ЮРИЙ МАМИН: Петь дифирамбы не хочу и не умею

Наталья БОБРОВА

Ю.Мамин

После длительного перерыва Юрий МАМИН представил свой новый фильм "Не думай про белых обезьян". Верный сатирическому видению мира, мастер снова приглашает нас к разговору о сакральной ценности культуры, в частности, говорит о том, чем приходится платить за круглый счет в банке.

- Юрий Борисович, давайте сразу возьмем быка за рога ...

- Давайте. Тем более что это мой год - Год Быка. Может, что-нибудь из этого выйдет.

- Почему картина так долго шла к зрителю ?

- Фильм был закончен в прошлом году. А начат - в 2005-м, что-то снимали в 2006-м. Я испытал все неприятности, связанные с сегодняшним финансированием кино, у меня такого не было никогда.

- В чем тут дело ?

- Есть такая совершенно, как мне кажется, неправомерная практика частичного государственного финансирования фильмов. Она себя никак не оправдывает. Просто кому-то что-то перепадает от неснятых проектов. Получить деньги от инвесторов практически невозможно. Поэтому мы выступили семьей - моя жена-актриса (она играла в "Фонтане") стала моим генеральным продюсером. Ну кто может убедить, что мне надо дать деньги? Влюбленная женщина, которая верит в твой талант и обладает темпераментом. Да, она не экономист, мало что в этом деле понимает, но у меня есть финансовый директор - опытный бухгалтер. А она может заразить, убедить людей. Благодаря этому, хоть и с остановками на каждом этапе, но я снимал.

- Не все знают, что за зверь такой - белые обезьяны ...

- Этот образ взят из одной восточной притчи. К мудрому гуру приходит молодой человек и просит помочь ему открыть третий глаз. "Нет ничего проще, - отвечает тот. - Думай о белых обезьянах... И отсылает его в келью. Наутро тот приходит с красными глазами: "Что вы со мной сделали? Я только о них и думал..." - "Вот теперь иди и постарайся не думать..." Речь - об управлении разумом, самосовершенствовании. А белые обезьяны - символический образ некоей духовности, культуры. Без нее не понять, что любовь не измеряется сексом, а счастье - деньгами. Люди, с которыми моего героя сталкивает судьба, доказывают это просто своим существованием. И в герое - начинающем бизнесмене - происходит переосмысление ценностей.

Новая ли эта тема? Нет. Сюжеты и темы, как известно, повторяются. Аналогичный был в фильме Антониони "Затмение". Там молодой банкир (его играет Ален Делон) встречается с богемной певицей, которая немножко не от мира сего, погружена в мир духовной культуры. Влюбляется в нее, а она его оставляет. А он уже не может работать, что-то в нем сломалось. Вот примерно такая проблематика и здесь. Но другой герой, другое государство, общество. А соотношение сил повторяется.

- Второе название вашей картины - "Лицо халдея" ...

- Да, оно заимствовано мною из новеллы Альберта Моравиа. Там некий герой, официант, пытаясь познакомиться с девицами, стал выдавать себя за артиста. Одна поверила, а другая говорит: "Ты посмотри, у него морда халдея". Он услышал и призадумался, у него начался какой-то процесс. Вот этот момент, когда обида будит процесс самопознания, собственно, повторяется в этой картине.

Ты считаешь, что счастлив, всего достиг - денег, власти. Но это не счастье, если ты лишен духовной составляющей. Мне кажется, большая трагедия для нашего общества в том, что денежный идеал победил все. Но эти так называемые хозяева мира, которые все могут купить, очень легко превращаются в трусливых льстецов. У них - лица халдеев. А ведь русская духовная культура была абсолютно уникальной для мира. Когда она стандартизируется - мы перестаем читать классику, слушать классическую музыку. Для молодежи, воспитанной на американском кино, это естественно. Как для нынешних школьников - пить пиво на переменах. Я прохожу мимо своей школы на Гороховой в Питере и наблюдаю регулярно, как они бегают в магазин напротив. Что такой ученик может вообще соображать? Или зритель, жующий во время просмотра поп-корн?

- В чем все-таки интрига картины ?

- Герой, который обустраивает модный ресторанчик в подвале, решает использовать маргиналов как дешевую, бесплатную рабочую силу. За ночлег и еду он просит, чтобы они разукрасили ему натюрмортами стену кабака. Художник - алкоголик, мучаемый галлюцинациями, - рисует на стенах совсем неаппетитные натюрморты, а скорее, героев Босха или Гойи, Страшный суд наяву, который вдруг начинает пользоваться успехом у туристов. В двух словах - это история о том, что может получиться, когда человек, занимающийся бизнесом, сталкивается с людьми искусства.

- А как вы нашли Михаила Тарабукина, который внешне похож на Романа Абрамовича ?

- Сначала отсмотрел многих молодых артистов в Питере, затем приехал в Москву. Жил в гостинице "Мосфильма". И у меня просто потоком шла московская молодежь. Вдруг появляется абсолютно наглый молодой человек, который кричит еще из коридора: "Вы такого талантливого артиста, как я, не найдете! Можете всю Москву перешерстить."

Думаю, вот наглый! А у меня главный герой - именно такой человек, для которого все измеряется деньгами и карьерой. То, что он оказался поразительно похож на Романа Абрамовича, я даже сначала не заметил, а потом... Получилось очень точно. Даже если зритель не знает об этом, подсознательно у него возникает внутренний образ, который точно связан с этим героем. Тот когда-то торговал резиновыми игрушками, а этот бармен у стойки постепенно стал олигархом. И мечта его сбылась, а счастья не получилось.

- Что делать, такие времена - каждый за себя .

- Вот именно. Взять наш Союз кинематографистов. Жуть, что там происходит. А когда-то ведь мы помогали друг другу, заступались, боролись с цензурой, с безнаказанностью администрации. Сейчас, когда каждый эгоистично стремится к успеху, - какой же может быть союз?! Его и нет. Выбился - забыл про всех остальных. Никакой ответственности, сострадания, ни чувства цехового локтя.

- Но кино стало бизнесом, индустрией - от этого никуда не денешься ...

- А результат? Зритель ходит лишь на то, что рекламируется. Поскольку основная часть населения ничего не читает, кроме криминального и гламурного чтива, то, собственно говоря, процесса воспитания души не существует. Сопереживания, которое прежде всего, конечно, дает литература, в кино не найти. Кино, - вообще, очень конкретная форма. Вот сняли фильм, показали, как выглядит Андрей Болконский. Другого у вас уже нет. А когда человек читает, у каждого возникает тысяча своих вариантов. Литература и классическая музыка облагораживают душу, создают личность. А из личности возникает гражданин. Человек, для которого что-то ценно, который небезразличен к тому, что вырубаются леса или выламываются камни предков, - это и есть та культура, которая основана на знаниях. А когда она уходит, ее место занимает массовая культура.

- В вашем фильме герои говорят стихами. Почему? И не странно ли это? Я вспоминаю тут "Романс о влюбленных ".

- А "Гусарская баллада"? Очень успешный был фильм. Это очень хорошая форма. Она легко слушается, легко воспринимается, не мешает. Там такой захватывающий романтический сюжет и легкие стихи. "Романс о влюбленных", кстати, - очень спорная картина. Надо сказать, что большого восторга стихи там не вызывают.

- Кто вам писал стихи ?

- Сначала мы с Володей Вардунасом (это мой постоянный автор, мы вместе делали "Праздник Нептуна", "Фонтан") написали диалоги в прозе. Прошло некоторое время. Я перечитал сценарий, и мне показалось, что экстравагантность ситуации (три маргинала от искусства поселяются в мансарде, сбежав из психушки), ее спрессованность характерны все-таки для притчи. Вот Шекспир в "Двенадцатой ночи" чем спасается? У него пьеса в стихах. Тогда экстравагантный сюжет, погруженный в атмосферу окружающего быта, начинает смотреться органично. Мы поняли, что нужна не бытовая правда, а художественная, которую мог придать стих. И он должен быть бытовой, разговорный, легкий и при этом не однообразный. Я поставил непростую задачу перед Вячеславом Лейкиным, автором "Бакенбардов", феноменальным поэтом и педагогом. Он не зря пользовался уважением Бродского.

Задача была такая: каждый эпизод написать в разном стихотворном размере, чтобы не было частушечной формы в одном ряду. Поэтому там есть и трех-, и четырех-, и пятистопник. И речь должна быть бытовой - люди разговаривают и случайно попадают в складную рифму.

Мало того, что артисты у меня говорят стихами, я решил вернуть поэзии музыкальность стиха. Собственно говоря, стих - это и есть музыка слов: он подчиняется музыкальному ритму, размеру. А артист в театре, читая шекспировский или мольеровский текст, чтобы быть органичным, просто превращает его в прозу. Он не соблюдает мерности стиха, может всхлипнуть в каком-то месте.

- Правда, что у вас артисты работали под метроном ?

- Да, я включал метроном, усиленный динамиками, он бил всех по башке. Юрский сказал: "Уберите". Я сказал: "При всем уважении к вам как к артистам для меня форма гораздо важнее, как принцип фильма. Я скорее артиста поменяю, чем уберу". Юрский говорит: "Но это же мешает". Я отвечаю: "Почему-то Улановой ритм не мешал танцевать Джульетту. Или оркестрантам симфонического оркестра. Они подчиняются правилам и могут достигать очень больших высот".

Кстати, Юрский - великий чтец, я не знаю ему равного. Трагедия в том, что он перестал читать. Говорит, что должен платить за каждое исполнение владельцам авторских прав того же Бродского, Зощенко. А сам он не может оплачивать свои концерты.

Кстати, и у меня была "опера" "Женька Онегин". Там я издевался над учебниками, где вся мировая литература изложена в книжечке из 70 листов. У меня под попсовые известные песни Женька Онегин, Ольга, Танька Ларина, Володька Ленский разговаривали кухонным языком. Лейкин писал эти тексты. Большой популярностью пользовалась эта моя программа, которую я делал на РТР.

Сейчас не могу ее издать, потому что, делая пародию, я должен платить за произведения, на которые ее делаю. Полный идиотизм. Сейчас можно только строить рожи, как делает Галкин. Это, кстати, показатель времени, зубоскальство вместо сатиры. А публика, которая это смотрит, - то ли обкурившаяся, то ли пьяная. Им палец показывают - они ржут до слез. Это глупый смех. Время убрало всю остроту, люди зарабатывают деньги. Раз нет остроты, значит, нет гражданственности. Поэтому для меня как социального сатирика - сейчас большие проблемы.

- Но вы-то проснулись просто знаменитым после "Праздника Нептуна" ...

- Да, я стал популярен в одночасье. Можно было подумать, что я такой талантливый. На самом деле это было нужно руководству страны. Они взяли курс на перестройку, надо было сбить с пьедестала все идеалы партийного времени. Я очень вовремя оказался сатириком. И пошло. Делал раз в два года картину. А после самого успешного "Окна в Париж", которое журналистами было признано фильмом года, и призов я перестал получать поддержку от государства.

- Чем вы это объясняете ?

- Тогда уже Ельцин сказал, что мы построили в России то общество, какое хотели. Вчера было все плохо, и вдруг сегодня стало все хорошо. С этого момента закрыли все сатирические проекты. Я стал абсолютно не нужен руководству как критически настроенный человек. Нужно было петь дифирамбы.

- А вы это не умеете ?

- Я и не хочу. Я считаю своим гражданским долгом критиковать. Это и есть патриотизм. Патриотизм - это интимное чувство, когда тебе небезразлично все, что ты видишь вокруг. И ты пытаешься что-то исправить, потому что тебе больно, а им нет. Хотя власти очень много кричат о патриотизме и представляют его как какой-то марш.

- Вернемся к нашим обезьянам. У вас одну из главных ролей сыграла дочь Катя... По блату ?

- Просто не мог найти равной актрисы. Я вообще-то не думал, что у нее окажутся такие способности. Сдался, когда увидел ее дипломный спектакль "Санта-Крус" - там она играла Эльвиру, - и был потрясен ее исполнением. Это была такая форма, за каждым ее словом, движением зритель, затаив дыхание, следил. Очень сильная работа, которая мне напомнила классические достижения, Комиссаржевскую, в частности.

У нее есть еще одно качество. Помимо актерского темперамента, она - трудоголик. И для нее нет мелочей - запятой, например. Она человек музыкальный, некоторое время училась в консерватории, хотела стать певицей, потом передумала. Бывает так, что на детях природа отдыхает. Слава богу, у нас так не вышло. Еще раньше она сыграла у меня в сериале "Русские страшилки", который я сейчас буду выпускать на DVD. Это некий парафраз "Секретных материалов". Только у меня не Андерсон и Духовны, а Гальцев и Ксеньева работают в газете "Русские страшилки", исследуют аномальные явления российской действительности. Она там смешно сыграла косоглазую журналистку, чуть зрения не лишилась. Я даже испугался.

- А нет желания снять продолжение "Окна в Париж "?

- Есть. И сценарий мы с Вардунасом почти написали. И француженка хочет сниматься, она выглядит хорошо, я ее видел пару лет тому назад. Она поможет мне организовать французскую экспедицию. Но проблема - достать деньги. У Минкульта на 2009 год их нет, растратили, распределили между монополистами. Надо ждать до 2010 года.

- Но у вас есть своя компания ...

- Да, у меня свой Фонд "Фонтан", который был создан непосредственно после "Окна в Париж". На кинофестивале, организованном мадам Миттеран, "Фонтан" получил главный приз. И мы назвали этим именем наш фонд развития и поддержки кино. Через него получали деньги и от государства, и от инвесторов. Сейчас хочу открыть еще филиал в США.

- Так и до Голливуда можно дойти .

- Да, можно. Но, увы, я - социальный сатирик. А он нужен тогда лишь, когда в государстве происходят большие перемены. Сейчас время торжества чиновников, которые всегда приспосабливаются - и при буржуазии, и при партии. Самое неприятное время, которое не терпит критики, все хотят оптимизма.

- Какие у вас перспективы в прокате ?

- Мой фильм - для мыслящих людей, а не для стада, жующего поп-корн. И такие люди есть, они, правда, чаще смотрят хорошие фильмы дома, читают хорошие книги. Это публика, которая когда-то собиралась на поэтические вечера Вознесенского и Евтушенко. Тогда стыдно было не прочитать какую-то книгу, какую-то публикацию. Люди были жадные до этого. Они есть и сейчас. Но они сидят по домам. Напечатано 40 копий, в идеале нужно, чтобы фильм показывался пусть в небольших залах, но в течение длительного срока. "Сарафанное радио" разнесет молву, и туда пойдут люди, которым этот фильм нужен. Поэтому мне очень приятно, что мой фильм на ММКФ получил приз независимого жюри международной Федерации киноклубов как самый лучший фильм российской программы.

КИНО

• ЮРИЙ МАМИН: Петь дифирамбы не хочу и не умею
• Грузинские меньшевики из подмосковного архива
  Фестиваль-семинар "Белые Столбы-2009. Опус XIII"
• Голый король в розовых лепестках
  "Возвращение мушкетеров" Георгия Юнгвальд-Хилькевича