Снять белую ленту...

Почему фильм Ханеке оставил российского зрителя безучастным?

ЭКСПЕРТИЗА

Вероника МААНДИ

О том, что современное российское кино должно воспитывать публику в духе высоких нравственных ценностей, уже утомились говорить и те, кому это по должности положено, и те, кто призывает к пропаганде гуманистических идеалов по велению души. При этом само собой разумеющимся полагается, что публика абсолютно готова к напряженной душевной работе, которую требует от людей серьезное искусство, размышляющее о главных проблемах бытия. Но так ли это?

Кадр из фильма - "Белая лента"

Фильм Михаэля Ханеке "Белая лента", получивший в этом году главный приз 62-го Каннского кинофестиваля и впервые показанный в России в рамках 31-го Московского международного кинофестиваля, не произвел на российских зрителей никакого впечатления. Совершенно никакого - ни положительного, ни отрицательного. Ни восхищения, ни возмущения. Ни потрясения, ни разочарования. Ничего. Полное равнодушие - как в зале и в фойе кинотеатра сразу после сеанса, так и в средствах массовой информации спустя дни и недели. И когда фильм выйдет в широкий прокат, это ничего не изменит.

Совсем уж обойти молчанием фильм - победитель Канна критики, разумеется, не могли. Но все комментарии сводились к нескольким фразам, касающимся сюжета: накануне Первой мировой войны в немецкой деревне происходит серия загадочных жестоких событий. Интрига в том, кто оказывается виновным в них. Некоторые аналитики добавляли к описанию сюжета такую же краткую и равнодушно-рассудочную формулировку смысла: режиссер представил свой взгляд на то, почему началась Вторая мировая война. "Свой взгляд", и только. То есть нам вполне понятный, но чуждый, совершенно неактуальный и неубедительный.

Именно это равнодушие и уверенность, что фильм "не про нас", являются, на мой взгляд, самым красноречивым доказательством обратного. Но понять это мы сможем, только когда избавимся от того, о чем снял свой фильм Ханеке. Как избавились от этого жители Европы. Другими словами, лишь изменившись настолько, что фильм действительно станет не про нас, мы сможем понять, насколько же он про нас. Такой вот парадокс.

Впрочем, только не для психолога. А Ханеке знаком с этой наукой не понаслышке. Он изучал ее в Венском университете, наряду с философией и театром. Возможно, уже тогда, в 60-е годы прошлого века, будучи студентом, он впервые познакомился с трудами известного швейцарского психоаналитика Элис Миллер.

Одна из самых знаменитых ее книг - "Ради твоего блага: скрытая жестокость в воспитании детей и корни насилия", вышедшая в 1983 году. Почему немецкий народ, за очень малым исключением, так охотно шагнул под знамена Гитлера, приняв человеконенавистническую идеологию фашизма с упоением и экстазом? Почему добропорядочные, респектабельные и религиозные бюргеры так легко подверглись идеологической обработке, так воодушевленно пошли на поводу тирана и так быстро сами стали тиранами, садистами и извергами, истязавшими и уничтожавшими людей, проводившими над ними бесчеловечные опыты в гетто и концентрационных лагерях? Об этом книга Эллис Миллер. И фильм Ханеке как ее художественное осмысление. Эти два совершенно разных произведения настолько близки идейно, что простым совпадением это уже не объяснить.

"Битие" определяет сознание

Порка веками была излюбленным, а зачастую и единственным воспитательным методом, используемым в христианской Европе повсеместно. И все же нигде и никогда жестокость в отношении детей не была столь всеобъемлющей и методичной, как в Германии на рубеже XIX - XX веков. В прусской педагогике тогда господствовали идеи доктора Даниила Готлиба Моритца Шребера. Руководствуясь известными немецкими поговорками "Да здравствует то, что делает нас выносливыми!" и "Все, что не убивает, делает нас сильнее", Шребер учил родителей тому, как воспитывать идеальных граждан германского государства.

Прежде всего следовало с первого дня жизни не позволять младенцу плакать. Если же это случалось, нужно было заставить его замолчать "любым физически доступным способом". Кроме того, необходимо было приучать младенца к безусловному подчинению. Родитель должен стать повелителем ребенка, чтобы впоследствии "одного лишь взгляда, одного угрожающего жеста было достаточно, чтобы полностью подчинить ребенка себе". А для воспитания такого необходимого для истинного немца качества, как самоотречение, малыша "помещали" на колени к няне, которая в это время ест или пьет все, что ей по вкусу. "Как бы ни были сильны у ребенка возникающие в этой ситуации оральные потребности, их не следует удовлетворять", - гласили инструкции.

Порка была повседневной педагогической практикой в те десятилетия. Но немецкие дети подвергались не только "физическим мерам воздействия". Родителям еще внушали, что все внешние проявления привязанности и любви - объятия, поцелуи и прочие "телячьи нежности" - неизбежно приведут к избалованности, попустительству и "дегенеративному слабоволию". А потому несовместимы с воспитанием твердого, выносливого характера.

Трактаты Шребера были восприняты его современниками с восхищением и жаждой - некоторые его работы выдержали до сорока изданий. Оставалось совсем немного времени до появления Адольфа Гитлера и его клики.

Каждый народ достоин своего правительства

Последствия подобного воспитания фатальны для отдельной личности и чудовищны для нации, утверждает психоаналитик Элис Миллер. Мозг человека в момент рождения сформирован далеко не полностью, и его возможность развиваться зависит от того, что испытывает ребенок в первые три года жизни. У подвергающихся жестокому обращению детей происходит поражение определенных отделов мозга, ведущее к эмоциональной и интеллектуальной недоразвитости.

Те же последствия порождает и эмоциональная депривация (от позднелат. deprivatio - потеря, лишение). Давно замечено, что животные, вскормленные искусственно, вырастают агрессивными, не выказывают интереса к собственному потомству и склонны убивать представителей своего вида. Известен и феномен госпитализма, когда грудные дети, изолированные для лечения в особо строгих условиях, плохо развиваются и даже умирают. Нейробиологические исследования подтверждают: не только при избиении, но и при отсутствии непосредственного, успокаивающего и ободряющего, сенсорного контакта с родителями у ребенка остаются недоразвитыми те участки мозга, которые отвечают за способность к эмпатии, сочувствию и состраданию. У него наблюдаются повышенная склонность к агрессивному и криминальному поведению, ожидание угрозы со стороны окружающего мира.

И, наконец, последнее. Если ребенок (и особенно на довербальной стадии развития) подвергается жестокому и унизительному обращению, а рядом нет никого, кто мог бы хотя бы посочувствовать, ему остается одно: отрицать свое страдание и идеализировать жестокость. Впоследствии, повзрослев, он не только всю жизнь искренне полагает, что телесные наказания полезны, но начинает испытывать восхищение перед жестокостью и тягу к ней. Вот откуда, по мнению Элис Миллер, взялись такие люди, как Эйхман, Гиммлер, Гесс, а также сотни тысяч других: офицеры и рядовые нацисткой армии, палачи и надзирательницы в лагерях смерти. Вовсе не пропаганда сделала их такими. И читатели Шребера, и почитатели Гитлера испытывали подсознательное облегчение - "учителя" и "вожди" давали им индульгенцию, "разрешение" делать то, к чему давно тянулась их рука.

Белая лента с черной свастикой на красном фоне

В фильме Михаэля Ханеке нет оценок или характеристик, нет рассуждений или объяснений. Одна только жизнь - причем снятая будто на старую кино- или фотопленку, черно-белую с желтоватым оттенком. Ханеке не рассказывает, он показывает. Вот дети подвергаются привычной экзекуции - порке розгами, которые сами же и приносят родителям для исполнения наказания. Вот такому же "наказанию", но гораздо более зверскому и тайному, подвергается малолетний сын местного помещика. Вот милая белокурая девочка-подросток изуверски закалывает ножницами отцовскую птичку. Вот трехлетний малыш, еще не утративший способности к сочувствию, дарит папе взамен погибшей своего собственного, найденного на траве и выхоженного птенчика: "Потому что господин отец такой грустный..." Но не получает за это не только поцелуя, но даже ласкового взгляда. Вот другие примеры: ханжества и лицемерия, диких условностей и запретов, глубоко скрытой злобы, бездушия и разврата, процветающих в каждой из деревенских семей... И вот, наконец, жестокое нападение совершается на безобидного слабоумного мальчика - любимца всей деревни.

Не стану раскрывать тех, кто стоит за перечисленными и прочими странными происшествиями, случившимися в поселке. Не называет их напрямую и Ханеке. Он опять лишь показывает белую ленту. Ее повязывали тем, кто в силу своей слабости и испорченности нарушил некие святые заповеди или законы, но понес за это заслуженное наказание. Теперь он снова чист и невинен, как этот символ, сияющий у него на рукаве и напоминающий об этом и ему, и всем окружающим. Белая лента. Лента, на которой (о чем Ханеке так красноречиво молчит в своей картине) очень скоро, лет через пятнадцать, появится черная свастика на красном фоне.

"Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет ..."

"У всех тиранов, биографии которых изучала, - пишет Элис Миллер, - я обнаружила параноидные бредовые образования, связанные с особенностями их жизни в раннем детстве и вытеснением полученного в этот период опыта". Отец Адольфа Гитлера постоянно дразнил, унижал и мучил сына, а мать никогда не препятствовала этому. Мао Цзэдун в детстве подвергался регулярным отцовским поркам. Отец маленького Сосо Джугашвили, напиваясь, избивал сына и жену практически каждый день. Впоследствии Сталин вспоминал, как в детстве он, защищаясь, метнул в отца нож и чуть не убил его.

Животное, на которое напали, спасается бегством или вступает в схватку. Ребенок, которого бьют собственные родители, не может ответить им тем же. Эти диктаторы тоже не осознавали в полной мере тот гнев, который испытывали по отношению к родителям. Они даже не позволяли себе так думать, ведь ненавидеть собственных отца и мать строжайше запрещено - религией, школой, обществом. Ненависть может быть дозволена только по отношению к другим объектам. Но когда они находятся, будь то евреи или какие-то прочие "враги народа", тогда ее уже не остановить.

Однако все это так и осталось бы трагедией одной отдельно взятой семьи или личности, если бы паранойя лидеров не находила отклика в массах. А она его находила. В разное время и в разных странах обнаруживались

свои жертвы - меньшинства, на которые направлялась ненависть. Появлялись и самые разные рационализации - идеологии, оправдывающие дискриминацию и геноцид. Но истинные мотивы всегда были и остаются одни: подавленные негативные эмоции детства.

Такова цена ошибок воспитания. Одна неверная педагогическая теория вскармливает несколько поколений изувеченных людей, наполненных такой внутренней ненавистью, что одних только собственных детей уже недостаточно, чтобы излить ее всю. Появление идеи и идеолога становится лишь вопросом времени. Не Гитлер, так кто-нибудь другой, обладающий некой харизмой, рано или поздно направляет десятилетиями копившуюся агрессию и деструктивную энергию масс против того или иного врага.

"Информация об испытанной жестокости в бессознательной форме сохраняется и накапливается в мозге человека, - объясняет психоаналитик. - Чтобы не разрушиться под воздействием боли и страха, он должен вытеснить знание о них. Однако бессознательное содержание памяти толкает его к тому, чтобы воспроизводить вытесненные сцены снова и снова. Жертва создает подобные прошлому ситуации, но на этот раз берет на себя активную роль, в попытке побороть чувство беспомощности и избавиться от страха и тревоги". Однако подобное "отыгрывание" на себе или на другом человеке своих детских психологических травм помогает лишь на очень короткое время и не приводит к освобождению от негативных чувств. До тех пор пока они остаются вне сознания. Необъяснимая тяга к причинению боли, неизвестно откуда возникающая ярость могут исчезнуть только тогда, когда человек поймет истинные причины происходящего с ним и осознает свою естественную реакцию на пережитое.

Люблю, верю, объясняю

Исключения, как известно, подтверждают правило. В истории нацизма тоже есть исключения - люди, подвергавшиеся такой же, как и все, идеологической муштре, но не поддавшиеся ей. В годы геноцида они, рискуя собственной жизнью, спасали людей. Во всех культурах подобное поведение называют благородным. Откуда же усваивает человек такие установки? Многие пытаются объяснить это христианскими ценностями, главными из которых являются сострадание и милосердие. Однако все нацистские преступники в детстве тоже получили религиозное воспитание...

А вот семейные воспитательные традиции в домах тех благородных людей резко отличались от общепринятой модели. Родители воспитывали их посредством убеждения. Телесные наказания случались лишь в исключительных обстоятельствах - за особо серьезные проступки. А не потому, что у родителей возникала потребность в разрядке необъяснимого и неподконтрольного им чувства гнева. Например, один из тех, кто противостоял нацизму, рассказал, что его как-то отшлепали - за то, что он повел младших детей на лед еще слабо замерзшего озера. А другой вспомнил, что отец ударил его всего один раз в жизни и потом извинился. "В отличие от бесконтрольного аффективного поведения, которое кажется субъекту оправданным исключительно в силу интенсивности собственного переживания, - заверяет Элис Миллер, - попытка родителей объяснить ребенку, в чем он не прав, равносильна выражению уверенности в его добрых намерениях. Подобное действие вытекает из уважения к ребенку, веры в его способность развиваться и сознательно контролировать собственное поведение".

В фильме Ханеке тоже есть такой персонаж - молодой сельский учитель. Правда, у него пока нет собственных детей и мы не знаем, кто его родители и какое воспитание он получил, но и телесные наказания учеников он тоже не практикует. Не похоже, чтобы он активно выступал против существующей морали и традиций, но его наблюдательность и стремление вникнуть в суть, осознать происходящее оставляют зрителю надежду, что именно из таких молодых интеллектуалов вырастут впоследствии те немногие, кто решится противостоять нацизму.

Птичку? Не жалко !

Часто ли мы с вами проявляем уважение к ребенку, демонстрируем веру в него, в его добрые намерения? Часто ли мы сами в детстве испытывали подобное отношение? Да что там в детстве! Часто ли даже сейчас, вполне взрослым, случается нам почувствовать уважение к себе?

Ханеке как-то сказал: "Вопрос не в том, как я показываю насилие, а скорее в том, как я показываю зрителю его положение относительно насилия". Думаю, это выражение - не только ключ к пониманию всего творчества режиссера. Это и ответ на вопрос, сформулированный в начале этой статьи: почему фильм "Белая лента" не взволновал, не задел, не оглушил российского зрителя. Реакция публики, а точнее, ее отсутствие - это своего рода саморазоблачение, улика, красноречивое свидетельство того, каково истинное "положение российского зрителя относительно насилия" внутри него.

Российский зритель живет в окружении и в состоянии постоянного морального и физического насилия и унижения. Что бы он ни делал - ходил в школу, служил в армии, устраивался на работу, общался с чиновниками - везде он видит примеры насилия. А часто и сам участвует в них, в роли истязаемого или истязателя, подвергается унижениям или подвергает им других. Что нам какая-то заколотая ножницами птичка?! Вы нам подайте историю хотя бы в духе искалеченного сослуживцами Андрея Сычева - может, тогда мы еще содрогнемся...

10 - 13-летние дети в слепой ярости забивают до смерти запоздалого прохожего и потом невинно моргают, искренне не понимая, как это могло с ними случиться. А главное, не особенно переживая. И что страшнее: само убийство или то, что не особенно переживают по этому поводу и обыватели, узнавшие о трагедии из программы новостей? Если же выясняется, что национальность убитого "не вполне славянская", то равнодушие часто сменяется почти одобрением. Молчаливым. Пока...

Откуда эта неподконтрольная сознанию ненависть? Почему виновные совершенно не способны к раскаянию, а свидетели не испытывают ни малейшей жалости к жертве? А почему советский народ, почти поголовно, на десятилетия заворожился авторитетом одного лидера, называя его "отцом нации" и "солнцем нашей планеты", живя и умирая - миллионами! - с его именем на устах? И почему до сих пор, когда вроде бы уже произошло отрезвление и всем вроде бы уже давно стало ясно, что "величайший гений всех времен и народов" - на самом деле "кровавый диктатор и маньяк", часть - и огромная! - российского народа продолжает грезить именем Сталина и мечтать о возвращении его "железной руки"? Где корни всего этого? Где, как не в перенесенных и продолжающихся издевательствах, физических и моральных!

Несмотря на все декларации, дети в нашем обществе - самые бесправные существа. Каждый, кто старше по возрасту или выше по статусу, может повысить на ребенка голос (на подростка уже нет - боятся ответной реакции), сказать что-либо оскорбительное, унизить, толкнуть, ударить. Ребенок же в ответ должен только терпеть и молчать. Поступать так по отношению к детям не возбраняется даже совершенно чужим людям - учителям, прохожим, пассажирам общественного транспорта. Что уж говорить о родителях, которые нередко обращаются со своими детьми как с неодушевленной собственностью. Призывы отдельных педагогов и психологов стараться увидеть в ребенке личность, равную себе, вызывают у них, в лучшем случае, усмешку, в худшем - агрессию.

Как убедить родителей не подвергать ребенка физическим наказаниям и унижениям, если в ответ они находят сотни доводов в пользу обратного? Они подводят под него псевдо-педагогическую и религиозную базу, ссылаются на опыт предшествующих поколений, оправдывающий, по их мнению, правомерность телесных наказаний, и, наконец, приводят убийственный по убедительности аргумент: "Меня отец порол и сделал же из меня приличного человека!"

И ведь, если разобраться, они не виноваты в своих взглядах. Их действительно "сделали" такими их родители. А тех - свои. Теперь они тиражируют подобную модель воспитания на очередном поколении, которое, повзрослев, продолжит это на следующем. Точно так же, из лучших побуждений, искренне полагая, что побои, порки и прочие телесные наказания не только не вредны для ребенка, а даже полезны.

И все же они виноваты. Потому что взрослый человек в состоянии контролировать свое сознание и эмоции. Он уже не только может, но и должен понимать (или хотя бы стремиться понять) истоки и последствия своих поступков. А не воспроизводить, бездумно и тупо, ошибки предшествующих поколений.

Европа, судя по фильму Ханеке, повзрослела. Когда же придет очередь России?..

ЭКСПЕРТИЗА

• Снять белую ленту...
  Почему фильм Ханеке оставил российского зрителя безучастным?

СОТРУДНИЧЕСТВО

• "Золотое руно" нашли в Григолети
  Прошел III Международный русско-грузинский поэтический фестиваль

СУДЬБЫ

• "Бабушка" Русского балета
  Неизвестные страницы из истории дягилевской труппы

ПЕРСОНА

• МАХМУД РАФИКОВ: Я буквально катался верхом на атомной бомбе