ЮРИЙ ШИЛЛЕР: Не считаю себя городским человеком

Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ
Фото автора

Ю.Шиллер

Имя кинорежиссера Юрия ШИЛЛЕРА до недавнего времени мало что говорило даже киноманам. Между тем он автор более 50 документальных картин, отмеченных призами национальных и международных кинофестивалей. В их числе "Рыбаки" (1970), "Плясуны" (1989), "Живы будем" (1991), "Искра божья" (1993), "Вечерний звон" (1994), "Родная сторона" (1997), "Полет шмеля" (1998), "Падение Икара" (2003). Неигровое кино, к сожалению, теперь в кинотеатрах - за очень редким исключением - не показывают, на ТВ оно редкий гость... И вот, наконец, о Шиллере узнала страна: фильм "Воробей", его дебют в игровом кино, представлял Россию в основном конкурсе 32-го Московского международного кинофестиваля.

- Спешу поздравить вас, Юрий Андреевич, с мировой премьерой "Воробья "!

- Спасибо. Это для меня, конечно, большая честь. Я, честно говоря, приглашение на фестиваль воспринял с удивлением. Мы еще не закончили картину - только-только сделали черновой монтаж, у нас и в мыслях не было куда-то ее посылать, кому-то предлагать. Кассету с фильмом передала в отборочную комиссию ММКФ киновед Людмила Донец. И, уже когда мы делали эталонную копию, нам сообщили: вы в конкурсе. У нас словно гора с плеч свалилась. До этого было тревожно: получилось ли? Ведь никто не видел картину, и мы могли только предполагать их реакцию. А раз нас отобрали, значит, картина сложилась.

- Фильм, судя по реакции зрителей и критиков, "прозвучал". Не обидно, что ваш потенциал как режиссера игрового кино раскрылся лишь сейчас, после четырех десятилетий работы в документалистике, а не раньше ?

- Существует заблуждение, что между игровым кино и документальным лежит пропасть. Они близки, как кровные братья. Я во ВГИКе учился режиссуре в мастерской Григория Наумовича Чухрая и, окончив институт, готов был снимать как художественные, так и документальные фильмы. Все зависит от того, что тебя больше влечет. Меня всю жизнь тянуло бродяжничать, смотреть мир и попутно фиксировать его. После института это "бродяжничанье" стало моей профессией. Я не стремился придумывать сюжеты и истории и переносить их на пленку, работать с актерами. Куда большее удовольствие я испытывал, встречаясь с новыми интересными, неординарными людьми, поверьте, их очень много в глубинке, и судьбы у них необычные.

- И как вы пришли к "Воробью "?

- История зрела очень медленно, обрастала "мясом", и постепенно я понял, что это должен быть художественный фильм. Когда работаешь в документалистике, многое остается "за кадром". Если рассказать, что я видел, с кем встречался, какие истории слышал... И однажды я почувствовал, что сценарий почти сложился, осталось его перенести на бумагу. Когда я свои наброски показал новосибирским друзьям-писателям, они сказали, что из этого может получиться отличный художественный фильм. С этого все и началось.

Меня в первую очередь интересовала не история с лошадьми, а история мальчика, его внутренний мир.

Проходит довольно много времени, прежде чем возникает завязка интриги. Можно было, конечно, сразу брать быка за рога: с первых же кадров обрисовать ситуацию и затем в динамичном ключе развивать конфликт. Была бы жесткость и даже "чернушность". И такая картина, наверное, многим понравилась бы. А тут какая-то лирика. Людей, которые привыкли к экшну, это раздражает: когда картина-то начнется? Чего это нам все показывают пейзажи, как кони какие-то бегают? Но я задумал совершенно другое кино, не такое, к какому мы привыкли. Мне хотелось показать мир, в котором живет мой маленький герой, - спокойный, добрый, несуетливый; мне хотелось, чтобы зрители почувствовали очарование этой жизни, этого вселенского покоя. Должен сказать, что не все сразу приняли мой замысел, в том числе и оператор. Мне пришлось убеждать его. Пойми, говорил я, суть не в том, отправят коней на мясо или не отправят, не это важно, а люди, рядом с которыми растет наш герой, то, что происходит в душе ребенка, когда на его глазах рушится мир, в котором он чувствовал себя счастливым.

- И тем не менее ваше кино откровенно публицистическое. Я в нем почувствовал неприкрытую боль от того негативного, что происходит в России, в русской деревне, в нас с вами ...

Кадр из фильма "Воробей"

- Вы не почувствовали бы эту боль, если б не было в картине лошадей и необыкновенных при всей их обыкновенности людей, этого божественного мира, в котором они живут. Наблюдая за ними, начинаешь испытывать ностальгию по нормальной жизни, по тому, чего, к сожалению, мы часто бываем лишены. Всего этого не было бы и в помине, если б я снимал жанровое кино, раскручивал конфликт. Не счесть, сколько раз я видел нечто подобное как в художественном кино, так и в документальном, где все время с экрана идут жесткость, жестокость, насилие, депрессия, что-то разоблачается, кого-то клеймят, и это не трогало. И мне хотелось обо всем этом сказать через флер тоски о прекрасном. Мне казалось, что если удастся мне создать этот флер, картина получится.

- Почему гибнет деревня, почему спивается ?

- Спивается не больше, чем раньше. Просто раньше об этом не давали писать, запрещали снимать. Но самое главное - в селах живут нормальные люди, а не сплошь и рядом алкаши. Да, исчезло такое понятие, как дисциплина. Многие уходят на заработки - но так и раньше было. Тревожит, что слишком мало духовности. Об этом не пишут, об этом не услышишь с телеэкрана, но это большая беда. Из средств массовой информации на людей обрушивается поток бесовщины. И создается впечатление, что мир, в котором мы живем, отвратительный и что народ наш отвратительный - не тот, каким был раньше, совершенно другой. Все это неправда. Вот это меня очень огорчает.

- Вы человек городской. Взявшись за кино о деревне, не опасались, что сфальшивите и тем самым погубите замысел? Подобных случаев было немало.

- Не считаю себя городским человеком. Детство мое прошло не в городе, а в пригороде Челябинска - фактически в той же деревне. Да, живу сейчас в Новосибирске, и это обусловлено особенностями моей профессии. Мне необходимо общение - деловое, творческое. Но как только выпадает возможность, я, подобно многим горожанам, сажусь в машину и отправляюсь в свой деревенский дом. Он у меня далековато - 180 километров в одну сторону. А в город возвращаюсь работать. Часто говорят: город - это культура, музеи, театры, концерты, выставки. А начинаешь спрашивать, когда последний раз был в театре, тут собеседник и замолкает.

- Снять полнометражный художественный фильм - дорогое удовольствие. Кстати, каков его бюджет ?

- Поскольку это дебют, мы получили господдержку порядка 22 миллионов рублей. От этой суммы мы "танцевали", хотя чувствовали себя связанными по рукам и ногам. Уже то, что съемки проходили в экспедиции, влетело в копеечку. Приходилось спешить, экономить буквально на всем, и это видно на экране. Были бы нормальные деньги - совсем иначе строилась бы картина. Я был лишен возможности тщательно готовить каждую сцену, а некоторые важные эпизоды просто вылетели из режиссерского сценария, так как поджимали сроки. Одно накладывалось на другое... В общем, было тяжело. Творчество не терпит спешки, суеты, нервотрепки. А тем более штурмовщины. Помните, как в советские времена к концу года, к концу квартала почти вся страна вставала на уши, люди из кожи вон лезли, чтобы любой ценой "сделать план"? Нечто подобное происходило и у нас. О каком качестве, о какой художественной глубине тут можно вести речь? И если мы чего-то сумели добиться, то это - результат энтузиазма съемочной группы, а не нормального производственного и творческого процесса.

Я изначально снял с себя продюсерские заботы. Хотя в Новосибирске у меня своя фирма, пусть и небольшая, мог и сам вести картину. Но гробить время на все это мне не хотелось. Во-первых, это мешало бы мне полноценно заниматься режиссурой, уделять внимание другим проектам. А во-вторых, бумажные, хозяйственные дела мне ужасно противны.

- Нередки конфликты между режиссером и продюсером .

- Зачастую они возникают, когда продюсер - человек с амбициями и вкладывает в проект собственные или лично им добытые деньги. Здесь не тот случай. Государство, по сути, выделило деньги (примерно 90 процентов бюджета) мне - под мой замысел, под мой сценарий, под мое имя. И мой продюсер Александр Гундоров по-хозяйски распоряжался ими, абсолютно не вмешиваясь в творческий процесс.

- Что было для вас на съемках самым трудным ?

- Приходилось "прессовать" себя, работать в два раза быстрее, чем следовало. Часто возвращался в гостиницу после съемочного дня неудовлетворенным: то не успел, там недоделал, надо было еще поработать с актерами, нужен был хотя бы еще один дубль и т.д. И все из-за проклятых денег! Я отчетливо видел свои огрехи, понимал, что мог снять эпизод тоньше, изящнее, интереснее, но был бессилен что-либо изменить. И это сильно давило на психику.

- Стилистически и композиционно ваша картина складывается из двух пластов: картины природы (прежде всего лошади, которые будто существуют сами по себе) и сцены из неторопливой деревенской жизни. Я был свидетелем спора двух критиков. Одного лошади раздражали: мол, слишком много места в фильме они занимают, их существование в кадре плохо мотивировано - в жизни так не бывает. А другой возражал: надо воспринимать это как условность, лошади - это метафора нашей сегодняшней жизни.

- Мне хотелось, чтобы лошади воспринимались зрителями как метафора. И отнюдь не случайны посылы в мифологию - я снимал не бытовое, а поэтическое кино .

- Лично для меня самое интересное в вашей картине - это сплав документального и игрового кино. Во время просмотра подчас возникало ощущение, что вы подсматриваете за реальной жизнью. Такой степени достоверности профессиональному актеру чрезвычайно трудно добиться. Вы действительно "подсматривали"?

- В какие-то моменты - да. Важно и то, что в процессе съемок профессиональные актеры - их, кстати, было немного - поняли, в каком формате мы работаем, и начали подстраиваться, в спонтанно возникающих ситуациях импровизировать, говорить то, чего не было в сценарии, как, например, в эпизоде, где наш герой ночью сидит с отцом на крыльце. Я говорил актерам: вы болтайте, а я буду выхватывать то, что мне нужно.

- Это, как я понимаю, из кухни режиссера-документалиста ...

- Конечно. Но почему бы этот метод не использовать и в игровом кино? И я не считаю, что это нечто оригинальное. Когда смотрел фильмы Феллини, отчетливо видел, что во многих сценах актеры работали не по сценарию. Он создавал на съемочной площадке такие ситуации, что актеры не играли, а жили в кадре. И у зрителей возникало ощущение абсолютной достоверности того, что происходило на экране.

- На меня большое впечатление произвел монолог старика на спонтанно возникшем митинге. Это актер ?

- Нет. Это самый что ни на есть настоящий дедок. Он должен был сказать несколько фраз, но настолько вошел в роль, что забыл про камеру и стал рубить правду-матку. Этот его монолог я бы ни за что не написал сам.

- Во время съемок вы думали о будущей прокатной судьбе картины? Это ведь сейчас большая проблема ...

- Не думал. Я режиссер, а не продюсер, мои картины никогда не прокатывались. Да, их показывали на фестивалях, награждали, иногда они прорывались на телеэкран, но широкому зрителю они неизвестны. За свою работу получал лишь гонорар - весьма скромный. То же самое вам скажет любой документалист, в том числе и из самых знаменитых.

- Показ "Воробья" на Московском фестивале и связанный с этим резонанс в СМИ, по идее, должны помочь ему дойти до зрителя ...

- Я на это не очень надеюсь - уж больно тихая моя картина, не вписывающаяся в общий поток. Ей нужен особый прокат, нужны деньги на раскрутку, а их-то и нет. И это, к сожалению, беда не только моя, но и очень многих российских режиссеров и продюсеров. Даже победа на Московском фестивале не гарантирует хорошую прокатную судьбу - мне известны факты, когда фильмы-победители вообще не были показаны, например, в таких крупных городах, как Екатеринбург и Новосибирск. У владельцев кинотеатров своя политика, свои интересы.

- Как вы оцениваете ситуацию, сложившуюся в нашем кинематографе? Деньги от государства получат лишь восемь кинокомпаний, а остальные как бы оказались не у дел ...

- Пока не могу сказать, хорошо это или плохо. Совсем не сладко нам было в системе Министерства культуры...

- И тем не менее вы смогли снять "Воробья" при поддержке государства .

- И тем не менее в течение двух лет я ничего не получал от государства и был лишен возможности сделать документальную картину. Один раз посылал заявку, другой, и каждый раз она каким-то образом проваливалась. А в это же время запускались какие-то странные картины.

- Документальные ?

- Документальные. А какая разница? Принцип-то финансирования один. Поэтому я не знаю, что хуже: Минкультуры или Фонд. Может быть, появится у меня сценарий, я пойду с ним в одну из этих восьми компаний или не в одну, и мою заявку оперативно и профессионально оценят. И глядишь, проект будет запущен в производство. Им ведь нужны хорошие сценарии, надежные режиссеры. Так что давайте не будем спешить с вердиктом, поживем - увидим.

- Вы упомянули, что вот-вот приступите к работе над своим очередным документальным фильмом. А когда ждать ваш новый игровой фильм ?

- Не скоро. Меня сейчас тянет в документальное кино.

КИНО

• ЮРИЙ ШИЛЛЕР: Не считаю себя городским человеком
• Сладкий бал Андрея Кончаловского
  "Щелкунчик": от Чайковского далеко
• Шалом, Москва!
  Фестиваль израильского кино
• Сергей Бондарчук стал памятником
  Дебют "Ейского маяка"

ХРОНИКА

• Кино на "Винзаводе"
• "Большой Хрустальный глобус" в руках Михалкова, поменьше - у Мамулия