Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 42 (7655) 30 октября - 12 ноября 2008г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ТеатрПросто Мария"Замужество Марии Браун" в "Сезоне Станиславского" Наталия КАМИНСКАЯ
И название спектакля, и имя его постановщика хорошо известны тем, кто интересуется театром и кино. "Замужество Марии Браун" - знаменитая картина, снятая в 1979 году выдающимся немецким режиссером Р.В.Фассбиндером. Томас Остермайер, поставивший в прошлом году в мюнхенском Театре "Kammerspiele" спектакль по этому сценарию, является одним из самых ярких представителей европейского театра нового поколения. Тема женской судьбы на фоне общественного устройства, неизменно занимавшая умы классиков немецкого и вообще западно-европейского театра, несомненно, волнует режиссера и сейчас. Он ставил пьесы Ибсена "Нора" и "Гедда Габлер", где в центре - сильная женская натура, трагически ломающая вековые семейные устои. История Марии Браун, совершенно очевидно, продолжает эту тему. Кто помнит картину Фассбиндера (а видевшему ее хотя бы раз, забыть это невозможно), знает, что в ней рассказывается история, начавшаяся во времена Второй мировой войны. Мария, проводившая мужа на Восточный фронт (по возвращении он, взяв на себя вину за совершенное ею преступление, еще и отсиживает тюремный срок), ждет его десятилетиями. Но при этом активно строит их будущее совместное благополучие, не гнушаясь никакими средствами. Перед нами вывернутая наизнанку традиционная немецкая мораль семьи, обозначавшаяся, как известно, тремя буквами "к" (в переводе - церковь, дети, кухня). Мария, казалось бы, стремится именно к торжеству этого триединства, но на пути к нему пускается во все тяжкие, меняет мужчин, делает карьеру и т.д. Когда же наконец супруги воссоединяются, трагическая случайность обрывает ее жизнь. В кинофильме личная история развивалась на фоне социальных потрясений, происходивших в военной и послевоенной Германии, и это мощное сочетание ставило его в один ряд и с произведениями немецких классиков, и с драмами родственного немецкой культуре Ибсена. У Остермайера же идет своя перекличка времен. По-своему не менее сильная. Сама театральная условность работает на историческое "вчера" и сценическое "сегодня". Герои существуют в слегка остраненном пространстве гардин, люстр и кресел (сценография Нины Вельтзель). Это - не пентхаус ибсеновской Норы, историю которой Остермайер переносил в наши дни. Но и не жилище 40 - 50-х годов прошлого века. Здесь перед нами среда нарочито театральная, хотя и скупая на средства, где главное - четверо мужчин и одна страстная красивая женщина (Бригитта Хобмайер). Причем любой из мужчин по ходу дела легко сыграет вам вспомогательную женскую роль - и мамашу главной героини, вечно пребывающую неглиже, и подружку, и секретаршу. А надо, так прочитает текст от автора. Исторический же фон возникает на жатой ткани гардины в смутном черно-белом изображении старых кинохроник или в хриплых голосах, доносящихся из радиоприемника. Впрочем, есть у этой театральной истории документальный пролог - письма рядовой немки к знаменитому возлюбленному. Эти очень жалостные, очень обыденно женские послания адресованы "Адольфику", которого любящая его женщина именует "львеночком". Так еще одна женская судьба, зарифмованная с той, что фактически была первой леди немецкого государства, ненавязчиво проецируется на историю "просто Марии", одной из тысяч женщин, обреченных социумом на испытания, не предусмотренные патриархальным кодексом семьи и брака. Спектакль Остермайера начинает в этом году фестиваль под названием "Сезон Станиславского". Являясь, надо думать, его основным событием, он, конечно же, иллюстрирует живую, развивающуюся традицию психологического театра. Немецкий режиссер исповедует именно эту веру. Будучи современным и вольным в средствах выразительности, он склонен и внимательно читать первоисточник, и "умирать" в актерах, занимаясь тончайшей психологической проработкой их жизни на сцене. Помнится, в его ибсеновской Норе более всего поражал тот факт, что и радикально переписанный финал (героиня не просто уходила из дома, но прежде убивала своего мужа), и перенос действия в наши дни в высшей степени убедительно вытекали из драматургического оригинала. Мы видели и великую драму Ибсена, не утратившую спустя век своей проблематики, видели и потрясающе глубокую, точную актерскую игру. С "Замужеством Марии Браун" в этом смысле сложнее, ибо в его основе - не текст, а уже готовое произведение искусства, притом высочайшего класса. Но переплюнуть Фассбиндера явно не входило в задачи Остермайера. Хотя те страсть и искренность, с которыми мюнхенские актеры разыгрывают эту историю, вновь дорогого стоят. Соблазнительная, одновременно порочная и невинная Мария-Бригитта Хобмайер - центр и магнит, вокруг которого крутятся такие разные и так явно проигрывающие ей в силе мужчины. Хобмайер - полная противоположность Ханне Шигуле, сыгравшей Марию у Фассбиндера. В той было больше магической женственной силы, а эта - круглолицая, заводная, будто только что шагнула на подмостки с улицы. Режиссер часто оставляет ее наедине с собственными возможностями, и тогда ее легкий, обаятельный артистизм притягивает. Но есть моменты, когда вступает в силу своеобразная театральная ирония - так, видеопроекции хроникальных кадров перемещаются с задника на чемодан, а то и под юбку главной героини. Или в очередной интимной сцене камера внезапно укрупняет какую-нибудь часть мужского тела. И все же главным остается та самая пресловутая "жизнь человеческого духа", ради которой, по большому счету, и стоило включить этот спектакль в афишу имени Станиславского. Остермайер, ко всем его профессиональным достоинствам, еще и режиссер, абсолютно ясно сознающий, что театр - место, где отражаются и обсуждаются конкретные социальные проблемы. Вот когда завидки берут - нам бы такое сознание! Несколько лет назад, во время фестиваля NET он в интервью нашей газете сказал: "Где еще современному человеку избавиться от своих страхов и комплексов? Когда ты сидишь перед телевизором, ты все равно одинок. Есть, конечно, кино, но это все-таки лишь плоский экран, а в театре живые люди присутствуют на сцене здесь и сейчас. Где еще? Церкви больше нет, религии больше нет, настоящих политических партий, собственно говоря, тоже нет. Поэтому люди приходят в театр, чтобы встретиться с актерами". Вот и подумаешь, что от несчастной гетевской Гретхен и до нынешней "просто Марии" мало что изменилось в глубинных превратностях женской доли. А страхов стало не меньше, если не больше. Также в рубрике:
|