Как в ледяном дворце

"Пиковая дама" в Антверпене

Лариса ДОКТОРОВА
Антверпен

Все зыбко, непонятно, ускользающе. Все жемчужно-серое, серебряное. Странное пространство, вызывающее в памяти старинный чертог, только его населяют не сказочные добрые феи, а видения, порожденные фантазией Гофмана или Гоголя. Они появляются из невидимых дверей, раскланиваются и исчезают, оставляя молодого безумца Германа в замешательстве.

Прозрачно-дымчатый занавес скрывает наводненную призраками вселенную, одновременно манящую и пугающую, притягательную и отталкивающую. Подымаясь, занавес открывает выстроенные треугольником кулисы: сужающееся пространство, невысокие стены, сходящиеся под острым углом в глубине сцены.

Под лучами прожектора темно-серый пол становится блестяще-полированным. Он отражается в тусклом зеркале.

Тут же цветет яблоня, вокруг которой в хороводе кружатся дети, гоняются за мячом девочки в серых атласных платьях.

Над ними пронзительно ярко вспыхивают хрустальные люстры.

Оформление первой сцены - символическое пространство, которое одновременно может быть и летним садом, и салоном аристократического дома.

В одинокой яблоне уже угадывается родник трагедии. Хрупкое, ранимое деревцо несет в себе тайну драмы. Несмотря на то что вокруг него беззаботно играют дети, оно вселяет в зрителей беспокойство. Уже предугадывается, что эта прелестная прелюдия - лишь начало чего-то неизвестного, во что вне зависимости от своих желаний вовлекаются герои.

На авансцене Герман ведет диалог с Томским. Когда он говорит: "Я имени ее не знаю", - на заднем плане в зеркале отражается фигура дамы.

Фламандский постановщик Гей Жоостен представил "Пиковую даму" как социальную драму, выделив обособленность Германа в обществе богатых и знатных. Он отстранен от остальных героев; оставаясь на авансцене, он не принимает участия в прогулке и разговорах. Герман - социальный пария, изгнанник.

Непризнанный светом бедный любовник готов сделать все, чтобы преуспеть, чтобы завоевать свою возлюбленную. Но тут примешивается страсть героя к карточной игре. И в этом корень трагедии.

Как их совместить, нежную любовь и неуправляемую страсть? И вообще, возможно ли это? Временами герой теряет рассудок, в моменты просветления он понимает, в какую пропасть увлек Лизу. Но потом его рассудок вновь помрачается. Вся опера представлена как путь любовников навстречу смерти. Усталые, измученные неравной борьбой души постепенно слабеют, теряют волю противоборствовать миру сильных и в итоге гибнут. На этом бесповоротном пути сцена в спальне Лизы предстает очаровательной интермедией, остановкой марша к смерти.

На сцене, залитой неярким теплым светом, в высокое дворцовое окно проглядывает луна. Десять подружек собрались на девичник. Они играют, поют, гадают, раскладывают пасьянс, кидаются подушками. Вся сцена напоминает атмосферу картин Фрагонара. Но Лиза уже не тут, ее душа скрывает опасный секрет, страсть к Герману. Англичанка Анн Вильямс-Кинг, исполняющая роль Лизы, талантливо выражает эмоциональное смятение своей героини.

Чистоте и уюту девичника противопоставляется сцена в спальне графини. Комната кажется камерой, гробницей фараона, в центре которой на позолоченном кресле сидит украшенная золотом мумия старухи.

Но эта часть оперы оказалась самой слабой в постановке Гея Жоостена. Во- первых, Герман, проникший в спальню графини, скрывается от ее глаз за портретом, который он держит в руках. Этот портрет мешает его передвижению по сцене. Во-вторых, Рита Горр, одна из старейших бельгийских певиц (73 года), провела свою партию в речитативе. Но бельгийцы преданы своей соотечественнице и наградили ее бурными аплодисментами хотя бы за драматическое воплощение роли графини.

Центральным моментом спектакля явился бал: кульминация проявления социального остракизма Германа, а вместе с ним и Лизы.

Сомкнутые фаланги одетых в смокинги и черные бальные платья гостей наступают на влюбленных. Держась за руки, Герман и Лиза перебегают от одной кулисы к другой, пытаясь укрыться от ритмически движущихся шеренг. И когда эти темные безымянные ряды танцующих уже готовы поглотить героев, они внезапно поворачиваются и расходятся. Но не распадаются, скрываются за многочисленными дверями и гротескными масками.

Здесь уже трудно понять, насколько реальны эти зловещие маски и их пугающие предсказания. Не являются ли они порождением воспаленного воображения Германа? Лиза убегает, а Герман, принимая галлюцинацию за действительность, пытается с ними сражаться. Но их поединок напоминает сражение Дон Кихота с мельницами. И, как Дон Кихот, Герман проигрывает и отступает в мир, откуда нет возврата. Его сознание поражено навечно.

Спуск героя в преисподнюю сумасшествия продолжается в сцене явления графини в казарме. Пустая сцена, затянутая серым сукном из больших мешков, разбросанных по периметру, выползают 12 призраков. Они приближаются к сидящему на стуле Герману. Один из призраков, приподнимая платок, открывая белое лицо с невидящими глазами, прикрытыми черными очками: "Я пришла исполнить твою просьбу..." Ветер задувает свечу. Есть от чего свихнуться окончательно и бесповоротно.

Заключительная сцена оперы - самая красивая по мизансцене. Открывается огромное театральное пространство, заднюю кулису заменяет темно-красная кирпичная стена оперного театра. На ней тусклые зеркала. Боковины украшены выцветшими фресками и старинными портретами. Снова в середине сцены вырастает цветущая яблоня, снова вокруг нее собираются гуляющие. А на авансцене возле карточного стола рассаживаются главные участники драмы. Перед тем как сделать ставку, Герман достает бутылку вина и пьет из горлышка. Раздается выстрел, и его обмякшее тело медленно и беззвучно сползает на пол. После короткой паузы возобновляется игра, дети кружатся вокруг яблони, дамы раскланиваются с кавалерами. Жизнь продолжается, и смерть Германа осталась незамеченной миром. Опускается дымчатый занавес.

В этой постановке нельзя не отметить замечательную работу художника по свету Дэвида Каннингема. Некоторые сцены произвели особенно сильное впечатление исключительно благодаря световому оформлению. Как, например, момент гибели Лизы. В темном пальто, простоволосая, она вбегает на сцену, залитую серебряным светом. Само освещение, его отражение в зеркальном полу передало атмосферу зимы, мороза. В конце сцены Лиза не прыгает в зимнюю Канавку, которой, кстати, нет, а исчезает под зеркальными стенами, как будто раздавленная льдом.

Музыкальная сторона спектакля оказалась не без недостатков. Не совсем удачно выступил американский тенор Джон Хортон, исполнивший роль Германа. Обладатель сильного и красивого голоса, он часто грешил неточной интонацией.

В драматическом сопрано Анн Вильямс-Кинг не хватало оттенков для выражения богатой гаммы переживаний Лизы.

Но главное, молодой американский дирижер Иван Торш по непонятным причинам счел необходимым выпустить некоторые моменты партитуры - например, детский хор в первом акте, пастораль в сцене бала.

Но все искупалось красотой зеркально-ледяного дворца, воздвигнутого на сцене Антверпенского оперного театра по замыслу голландского сценографа Джоаннеса Лейякера.

КРАСКИ МИРА

• Как в ледяном дворце
  "Пиковая дама" в Антверпене
• И Бог создал женщину
• Джеймс Бонд вышел из моды?
• Там, где Ирина Колпакова и другие
  Русские декорации американского "Щелкунчика"

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Интерпол тоже участвует
• Колесо времени
• Музей "Битлз" меняет адрес

ПЕРСОНАЛИИ

• ПЕРСОНАЛИИ