Овалы вместо углов

Столичные режиссерские дебюты

Ирина АЛПАТОВА
Фото Михаила ГУТЕРМАНА
Ирины КАЛЕДИНОЙ

Сцена из спектакля “Сиротливый Запад”

В современной театральной Москве порой бывает интереснее наблюдать не столько результат, сколько процесс. Результаты меж тем перечеркивать не будем, но отметим, что они все же нацелены на перспективу. А процесс идет сегодня, впечатляя постоянством. Взять хотя бы тот его аспект, который условно можно назвать “Молодым везде у нас дорога”. Сегодня режиссерские дебюты возможны не только в подвально-чердачных сценических образованиях, на открытых площадках и в экспериментальных центрах, но и в престижных театрах. Последние имеют смелость рисковать, поскольку так или иначе, но все равно зависят от кассовых сборов. Имя же пока неизвестное не всегда способно привлечь массовое зрительское внимание. Но, возможно, это и к лучшему, поскольку на подобных “пилотных” работах нужна публика все-таки избранная, способная найти компромисс между зрелищем и процессом постепенного набирания опыта.

Впрочем, и Театр Наций, и Российский Молодежный, о которых пойдет речь, как раз и славятся своей небоязнью молодых. В первом успешно идут спектакли Никиты Гриншпуна, Тимофея Сополева и Кирилла Сбитнева, ведущие и активную фестивальную жизнь. РАМТ же дает путевки в жизнь массово, сочиняя целые проекты с участием молодых режиссеров. Спектакли последнего проекта “Молодые режиссеры – детям” уже оказались в числе лауреатов Национальных премий “Золотая Маска” и “Арлекин”.

На сей раз Театр Наций предоставил возможность дебюта Туфану Имамутдинову, бывшему “кудряшу”, выпускнику РАТИ. Причем выбор пьесы был не самым простым, поскольку режиссер замахнулся на почти что современного классика, коим постепенно становится Мартин Макдонах. А тут уж есть повод для сравнений, поскольку многочисленные макдонаховские постановки на слуху, от московских до пермских.

От молодых почему-то поневоле ждешь некоей постановочной агрессии, продиктованной, вероятно, желанием разрушить до основанья старомодный и устаревший театр, а затем… Затем должно следовать театрально-социальное высказывание от лица представителя молодого поколения. Хотя на самом-то деле эти не вполне обоснованные ожидания и оправдываются нечасто. По крайней мере, Туфан Имамутдинов их обманул, не в упрек ему будет сказано.

“Сиротливый Запад” в версии режиссера-дебютанта вышел мягким, лиричным и парадоксальным образом даже светлым, не отнимающим надежды на дальнейшее продолжение истории в совсем ином ключе. И даже сценография Тимофея Рябушинского провоцировала воспринимать все эти лавки, полки с бумажными фигурками, грубые табуретки как не полуготовый склеп для нелюдей, а какой-никакой, но дом. Поющие то и дело монашки, возникающие где-то в недрах этого дома, там же и исчезающие, тоже воспринимались не торжественно-назидательно (несмотря на католические песнопения), но с легким юмором.

В доме же этом, “сиротливом”, видимо, как и весь макдонаховский Запад, обитают почти что чеховские “недотепы”, персонажи недалекие и нелепые, безмерно одинокие и так же безмерно друг к другу тянущиеся, не зная путей реального сближения. Два брата, красавчик Коулмен (Роман Шаляпин) и невзрачный Вален (Рустам Ахмадеев), привычно, но как-то по-детски враждуют. Один жадничает, другой потихоньку таскает “чужое” имущество. Один рассказывает “охотничьи байки”, другой посмеивается и не верит. Они могут расквасить друг другу носы, устроить потасовку, угрожать “смертоубийством”. Но режиссер так выстраивает братско-актерские интонации и линии поведения, что ты начинаешь видеть во всем этом “второе дно”, а персонажи обретают человеческую трехмерность.

Сцена из спектакля “Лифтоненавистник”

Добавьте сюда метания и страдания маленького священника, отца Уэлша (Нияз Гаджиев), с недоумением взирающего на братские распри, тихим голоском то и дело призывающего к примирению. И Герлин (Елена Николаева), столь привыкшую к маске отвязной девицы, что ей трудно, кажется, даже вспомнить свое настоящее лицо. Этот квартет весьма гармоничен и играет в тональности, предложенной режиссером. Быть может, здесь и не хватает некоей жесткой определенности режиссерского взгляда, темперамента и эмоциональной отдачи, но по таким запросам будем судить иные спектакли Имамутдинова. Пока же он, наверное, отчасти ограничил свои задачи, умерил страсти, но то, что задумал, с помощью актеров исполнил четко.

РАМТ представил ученицу Алексея Бородина Галину Зальцман со спектаклем по пьесе Бенгта Альфорса “Лифтоненавистник”, тоже, как и “Сиротливый Запад”, идущим в камерном пространстве. Что, впрочем, вполне естественно. Дебют режиссера на большой сцене практически исключен даже в наши демократичные времена. Да и сама ситуация со спектаклем оказалась похожей. Он выдержан в лирично-ироничном ключе, полон сантиментов и оптимистичных надежд на светлое будущее. Да и Альфорс – это не Макдонах, которого все-таки можно развернуть в социально-актуальную сторону, не теряя притом человечности и определенности характеров. У Альфорса же – трагикомическая история безымянного Его (Алексей Блохин), человека немолодого и одинокого, привыкшего беседовать с самим собой в кабине лифта.

На маленьком сценическом пространстве и есть только эта кабина с распахивающейся железной дверью (сценография Веры Зотовой), да еще голые стены, на которых главный герой будет рисовать наивные детские картинки, иллюстрирующие историю его жизни. Эта звучащая автобиография – и есть, в принципе, суть моноспектакля Алексея Блохина (хотя в паре эпизодов ему помогает актриса Наталья Левина).

Моноспектакль, несмотря на свою незатратность, – жанр непростой. И зачастую такие постановки делают сами актеры. Здесь же ощущается присутствие направляющей режиссерской руки, но очень ненавязчивое. Про такие ситуации говорят: “режиссер умер в актере”. Неизвестно, впрочем, чьих тут заслуг больше, но Блохин чувствует себя абсолютно свободно и органично на протяжении своего часового общения с публикой. Именно общения, потому что актер-персонаж может задать тебе вопрос, показать фотографию, а то и вытащить на импровизированную сцену, предложив совместную игру. Да и в иные моменты он все равно будет обращаться именно к тебе, заглядывая в глаза, ища понимания, но отнюдь не сожаления, потому что этот монолог – вовсе не стариковское нытье, но самоироничный, ернический рассказ о том, как не стоит жить. А нелепая жизнь, несмотря ни на что, получит финальное вознаграждение, обеспечив публике хеппи-энд.

В этих двух дебютных режиссерских работах вы не обнаружите паники и растерянности, зато станет заметно, что молодые постановщики уже явно находятся на полпути к профессиональному мастерству. И с пути этого сворачивать не собираются. Другое дело, что в двух спектаклях, как уже говорилось, пока не слышится авторского, актуального высказывания молодого человека о времени и о себе. Быть может, это еще впереди. А, быть может, они оба предпочли идти иной дорогой, рисуя овалы, а не углы. А, возможно, пока не сошлись желания и возможности. Но некие благодушие и благопристойность – все-таки удел хорошо поживших и вполне удовлетворенных жизнью человеческих особей. Вряд ли занятия режиссурой могут привести к этому (хотя случается). Так что выводы делать пока рано. Впрочем, и о “пустоте” или неудаче говорить тоже не приходится.

МОЛОДАЯ РЕЖИССУРА

• Овалы вместо углов
  Столичные режиссерские дебюты
• Школа омоложения
  Курсом – в театр
• Геракл поневоле
  “Время женщин”. Театр “Современник”
• Герой уже не тот
  “Дон Жуан”. Новый драматический театр
• Уроки Елены