Ах, братцы! как я был доволен, когда церквей и колоколен,садов, чертогов полукруг открылся предо мною вдруг!

Какой только не предстает перед нами, жителями столицы и ее любознательными гостями, наконец, читателями справочников, путеводителей и редких антикварных изданий, Москва улиц, переулков, меблированных комнат, гостиничных номеров, трамваев, троллейбусов, автобусов, такси и несметного количества личных автомашин, лошадей, пони, верблюдов!!! Пестрая живая Москва - своя у каждого из нас. Нынешнюю прогулку по Москве совершил писатель, переводчик, поэт, историк и просто москвич Виктор ШИРОКОВ.

Вглядевшись в неповторимые черты нашего города, можно различить Москву древнейшую, Москву Смутного времени, Москву Петра Великого, екатерининскую, допожарную и послепожарную (имея в виду 1812 год), Москву грибоедовскую и Москву пушкинскую, дореформенную и послереформенную, революционную, гэкачепистскую, парламентскую и президентскую...

Екатерина II, например, откровенно признавалась, что вовсе не любит Москвы. По ее словам, Москва - столица безделья, и ее чрезмерная величина всегда будет главной причиной этого. Дворянству, которое собралось в этом месте, там нравится; это неудивительно, но с самой ранней молодости оно принимает там тон и приемы праздности и роскоши; оно изнеживается, всегда разъезжая в карете шестерней, и видит только жалкие вещи, способные расслабить самый замечательный гений. Кроме того, никогда народ не имел перед глазами больше предметов фанатизма - таких, как чудотворные иконы на каждом шагу, церкви, попы, монастыри, богомольцы, нищие, воры, бесполезные слуги в домах, - какие дома, какая грязь в домах, площади которых огромны, а дворы - грязные болота. Обыкновенно каждый дворянин имеет в городе не дом, а маленькое имение. И вот такой сброд разношерстной толпы, которая всегда готова сопротивляться доброму порядку и с незапамятных времен возмущается по малейшему поводу, страстно даже любит рассказы об этих возмущениях и питает ими свой ум... Не следует исключать из этой черты деревни, слившиеся в настоящее время с городом, где не правит никакая полиция, но которые, служа притоном воров, преступлений и преступников, таковы: Преображенское, Бутырки и проч. и проч.

А вот Н.Скавронский, напротив, в своих "Очерках Москвы", изданных почти полтора столетия тому назад, с первых же строк заявлял, что Москва - очень странный город: какой-то причудливый, пестрый, самостоятельный, своеобразный. Вы непременно ей обрадуетесь - почему - Бог знает, может быть, потому, что:

Москва... как много в этом звуке

Для сердца русского слилось,

Как много в нем отозвалось!

Петербуржец обрадуется ей как первому русскому городу; человек, долго живший за границей, встретится в ней в первый раз с Россией, с чистою русскою речью, с русскою жизнью - со всем ее хорошим и дурным... Ну, думает провинциал, наконец я в Москве! И от этой мысли вся широта и полнота русского духа порывается наружу... Троицкий, уха стерляжья, растегаи, поросенок белоснежный, икра, калач и вдовушка Клико; там театр, роскошь, музыка, балет, потом в соседстве маскарад, спертый и жаркий воздух, блеск, музыка и женские слова, там тройка русская от Ечкина, лихая; застава, гладкая дорога, морозу градусов пятнадцать, тет-а-тет, и приют тихий, теплый и снегом занесенный... Забыто все: дом и совесть, жена, дети и дела по банку; деньги льются, и наслажденьям нет конца... Там клуб, игра и ужин, Муромский, Кричевский, а скоро и первого последние слова: "Бежать, матушка, бежать!" Ну вот и рассердился!.. Пустой карман, тяжелая голова, дела все в беспорядке, иногда надо на дорогу занимать - ну, как не рассердиться!

...Во всякое время переворотов и покоя, днем и ночью жизнь, строго соблюдая свои права, идет своим порядком: она шла, когда Москва смотрела старым зданием, давно уже требующим поправки, тая в себе всю мочь, все силы молодые. Она идет теперь, когда по старым стенам Москва увешалась громкими вывесками всевозможной новизны, когда в ней так много всевозможных представителей явилось, всего - начатых и неначатых дорог железных, обществ страховых, газовых освещений, обещавших заменить когда-то тусклые фонари блестящим газом и проч.; она будет идти, когда и явится все это, когда для нее настанет золотой век счастья, когда рубль чего-нибудь да будет стоить, когда сообщения не будут произволом, железные дороги откроют ей Юг, Север, Запад и Восток...

Сколько лет прошло, а все предшествующие возгласы произнесены, кажется, чуть ли не сегодня! Надеюсь, издатели наши переиздадут очерки Н.Скавронского во всем его языковом великолепии и изобразительной пластике, воскрешающие давние московские ряды, трактиры, подворья, ибо надо же приезжему человеку где-то селиться, питаться и совершать покупки, а сейчас, как и раньше, селиться лучше все-таки в самом центре, чтобы все, как говорится, было под рукой.

Что может быть центральнее Тверской улицы, да еще на пересечении с Манежной площадью! Именно там-то и находится знаменитая ныне гостиница "Националь". Кажется, чуть ли не испокон веков украшает она красный угол столицы. Между тем в конце XVIII века на этом месте стояли доходные дома купца Москвина, причем с тем же характерным скруглением на углу. Первый этаж занимали лавки с подвалами, а выше располагались жилые помещения. Затем дома снесли, какое-то время на их месте существовало здание, в основных чертах повторявшее тот же архитектурный план. И наконец, здесь в 1903 году было воздвигнуто здание гостиницы "Националь" по проекту архитектора А.Иванова. Так что не за горами столетний юбилей.

Деньги на возведение шестиэтажного здания выделило Варваринское акционерное общество домовладельцев.

С тех пор и повелось, что фасад гостиницы выходит на Тверскую, а основная часть здания гармонично вытянута вдоль площади, продолжая рисунок Охотного ряда.

Архитектура гостиницы смешанная: модерн, переходящий в эклектику. Внимание зрителя особенно привлекают многочисленные кариатиды, поддерживающие фигурные балкончики по угловому скруглению. Два начальных этажа, отведенные под рестораны, трактованы архитектором как цоколь и напоминают о давних торговых рядах. Фасад решен в линиях модерна: широкие окна третьего и четвертого этажей, объединенные декоративной рамой. А верхний этаж охвачен сплошным поясом балкона, как того требовала традиция гостиничного строительства конца XIX - начала XX века.

На угловом аттике вначале было выполнено декоративное панно, позже замененное композицией на индустриальную тематику.

В 1918 году она была объявлена 1-м Домом Советов. В марте 1918 года здесь в N107 жил В.И.Ленин, о чем свидетельствует мемориальная доска. Но с конца 20-х годов здание вновь заработало как гостиница. В основном здесь селились иностранцы. Кафе притягивало не только любителей красивой жизни, "золотую молодежь" довоенного и послевоенного розлива, но и знаменитых писателей. Так, Ю.К.Олеша был его завсегдатаем.

Автор этой заметки тоже проникал в 60 - 80-е годы мимо бдительных швейцаров и в газетные киоски (в основном ради англоязычных газет), и, став постарше и поденежнее, в ресторанные залы. Через окна второго этажа было заманчиво вглядываться в кремлевские очертания, которые с изменением точки зрения соответственно представали в новом фантасмагорическом ракурсе.

Сейчас, увы, на подобные подвиги что-то не тянет, но адрес - Тверская, дом 1 - по-прежнему не пустой для сердца звук.

МОСКОВСКИЕ ПРОГУЛКИ

• Ах, братцы! как я был доволен, когда церквей и колоколен,садов, чертогов полукруг открылся предо мною вдруг!