НИКИТА ГРИНШПУН: Постоянной команды не хотят те, кто не испытал чуда работы с ней

САХАЛИН

Наталия КАМИНСКАЯ

Н.Гриншпун

Проблема обновления режиссерского корпуса в российском театре во все времена стояла остро. На излете советской власти молодым, как правило, не доверяли не только художественное руководство, но и серьезные постановки. В "подающих надежды" у нас ходили зрелые мужчины, разменявшие пятый десяток лет. В начале 90-х появились возможности: создать собственный театр, предъявить эксперимент. Однако к тому времени почти все сколько-нибудь заметные молодые постановщики сосредоточились в Москве и Санкт-Петербурге. Так продолжалось и в "нулевые", причем до самых последних лет. Нынче, кажется, ситуация меняется. Интересная молодая режиссура сегодня формируется в провинции в не меньшей степени, чем в столице. Именно режиссеры, получившие образование в московских и петербургских театральных вузах, не стремятся во что бы то ни стало остаться в метрополиях, но смело едут по городам и весям, иногда "на край света", чтобы там, вне ярмарки тщеславий, в условиях более высоких степеней свободы и востребованности ставить так, как им хочется.

В прошлом году 35-летний режиссер Никита ГРИНШПУН возглавил Сахалинский театральный центр имени А.П.Чехова, единственный театр в далеком городе Южно-Сахалинске. Он принял должность, которая около двух лет в этом театре была вакантна. Никита Гриншпун - сын и внук известных в России и в бывшем СССР режиссеров, продолжатель славной фамилии. Дед, Изакин Гриншпун, работал в знаменитом Одесском театре музкомедии. Отец, Юлий Гриншпун, широко известен постановками мюзиклов на сценах Одессы, Хабаровска и других городов. В 90-е годы руководил Хабаровским театром музыкальной комедии. Волей судьбы сын сегодня отправился в те же и даже более далекие театральные края. А известным московской публике Никита Гриншпун стал после спектакля "Шведская спичка", вышедшего в Театре Наций, получившего несколько наград и выдвинутого в свое время на соискание премии "Золотая Маска". В 2003 году он окончил Санкт-Петербургскую академию театрального искусства (актерский факультет), а в 2006-м - Российскую академию театрального искусства (мастерская режиссуры Олега Кудряшова). В этом же году Никита Гриншпун одержал победу на театральном фестивале стран Балтии за спектакль "Катящиеся камни мха не собирают" по пьесе Барри Киффа "Прищучил". Спустя еще два года он удостаивается высшей театральной премии Москвы "Хрустальная Турандот" за спектакль "Шведская спичка", созданный с сокурсниками по мастерской Кудряшова.

- Правда ли, что вы самый молодой худрук в России? Как вы думаете, у нас процесс омоложения лидерского театрального корпуса действительно тормозит, и есть ли у вас лично какие-то предложения на этот счет ?

- Действительно ли самый молодой худрук, не знаю. Что касается процесса омоложения корпуса худруков, то, с моей точки зрения, это в государственных структурах можно омолаживать руководство и заменять пожилых на более молодых. Театр - такая структура, в которой, во-первых, никто не отдаст свое место, во-вторых, это еще вопрос - надо ли? Я продолжаю, абсолютно без кокетства, считать себя учеником, и слава Богу. Опыт приходит с годами. Не уверен, что все надо отдавать молодым, ведь существуют традиции, опыт. Не думаю, что кто-то сможет это сделать, например, лучше Захарова, Фоменко. А чтобы стать такими, нужно время (я имею в виду опыт руководителя). Хотя есть и другие примеры. Евгений Миронов, например. Молодой артист, но стал худруком театра, и театр живет, и живет интересно.

- Сейчас вовсю идет разговор о кризисе русского репертуарного театра, постоянных трупп с постоянными руководителями. Ваше мнение по этому поводу ?

- Я сейчас ставил спектакль по пьесе А.Н.Островского и соединил ее с его же статьей "О причинах упадка драматического театра в Москве". Вся статья 150-летней давности посвящена кризису русского драматического театра. Сколько существует театр, столько и говорят о его кризисе. Если ставят Островского, Пушкина, Достоевского - никакого кризиса нет. Что касается кризиса постоянных трупп с постоянными руководителями, наверное, такая проблема существует, но о ней я могу только догадываться. Я думаю, что там, где постоянно есть эксперимент, поиск, игра в различные театры, игра с формами, кризиса быть не может. Все время надо выдумывать новое, нельзя повторяться, нельзя использовать то, что было.

- Некоторые ваши молодые коллеги считают, что постоянная команда вообще не нужна .

- И имеют на это полное право. Хотя так считают те, у кого постоянной команды никогда не было, кто не испытал этого чуда в работе с единомышленниками, этой атмосферы общения с родными людьми. У меня было такое ощущение, и я теперь заражен, наверное, этим на всю жизнь. Были люди, с которыми мне было хорошо и никогда уже так хорошо не будет. Но желание встретить таких людей осталось. И если такая встреча произойдет, я потрачу или отрезок жизни, или большую ее часть, или всю жизнь на них. Нужна ли мне постоянная команда, не знаю, но те отношения, которые сейчас завязались с актерами Сахалинского театра, свидетельствуют о том, что уже появилась команда. Они говорят со мной на одном языке, с ними мне становится комфортно. Я имею в виду желание работать, поскольку сама работа не всегда означает комфорт. Что далеко ходить? На днях мне позвонили и предложили постановку в другом театре, причем это случилось во время репетиции. После разговора я вошел в репетиционный зал и поймал себя на мысли: а как же я теперь уеду от моих актеров?

- Отец был режиссером музыкального театра, дед тоже. Вас учили музыке? И как вы к этому относились ?

- Сколько себя помню, связан с музыкой. Дома она все время звучала. До того как стать режиссером, отец был пианистом, долго заведовал кафедрой фортепиано в институте. Я помню его занятия со студентами. Рояль в доме был не украшением, он все время работал. Мы тогда жили в Воронеже, в комнате было пусто: только ковер, по которому я ползал, и рояль, на котором играл отец. Мне 3 года, папа показывает тему чижика-пыжика, я одним пальчиком старательно повторяю, а он на это выдает джазовые импровизации. Конечно, я занимался музыкой.

И примерно до 20 лет просидел за роялем, окончил музыкальное училище. Отношение у меня к занятиям музыкой в детстве, в отличие от многих сверстников, которые считали это пыткой и кошмаром, было прекрасным. Я понимал, что маленький мальчик двенадцати лет в концертном костюме, с бабочкой, с симфоническим оркестром играющий концерт Гайдна, отличается от своих сверстников. Я делаю успехи, обо мне говорят. Обычно то, что было дано природой и генами, можно использовать примерно до 14 лет, дальше - надо пахать. Пахать мне было лень. Так я потерял музыку в качестве профессионального занятия. Но в моем нынешнем качестве без музыки, без этого мощного выразительного средства, не представляю театра. И чем ее больше, тем лучше. Мне повезло и с моим учителем: Олег Львович Кудряшов, будучи великолепным режисером-педагогом, обладает уникальным даром - музыкальностью, и умением работать с музыкой в театре он с нами делился. Это потрясающие уроки. В моем случае это было продолжением того, что я видел в семье. Все, что делал отец в театре, совпадало с тем, что говорит О.Л. Поэтому доверие, которое вызывали слова мастера, было безоговорочным. У меня не было желания проверять или экспериментировать. За эти замечания, за эти подсказки, иногда и за жесткие слова я ему очень благодарен. Все, что он говорил, ложилось на мое ощущение театра.

- Как вы думаете, родословная важна в искусстве? Не репутация предков, но генетика и атмосфера, в которой растет ребенок ?

- Думаю, да. Все, что сейчас делается, берется оттуда. Это та база, тот фундамент, которые мне очень помогают сейчас.

Если бы не занятия отца, не люди, которые бывали в доме... Я часто размышляю над этим: сделал бы я так, а не иначе, если бы не мои родители, не спектакли папы и мамы?

- Судя по вашей афише, вы идеально балансируете ее для единственного театра в городе: классика, современная пьеса, детский спектакль, музыкальный спектакль .

- А у меня просто нет другого выхода. Я обязан это делать, и это совпадает с моим желанием попробовать все. Как оказалось, поставить спектакль несложно, труднее удержать зрительский интерес, не обмануть ожидания той части публики, которую удалось заинтересовать. Я с ужасом думаю, что работа худрука - это как работа тренера футбольной команды: если я ошибусь и следующим спектаклем не "выстрелю" в ту аудиторию, на которую он рассчитан, обязательно проиграю. Ты не попал в одну восьмую финала и выбываешь из соревнования. Ты все время находишься в экстремальной ситуации.

- Сами вы, вроде бы, пока не ставили современных пьес. Как вы вообще к ним относитесь ?

- Это вопрос не ко мне: я с уважением отношусь к любому творчеству, но мне кажется, что Чехов, Шекспир, Островский очень современны. У меня пока не возникает потребности и желания искать современность в современных пьесах. Хотя, готовясь к лаборатории современной драматургии, я прочел много пьес. К сожалению, 98 процентов были не очень высокого качества, но я нашел два произведения, которые мне очень понравились. Увы, это были не русские, а польские пьесы - "Двое бедных румын, говорящих по-польски" Д.Масловской и "Ночь" А.Стасюка. Последнюю я бы с удовольствием поставил сам, хотя пока не знаю как.

- Шукшина в вашей постановке местная критика, кажется, приняла, а Островского ругала. Что такое для вас современный Островский? Сюжеты и особенно тексты сегодня действительно актуальны, но только ли в этом дело ?

- О современности Островского мне как режиссеру спектакля "На бойком месте" говорить сложно. На мой взгляд, он должен быть динамичный, живой, неожиданный в том смысле, что тысячу раз виденное и слышанное оживает. Надо найти какой-то оживляющий эффект. Кто-то в таких случаях говорит: сдуть пыль, смыть глянец. В любом случае, герои пьесы должны быть - как мы! Мне было проще, потому что все сказанное Островским оказалось актуальным для нашего театра. В театре странный репертуар, неукомплектованная труппа, отсутствие художественной дисциплины, впрочем, это относится к большинству театров страны... Звуковик может нажать нужную кнопку не вовремя, световик может не включить свет, и прочее, прочее... Это очень современная вещь. 150 лет прошло, а ничего не поменялось. И самое главное - ничего не поменялось в наших головах. Приходит, например, народный артист и говорит: "Я в этой сцене буду в валенках". Вот это катастрофа! Но самое смешное: первое, что приходит мне в голову, - это те же валенки. Это сидит в тебе, ты знаешь, что в Островском должны быть борода, ворота, валенки, солома, светлые костюмы. Вот от этого надо избавляться и самому, и помогать артистам от этого избавиться. Тогда начинается очень интересная работа, которую я обожаю. Надо умудриться предложить артистам то, что будет им интереснее, чем то, что они уже знают. Олег Львович Кудряшов хорошо формулировал: увлек - не увлек. Если у тебя получилось освежить, оправдать, переодеть,

при этом не поменяв смысла пьесы и не изменив ни одного слова автора, Островского обогатить Островским - вот в этом современность. Я понимаю публику, которая задается вопросами: почему в спектакле "На бойком месте" играет джазовая группа, к чему камерный ансамбль, почему на рельсах ездят. Она имеет право на эти претензии, потому что у нее свой взгляд на Островского, как и у меня - свой. И я бы не сказал, что моего Островского не приняли. Были и положительные рецензии. Очень приятно читать, когда говорят: молодец! А кто-то не принял и, опять же, имеет на это право.

- Ощущаете ли вы себя частью молодого поколения режиссеров, есть ли у вас некая общность платформы? Или все существуют поодиночке, и роднит молодых режиссеров только возраст ?

- Конечно, существуем все поодиночке, хотя и знаем о существовании друг друга. Ну как я сяду со своим коллегой, или с двумя, и буду говорить о видении театра, об общей платформе? Ерунда это! Мы, конечно же, не совпадем во мнениях, и все закончится мордобоем (шучу). Мы разобщены не в силу зависти или амбиций, а потому что мы разные. И слава Богу, что это так. Я не представляю группу режиссеров, дружно говорящих в лад: или они хорошо выпили - и это роднит, или это не режиссеры. Единомышленниками мы себя почувствовали на лаборатории современной драматургии в Южно-Сахалинске, которая прошла зимой прошлого года. Неделю мы были искренне увлечены одной идеей сделать современный театр. Просто сошлось так, что мы оказались в одном месте и в одно время. Я как худрук не лез в процесс, и каждый делал свое, нигде не пересекаясь с остальными. Правда, один раз я пересекся с режиссером Митей Егоровым, который делал пьесу "Остров Рикоту". Я сказал: "Старичок, зачем тебе весла?" Сдуру это ляпнул, до сих пор чувствую неловкость и жалею об этом. К его чести, я тут же получил отпор, весла в спектакле остались, и спасибо ему за это. Так что, никакой общей платформы, никаких единомышленников - роднит только возраст. Хотя и это, скорее, вызывает зависть, злобу и раздражение... Мы же все гениальные: а как это его, такого же молодого, отметили, о нем написали, а не обо мне. Вот если бы он был старше, тогда все в порядке вещей.

- С молодыми понятно. А среди старших коллег у вас есть кумиры, те, кто оказал на вас мощное влияние ?

- Юлий Изакинович и Наталья Борисовна Гриншпун - папа и мама, Олег Львович Кудряшов, Евгений Витальевич Миронов. Без этих людей не было бы того, что есть.

САХАЛИН

• НИКИТА ГРИНШПУН: Постоянной команды не хотят те, кто не испытал чуда работы с ней

ЯРОСЛАВЛЬ

• Куда ж им плыть?
  Второй Молодежный фестиваль "Будущее театральной России" (БТР)
• Человек играющий
  "Кармен" и не только Тимофея Кулябина

АЛТАЙ

• Война, очищенная от мифа
  "Прощание славянки" Дмитрия Егорова