Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 29 (7692) 30 июля - 5 августа 2009г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Первая полосаПлоть и кровь балетных мифовМузыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко завершил сезон громкой премьерой Елена ФЕДОРЕНКО
Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко никогда не числился лидером художественного прогресса. Всегда был вторым - после Большого. Даже тогда, когда творил Владимир Бурмейстер, чье искусство составило целую эпоху, в Музтеатр ходили за энергией жизни, драматической интригой, подлинностью сюжета, но за гармонией классики и масштабными полотнами спешили к "старшему брату", в Большой. У театра было свое лицо, черты которого с годами несколько стерлись. Причин тому немало, и не о них речь. А речь о новейшем времени, отсчет которому театр открыл в последние годы. Ремонт и пожары, пятилетка бесприютного скитания завершились полным преображением. Теперь театр коллекционирует новое и возобновляет утраченное с непостижимой страстью первопроходца, выпуская спектакль за спектаклем. И все - получается, как и премьера "под занавес" сезона - программа "Хореографические шедевры ХХ века". Три одноактных балета, причем каждый строит концепцию нового старого любимого театра. "Na Floresta" испанца Начо Дуато - впервые российская труппа сумела привлечь к сотрудничеству хореографа, которым грезит весь мир. "Призрачный бал" Дмитрия Брянцева - преданность своему репертуару и хореографу, который два десятилетия руководил труппой и погиб пять лет назад. "Маргарита и Арман" классика английского балета Фредерика Аштона - бесстрашное освоение спектакля, овеянного легендой первых исполнителей. Похоже, руководство театра открыло секрет, как получать в свое распоряжение мировые балетные хиты. Два спектакля из трех - в России поставлены впервые, что вывело премьеру за рамки узкоцеховой исключительности в ранг полномасштабного культурного события. Не заблудились в сумрачном лесу
Вы можете объяснить, как вы дышите, или истолковать полет ваших мыслей? Вот и я не возьмусь описывать крошечный по времени балет "Na Floresta". Он и есть полет мыслей, легкое дыхание и неисчерпаемая пластическая фантазия хореографа. Начо Дуато придумывает движения на каждый изгиб музыки, а то и на каждую ноту - уследить за партитурой движения попросту невозможно. Честно говоря, мне показалось довольно вычурным и эпатажным посвящение спектакля: хореограф решил рассказать об амазонских тропических лесах, которые безжалостно вырубаются людьми для своих сельхозугодий ("Na Floresta" в переводе означает - "В лесу"). Но эта подсказка к бессюжетному абстрактному балету на музыку Вила-Лобоса в аранжировке Вагнера Тисо оказалась точна. В спектакле - переплетения рифм между образами дикой природы и сладострастной юности, жизни и игры, крепкой поступи и невесомого полета. Необъяснимое единение человека со стихией: невинные забавы молодежи вдруг оказываются порывом ветра, смыкающиеся в объятьях руки превращаются во вьющиеся лианы, а тела - в причудливые корни, нежные стебельки или томные цветы. Состояния меняются так стремительно, что кружится голова. Непрерывная нежная кантилена пластики и концентрация энергии повергают в райское состояние, выбрасывают на перекресток нежности и страсти, природной гармонии и людской бесшабашности. Невольно вспомнились конкурсные номера современных хореографов, где ладные соединения движений не вызывают ну просто ни одной живой эмоции, ни одной вольной ассоциации. Дуато не столько реформирует танцевальный язык, замешивая его на музыкальности, сколько мощно пробуждает зрителей от спячки. Мысль не поспевает за экстазом пряной пластики, танцем, искрящимся переливами. Минимальная простота костюмов и никаких аксессуаров, все оформление - задник с изображением зарослей таинственного леса плюс световая партитура, причудливо воссоздающая атмосферу: то полумрак не знающих яркого солнца джунглей, то залитая светом поляна, то вертикали лучей вдоль строгих стволов.
Десять танцовщиков, среди которых - лучшие силы Музтеатра, собираются в причудливые ансамбли, рассыпаются на дуэты, соединяются в трио и квартеты и работают с такими самоотдачей и вдохновением, словно эта хореография - для них не новость и словно здесь и сейчас, на наших глазах, решаются их судьбы. Каюсь и жалею, что во время интервью (читайте на последней полосе), когда Начо стал говорить о том, что артисты Музтеатра станцуют его спектакль лучше, чем другие (балет исполняют многие труппы мира; а те, кто не танцует, мечтают его станцевать), я перевела тему разговора. Заподозрила в его словах дежурную лесть в адрес хозяев, да и вообще - недобрая это примета хвалить до премьеры. Танцовщиков стоит перечислить всех: Виктория Капитонова, Анна Хамзина, Ольга Сизых, Елена Сотникова, Валерия Муханова, Алексей Любимов, Дмитрий Хамзин, Борис Мясников, Георги Смилевски, Семен Чудин - они вошли в хореографию со всей страстью и подарили двадцать минут зрительского счастья. Манекены на балу "Призрачный бал" Дмитрия Брянцева появился на свет в 1995 году и ровно на пять лет младше "Na Floresta" Начо Дуато. Обе премьеры могут отмечать общий день рождения, совпавший с днем православного Сретения. Этот опус Дмитрия Брянцева стоит особняком в его собрании сочинений. Хореограф, любивший конкретику в отношениях героев и потому выбиравший для спектаклей литературную основу, сочинил бессюжетный балет, в котором легко считываются и любование романтическим балетом, и салонный декаданс Серебряного века. "Призрачный бал" был встречен восторженно, собрал немало призов и даже, выпав из репертуара, продолжал жить в концертах и гала, на которых солисты Музтеатра часто исполняли романтические дуэты из этого балета. Художник Владимир Арефьев придумал замечательное оформление: всю сцену опоясывают колышущиеся тюлевые завесы, за ними, в левом углу, рояль и пианист Александр Андреев, широко и с глубоким драматизмом исполняющий мазурки, ноктюрны и Второй концерт для фортепиано с оркестром Шопена. В оркестровой партии дирижер Феликс Коробов подчеркивает театральность. На открытой сцене пять пар, поочередно каждая исполняет свой дуэт и в каждом - воспоминания и предчувствия, жажда любви и печаль, которая тает так же, как все остальное. Светлые платья дам и рубашки кавалеров у каждой пары отмечены своим оттенком цвета: сиреневым, голубым, розовым, желтым, зеленым. Цвет как любовь и цвет как печаль, очевидно, невидим героям, и потому они так и не могут найти свою половину. Собственно, о том, как непросто встретить любовь, а встреча - всегда предвестник расставания, и рассказывал Брянцев. Запомнилось двухголосие Анны Хамзиной и Дениса Дмитриева - им достался наиболее безмятежный и даже немного озорной дуэт в светлой лирике спектакля. А утонченный стиль оказался доступен только одной Наталье Ледовской - уникальной московской балерине с безупречным чувством хореографической формы. В ее танце - элегическая прозрачность соседствует с капризной мягкостью так, что становится понятно, почему бал все-таки призрачный. Прима театра танцевала с чувством дебютантки, а зрители ликовали - после долгого перерыва Наталья вновь вышла на сцену. Остальные танцуют слишком обстоятельно и с резкими акцентами, наивной игрой лицом, танцуют не петербургский туман и романтические отражения, а крепкую и правильную классику. Поразительно, но стиль родного театра ("Призрачный бал" был одним из главных балетных брендов Музтеатра) для них оказывается сложнее замысловатых кантиленных откровений Начо Дуато. Ностальгия, которой добивался хореограф от исполнителей, перекинулась в зрительный зал. Увиденное впору переименовывать в "Пять классических танцев" и не морочиться с такой материей, как призрачность, видения памяти и прочее. Правда, есть надежда, что бал манекенов вновь превратится в такой, каким его создавал хореограф вместе с Галиной Крапивиной и Аркадием Николаевым, замечательными исполнителями "Романтического дуэта". Сегодня они - репетиторы спектакля. Когда-то Брянцев срежиссировал шопеновский вечер, в котором его "Призрачный бал" объективно не потерялся рядом с "Шопенианой" Михаила Фокина и "В ночи" Джерома Роббинса. Сегодня - ушел в тень. Рефлексия Самым интересным в "Маргарите и Армане" оказались факты: впервые на российской сцене появился балет Фредерика Аштона и заставил вспомнить прекрасную историю создания спектакля. Сочинен он был для английской балерины Марго Фонтейн и Рудольфа Нуреева. Тогда, в 1963-м, Фонтейн уже называли великой, а Нуреева именовали первобытным дикарем. Не думаю, что "Маргарита и Арман" - лучшее создание Аштона, в четырех коротких сценах спектакля слишком много авантажности и гламура, а хореография банальна и иллюстративна. Чопорно передвигаются с наклеенными усами и бакенбардами гости и слуги, жестами объясняется отец Армана, картинно умирает Маргарита. Видимо, Аштон понимал, что все это - безопасно, если танцуют Марго и Руди. Важно выбрать сюжет и музыку. Выбрал снайперски точно - страстного Листа и чувственную мелодраму Дюма-сына "Дама с камелиями". Одна из зрительниц тех лет вспоминала, что "смотреть, как танцует Нуреев, - это почти что как участвовать в оргии". Этой сокрушающей все на своем пути страстью "дикарь-татарин" заражал нежную и поэтичную Фонтейн, которая преображалась до неузнаваемости. Предельная взвинченность чувств заставила зрителей поверить, что слухи о том, что 44-летняя прима оставляет сцену, преувеличены. Так и случилось. Браться за эти партии после Фонтейн и Нуреева - самоубийство. Без малого три десятилетия такого и не было. Потом появились Сильви Гиллем и Никола Ле Риш, в прошлом сезоне - Нина Ананиашвили. Теперь - Татьяна Чернобровкина и Георги Смилевски. Но никому из последователей не удалось затмить легенду. Звезды Музтеатра работают в полную силу, проживая знакомство, страсть, разрыв, прощение органично и точно. Смотреть за мастерами - удовольствие. Своим обаянием они сумели слегка оживить устаревшую и усталую хореографию, которую так скрупулезно перенес на московскую сцену Грант Коэл из Королевского балета Великобритании. В итоге новый триптих доказал, что труппе доступны любые стили и любые пластические регистры. В кулуарах же во всю ходят слухи о том, что вскоре театр приступает к работе с Иржи Килианом и вновь - с Начо Дуато. Авангардных позиций на Большой Дмитровке не уступают. Также в рубрике:
|