Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 6 (7117) 19 - 25 февраля 1998г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Книжный развалИмена - не фамилии, и наоборотВиктория Токарева. "Телохранитель", Татьяна Толстая. "Любишь - не любишь", Юрий Поляков. "Козленок в молоке" ("Олма-пресс", 1997) Елена ГРАНДОВА Писательские имена, собранные в одноименной книжной серии издательства "Олма-пресс", отечественному читателю известны. Впрочем, известность - не всегда популярность, как и популярность не во всех случаях можно, по-видимому, считать критерием художественности творчества того или иного писателя. Имя Виктории Токаревой стало известно читателям более тридцати лет назад, когда в журнале "Молодая гвардия" появился ее первый рассказ "День без вранья". Широкая популярность пришла к ней значительно позже, уже в годы перестройки, и если прежде Виктория Токарева печаталась достаточно редко, ее книги выходили раз в пять лет, то теперь они появляются по три ежегодно не только у нас, но и во Франции, Италии, Германии, Китае. Безусловно, популярности ее имени в большой степени способствовали фильмы, снятые по ее сценариям, - "Мимино", "Совсем пропащий", "Шляпа", "Шла собака по роялю". Но фильм - это коллективное творчество, где огромную роль играют талант и мастерство режиссера, оператора, актеров. В книге автор - один на один с читателем и за результат этой встречи отвечает лишь сам. Рассказы, составившие сборник Токаревой "Телохранитель", написаны в разные годы, но, к сожалению, в книге не датированы. К сожалению потому, что хотелось бы точно знать, когда написаны "Фараон", "Зануда" или "Гималайский медведь". Знать, чтобы проследить, как пишется в литературоведческих исследованиях, динамику развития творческого метода, мастерства. Но, читая или перечитывая рассказ за рассказом, начинаешь понимать, что датирование, в общем-то, ни к чему: начиная с первого, ее рассказы отличают неизменная подвижность обильных диалогов, неизменный легкий юмор, неизменные же зоркость к детали и умение подметить что-то очень общее и всевременное в зануде, телохранителе или инструкторе по плаванию. "Случаи из жизни" складываются под токаревским пером в мозаику времени, полудокументальную хронику бытия. Вообще, кинематографичность, если можно так выразиться, свойственна ее прозе, наверное, поэтому ей мастерски удаются сценарии. Не здесь ли причина интереса к ее творчеству молодых читателей: не случайно общественное жюри литературного конкурса "Москва-Пенне", в которое входят четыреста старшеклассников и студентов московских школ и вузов, в числе трех лауреатов из ста соискателей назвало в прошлом году имя Виктории Токаревой. А вот еще один сборник, тоже рассказов, выпущенный в серии "Имена" издательством "Олма-пресс". Автор - Татьяна Толстая. Как и Токарева, работает преимущественно в жанре рассказа. О ней тоже заговорили сразу же, как только в августовском номере "Авроры" за 1983 год появился ее рассказ "На златом крыльце сидели..." Пожалуй, на этом схожести исчерпываются. Удивительно точно сказал про прозу Татьяны Толстой в предисловии к сборнику критик Владимир Новиков: "Такая проза требует от читателя особого настроя. Ее надо не бездумно глотать, а дегустировать со вкусом и толком, вникая в оттенки и детали". Ах, как захватывает дух, что-то дрожать внутри начинает с первых же строк ее рассказа (а может быть, пятистраничной повести?) "Соня". Послушайте. "Жил человек - и нет его. Только имя осталось - Соня", "Помните, Соня говорила...", "Платье, похожее как у Сони...", "Сморкаешься, сморкаешься без конца, как Соня..." Потом умерли и те, кто так говорил, в голове остался только след голоса, бестелесного, как бы исходящего из черной пасти телефонной трубки. Или вдруг раскроется, словно в воздухе, светлой живой фотографией солнечная комната - смех вокруг накрытого стола, и будто гиацинты в стеклянной вазочке на скатерти, тоже изогнувшиеся в кудрявых розовых улыбках..." Уже по одному этому небольшому фрагменту читатель, обладающий вкусом и чутьем к слову, поймет, что Татьяна Толстая унаследовала и продолжает изумительные традиции прозы Бунина и Алексея Толстого (деда писательницы), Набокова и Казакова. Я не знаю, существует ли в живописи такой жанр, но я бы назвала новеллистику Татьяны Толстой пастельной графикой. Она рисует словом, она создает словом музыку - тонкую и чуть слышную или яркую, гротескную. Характеры Толстой незабываемы, они бередят душу, о них думаешь, как о реально существовавших людях. А потом вдруг замечаешь, что думаешь-то о вечности и открываешь для себя что-то такое, о чем раньше и не подозревал. Незаметно преодолевая, точнее - проделывая огромную духовную работу, не замечаешь потрясающей писательской техники, которая исподволь, некими трепещущими мазками, тонкими графическими линиями вычерчивает трагическую философию жизни. "Что он Гекубе, что ему Гекуба?" - вопрошал известный герой. Кажется, только эту фразу и цитируют сегодня. А ведь дальше, помнится, идет: "А публика рыдает..." Вот и Толстую читая, иной раз даже разозлишься встревоженно: что мне Сонечка, что мне Алексей Петрович с его Мамочкой. А публика рыдает... Я глубоко уверена, что настоящее произведение литературы и искусства должно выматывать душу. Правда, не каждый согласится, чтобы его душу выматывала не одна лишь жизнь, но и произведение, хотя бы рассказ. Но те, кто к этому готов (пусть не массы, хорошо, что не массы!), отдадут свои души Татьяне Толстой. Своей серией "Имена" издательство "Олма-пресс" убивает сразу несколько зайцев. Во-первых, опровергает тезис, что современная русская литература умерла. Во-вторых, в подтверждение этого, знакомит читателей с представителями разных поколений писателей (разница в возрасте у Виктории Токаревой, Татьяны Толстой и Юрия Полякова, о котором речь ниже, плюс-минус десять лет). А кроме того, писатели, представляемые в серии, при всей известности и даже большой популярности достаточно различны в своем творчестве, так что могут удовлетворить спрос самых разных категорий читателей. Несмотря на то что у Юрия Полякова вышло недавно "малое" собрание сочинений в трех томах, его книжка "Козленок в молоке" (одноименный роман и повесть "Парижская любовь Кости Гуманкова"), появившаяся в "Именах", думается, на прилавках не залежится. Юрий Поляков тоже взбудоражил читателей уже самой первой своей повестью "ЧП районного масштаба", опубликованной в первый год перестройки (словно вечность прошла!). Разобранная на цитаты, она проложила дорогу повестям "Работа над ошибками", "Сто дней до приказа", "Апофигей", которые ежегодно выходили одна за другой, составив их автору имидж смелого, яркого, острого срывателя масок, "писателя-в-стол", поимевшего, наконец, возможность дышать свободной грудью и писать, не оглядываясь. Появляется "Демгородок", потом и "Козленок в молоке", в котором "поддевается" не только мир "министерства писателей", каким был доперестроечный Союз писателей СССР, но теперь и постперестроечные "союзики" расколовшегося СП. В общем, по Полякову, хрен редьки не слаще. Конечно, если сравнивать редьку исключительно с хреном. Не знаю, кому как, но мне в "Козленке", помимо констатаций невеселой реальности дня сегодняшнего и ностальгии по старым добрым временам, слышится еще и тщательно скрываемая тоска писателя Юрия Полякова по... не полученному им до сих пор Букеру, которого он усердно осмеивает. Однако, если учесть, что в современной литературе задействованы все-таки не один хрен с редькой, может быть, подобная усердность не совсем оправдана? Мне кажется, что Юрий Поляков уже слегка исчерпал себя в сатирико-публицистическом жанре, время идет вперед гораздо быстрее, чем выходят книжки, хотя они появляются ныне значительно стремительнее, чем вчера. И все-таки за "днем" не успевают. Поэтому сегодня уже трудно читать "ЧП районного масштаба" или даже не так давно написанную историю турпоездки Кости Гуманкова в Париж... Может быть, "главненькое", о котором автор мечтает в "Козленке", сбудется тогда, когда попытается постичь вечность? Впрочем, это лишь мое предположение и пожелание как читателя. Другие же любят и ценят именно такого Полякова, иной им, возможно, и не нужен. Также в рубрике:
|