Наш бес - бег

Мировая премьера в Театре Бориса Покровского

Георгий ОСИПОВ
Фото Игоря ЗАХАРКИНА

Сцена из спектакля

Именно так: как-то рука не поднимается написать новое, "правильное" название Камерного музыкального театра - имени Покровского, - завершающего первый сезон без своего основателя. И дело даже не в том, что портреты мэтра в театре на каждом шагу, не только в том, что к исполняющемуся через два года 100-летию великого режиссера театр постепенно восстанавливает лучшие его спектакли - "Дон Жуан", "Похождения повесы" и другие. Покровский - по-прежнему со своим любимым детищем, и лучше всего сей факт подтверждает то, что мы видим на сцене.

Дерзну предположить, что, создавая пьесу "Бег", ее автор не мог не думать о том, что со временем она может превратиться в оперу. Оперный жанр, как известно, Булгаков очень любил, "отсветы" любимых им "Аиды" и "Фауста" лежат на многих его произведениях. И не только их. В той или иной степени музыкой пронизан каждый из восьми снов "Бега", почти к каждому из них автором предпослан музыкальный эпиграф. Пьесе, как известно, при жизни не везло - "отец народов" припечатал ее как "типично антисоветское" явление. Зато и автору, и его творению повезло встретить в лице композитора Николая Сидельникова истинно родственную душу. То, что на музыку положен практически весь текст пьесы, почти без купюр, говорит о многом. Доходило до курьезов: когда либретто посылалось владельцу авторских прав на пьесу, тот недоуменно вопросил: "Зачем вы мне текст пьесы прислали, я его и так знаю!"

Понятно, что постановка оперы в таком виде, в каком ее написал автор, все восемь снов в два вечера, с огромным, почти что вагнеровским оркестром, сегодня мало какому из театров под силу. Именно поэтому она и увидела, как принято говорить, свет рампы только через четверть века после своего создания. Конечно, для постановки в маленьком зальчике театра на Никольской ученику Сидельникова Кириллу Уманскому пришлось и сократить оперу до одновечернего варианта, и создать "уменьшенный", камерный вариант партитуры. И, возможно, самая большая заслуга дирижера-постановщика спектакля Владимира Агронского в том, что он сохранил всю богатейшую оркестровую палитру автора, и зритель не особо искушенный вполне может решить, что "Бег" идет именно в таком виде, в каком он написан Сидельниковым. И истинному гурмэ от музыки в "Беге" есть чем полакомиться - в партитуре присутствуют и булгаковские музыкальные эпиграфы, и цитаты из классических опер (в частности, из "Пиковой дамы"). И, натурально, многочисленные аллюзии: "годуновские" видения Хлудова, пламенный монолог-признание Чарноты (читай: самого Булгакова) в любви к Киеву невольно "отсылает" к прокофьевской арии Кутузова, а финал - своеобразное музыкальное приношение Джорджу Гершвину - к финальному ансамблю из "Порги и Бесс". Хотя венчающая его заключительная пантомима с продолжительным спортивным бегом показалась если и не излишней, то чересчур "лобовой".

Сам же спектакль - явно не для любителей легких и изящных оперных зрелищ. "Медленна лет арба, наш бог - бег", - писал когда-то поэт-горлан, современник Булгакова. Здесь бег - целиком от лукавого, в самых различных обличьях - от апокалиптических видений до мелкой бесовщины, и главный лейтмотив действия, в строгом соответствии с эпиграфом ко всей пьесе - отчаянные, напрасные поиски всеми героями покоя хоть где-нибудь. "Он заслужил покой", - писал Булгаков о своем любимом герое (и о себе самом). А вот у героев оперы "Бег" - ну никак не получается.

Именно в этом духе решен спектакль режиссером-постановщиком Ольгой Ивановой и балетмейстером Алексеем Ищуком. Постановщики не раз говорили о пяти главных действующих лицах спектакля - двух генералах, Голубкове, Серафиме и Люське. На самом же деле их гораздо больше, и вполне в уровень с ними созданная Ищуком поразительнейшая по выразительности и пластике, вездесущая массовка. Не зря тут же вспоминаются пушкинские бесы - "сколько их, куда их гонят?" Дьявольская масса, этакая холодная серая лава, то вяжет по рукам и ногам главных героев, таща их неведомо куда, то выплевывает из неведомых глубин тараканьего царя Артура Артуровича и ему подобных, то крутится под ногами у героев серой недотыкомкой, то оборачивается - в сцене игры - обольстительными ведьмами. "Словом, ад!" - как написал в другом своем произведении автор пьесы.

Театром подготовлено к премьере три состава исполнителей, но мне, к сожалению, довелось увидеть только один. Тот, который постановщики называют молодежным и в котором лучше всего видны завтрашние лица, завтрашнее поколение Камерного музыкального. Было бы, конечно, преувеличением сказать, что с первого, так сказать, предъявления у них получается в столь сложном спектакле абсолютно все. Например, несомненно, талантливый Максим Палий в роли Хлудова и вокально почти безупречен, и весьма органичен сценически. Но искры, точнее, жуткого, запрятанного где-то глубоко огня, который жжет Хлудова чем дальше, тем страшнее, пока что в его исполнении не чувствуется. Поначалу откровенно разочаровывал и Игорь Вялых в роли Голубкова - уж больно шаржированным интеллигентиком-слюнтяем кажется в дебюте оперы его герой. Тем удивительнее его превращение к финалу из тенора в героя (как сказал бы самый знаменитый житель Байройта), вполне достойного своей возлюбленной. Екатерина Большакова в роли Серафимы вполне соответствует своему имени, и сценической повадкой, и вокалом кажется единственной светлой и крестной силой, не поддающейся, более того - успешно противостоящей разгулу бесовщины, иной раз нет-нет, а кружащей остальных героев оперы.

Редкостно хорош, колоритен, по-южнорусски смачен Григорий Лукьянович Чарнота в исполнении Романа Шевчука. Хотя, кажется, такую роль, как генерал Чарнота, "испортить" просто невозможно. Под стать ему и его подруга Люська - замечательно сыгранный и спетый Александрой Мартыновой вечный тип русской ППЖ, походно-полевой жены. На первый взгляд и слух - вроде бы типичное "стервозное сопрано", а поди ж ты - в финале почему-то больше всего жалеешь не влюбленную парочку с измаявшимся Хлудовым, а ее, простую русскую бабу (только вот последняя, знаменитая фраза "Чарнота, купи себе штаны!" у исполнительницы чуточку "повисает"), оставшуюся в "проклятом Париже" со "старым новым русским" Корзухиным. Вообще, Корзухин в исполнении Борислава Молчанова - одна из подлинных "жемчужинок" спектакля. Это какой-то вечно пляшущий гуттаперчевый бесенок, подвизгивающий сипловатым тенорком, скачущий Передонов, окончательно опустившийся князек тьмы, пародия на пародию - привет прокофьевскому же Мефистофелю из "Огненного ангела".

Очень радует и то, что достойно показывает себя в спектакле в эпизодических, но отнюдь не маленьких ролях "старая гвардия" Камерного театра: Александр Пекелис - тараканий царь (вот уж кто настоящий черт-искуситель); Борис Тархов - начальник станции, типичный "маленький человек", закруженный вихрями и снами русской смуты; Ирина Пьянова - острохарактерная травестийная роль мальчишки-грека, замечательный тип пройдохи, не теряющегося ни в каких передрягах.

Долгожданная мировая премьера, наконец, состоялась - вот уж истинно, лучше поздно... Но сколько еще ждать явления на сцене полного варианта оперы? Впрочем, это вопрос уже не к "дому Покровского"...

МУЗЫКА

• Наш бес - бег
  Мировая премьера в Театре Бориса Покровского
• Глянцевое лицо порока
  В Мариинском театре поставили "Мистерию апостола Павла"
• Магия круглых дат
  В Перми завершился XI Открытый конкурс артистов балета "Арабеск"
• В честь Шопена и Чайковского

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Неизвестный Чайковский