северной природы, настолько дорожили гармонией с нею, кормящей, поящей, одевающей, вообще дающей жизнь, что придумали лучший способ охраны - обожествление. Каков семиклассник?!.

Теперь он в восьмом. Сто грамм веснушек, голубые глаза, льняной чубчик - весь вам Валера Попов.

- Над чем работаешь?

- Над следующим докладом. "Язычество и православие на территории Кенозерья".

Нате вам. И вот смотрю, как этот земляк Ломоносова (кстати, в Москве ему больше всего понравилась "высотка" МГУ) собирает материал.

Нацпарк продал экспонаты выставки "Мы - дети озера" на ярмарке в Архангельске. Вся выручка пошла на путевки деревенским ребятам в летний экологический лагерь. Лагерь был в деревне Зихново, на Кенозере. Кроме местных детей, в нем жили москвичи из школы

N 1333, называемой "Донская гимназия".

Анкета "Понравилось ли Вам в лагере?". Лена Вялова, Москва: "Очень понравилось. В других лагерях я видела совершенно другое. Особенно запомнилось, как нас научили выживать в лесу, что употреблять в пищу, как разжечь костер и не устроить пожар, как грести с одним веслом. Самое главное, что лагерь совершенно удален от цивилизации..." Милена Боголепова, дер.Морщихинская: "Первый раз в жизни я попала в лагерь. Первый раз я каталась на большом катере и спала в настоящем спальном мешке. Здесь очень красивая местность, много деревень..."

Что делать... Ну есть такая особенность у национального парка под названием Россия - в нем одновременно сосуществуют конец семнадцатого века и конец двадцатого, и между ними не три столетия, а всего тысяча километров.

И это опаснее всякого Чернобыля, и этим, а не Чечней, должен заниматься Совет безопасности государства, потому что такая разница потенциалов, как в физике, не может не создавать в нем колоссального и страшнейшего напряжения.

Мирное сосуществование важно не только между государствами. Хорошо, что мы в Кенозере взаимовыгодно, взаимоуважительно и взаимоинтересно сотрудничаем с Норвегией. Но нас от нее, от ее комфорта и благополучия отделяет, быть может, век. А Москву от Зихнова или соседней с ним деревни Масельга отделяют три. Вот где нужно мирное сосуществование.

И слава Богу, что кто-то это понимает. Что этот кто-то хотя бы познакомил двух девочек, двух современниц и соплеменниц, между которыми - века. А ведь им вскоре платить одни налоги и выбирать в одно правительство...

...Неизвестно, кого больше воспитывали лагеря - детей или взрослых. Шатковская, слово которой - закон на территории парка, велела предоставить все виды транспорта на родительские дни. Но волновалась - вдруг не приедут, ведь летние выходные.

Когда показался первый катер, у нее отлегло - некоторые папы были даже в костюмах.

А вечером у воды увидела девулечку с такой голубоглазой тоской...

- К тебе никто не приехал?

- Приезжали. Папа с мамой. Нарядные оба. И трезвые оба. Я их никогда таких не ви-и-дела-а-а!..

- Я и сама с ней чуть не разревелась, - говорит Шатковская.

А я слушаю ее и думаю.

Учился бы я в Лекшмозерской неполной средней школе.

Сплел бы я из бересты большой плакат. И написал бы на нем олонецкой росписью:

"Елену Флегонтовну - в президенты нашего национального парка!".

РОССИЯ: XXI ВЕК

• Особенности национального парка