Синдром "желтой опасности"

ИРКУТСК

Виктор ДЯТЛОВ
доктор исторических наук
профессор Иркутского государственного университета

Недавно в Иркутске состоялись парламентские слушания, посвященные развитию восточных районов России и их роли в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Одним из самых обсуждаемых стал вопрос о массовой китайской миграции в Россию.

В конце 80-х годов, по данным последней Всесоюзной переписи населения, в Иркутской области проживало 489 китайцев, в том числе 185 - в областном центре. Точных данных о том, как выросло их присутствие за неполные десять лет, нет ни у одной государственной службы. Однако достаточно пройтись по улицам, заглянуть на вокзалы, на рынки - и прогнозируемое некоторыми аналитиками превращение китайцев в крупнейшее национальное меньшинство, исчисляемое десятками миллионов человек, начинает казаться совершившимся фактом.

Лавинообразное нарастание миграционных потоков, резкий контраст между перенаселенным Китаем и слабо освоенным, экономически депрессивным востоком России придают этой внезапно обрисовавшейся проблеме пугающую остроту. Возрождается синдром "желтой опасности", угрожающей подорвать этнокультурный баланс и даже территориальную целостность страны. А при этом - катастрофически не хватает даже элементарной информации о масштабах миграции, о ее динамике и структуре, о формах взаимодействия иммигрантов с коренным российским населением.

Иркутск - вполне представительный объект для изучения ситуации в сибирской провинции. Город с населением в 600 тысяч человек, некогда административный, культурный и экономический центр гигантского региона, пограничного с Китаем, ныне - в меру индустриальный областной центр, сумевший сохранить какие-то элементы традиции, Иркутск одним из первых ощутил напор волны, движущейся с Востока, - и как конечная точка маршрута, и одновременно как крупнейшая перевалочная база для нелегального проникновения в европейскую Россию и другие страны.

"Великий шмоточный путь"

В роли пионеров, осваивавших трассу, выступили мелкие торговцы, "челноки". С лета 1992 года их нехитрый бизнес стал в Иркутске массовым. Интересно проследить, как он развивался.

Сначала преобладал тип плохо одетого, неуверенного в себе чужака, руки которого неопровержимо свидетельствовали о многолетней работе на земле. Русским языком он, как правило, не владел. Продавцы и покупатели объяснялись с помощью карандаша и бумаги, записывая и перечеркивая столбики цифр. Но дела у этих примитивных коммерсантов шли неплохо. Российский рынок потребительских товаров был практически пуст, торговую сеть разбил паралич. Китайские "челноки" - естественно, с огромной пользой для себя - помогли городу пережить самую тяжкую фазу кризиса, предотвратить "бунт пустых денег". Они удачно определили свою коммерческую нишу, специализируясь на обслуживании бедных. А поскольку бедными были почти все, то и возможности, казалось, открывались безграничные.

Опирались "челноки" в те недавние времена главным образом на уцелевшие остатки старой китайской диаспоры. Этот сервис был таким же маломощным и примитивным, как сама торговля. Ночлег, место, где можно без опасений оставить товар, простейшие консультации, посредничество, мелкие услуги - вот, пожалуй, и все.

Торговали китайцы с рук, создавая в районе вещевого рынка ("барахолки"), Центрального рынка и на некоторых больших улицах толчею и жуткую антисанитарию. Их пытались разогнать, но ничего не получалось - торговцы послушно завязывали свои узлы и перетекали на другое место.

Устав от бесплодной борьбы, городские власти решили создать специальный рынок, и в апреле 1993 года он был открыт. Место выбрали в Кировском районе, традиционном торговом центре Иркутска, на улице С.Перовской. Народ немедленно нарек его "Шанхаем" или "Шанхайкой". Позаботились о благоустройстве, поручили охрану милиции. Не прошло и полгода, как на этом рынке стало ежедневно собираться 500-600 продавцов. Их выручка за месяц, по оценкам областного статуправления, сравнялась с месячным товарооборотом всех торговых предприятий Кировского района. Вскоре площадь "Шанхая" увеличилась втрое, но рынок все так же был переполнен. Как всегда бывает в подобных местах, быстро сложился своеобразный социальный организм с достаточно жесткой структурой, нормами, правилами и обычаями. Оформились сложные отношения между иерархично организованными национальными группами, а также между ними и администрацией, милицией и... рэкетом.

С такой же поразительной быстротой сложилась и сервисная инфраструктура, обслуживающая приезжающих торговцев. Множество частных фирм, зарегистрированных как туристические или гостиничные предприятия, организуют прием и размещение. Они арендуют общежития учебных заведений и обнищавших заводов, частные квартиры. Два года назад на учете УВД Иркутска состояло 1090 таких мест временного проживания иностранцев, причем отмечалось, что это далеко не полный перечень. Устоялась за эти годы и структура торговли "челноков": готовые потребительские товары в обмен на сырье, полуфабрикаты, реже - готовые промышленные изделия, а также рублевую и долларовую наличность. По данным руководителей Восточно-Сибирского таможенного управления, отладился такой механизм: "челнок" ввозит партию товара, продает сам или через посредника, выручку несет в подпольный китайский банк, сдает под расписку и уезжает домой, где ему гарантировано получение эквивалента сданных в России денег в юанях. Рубли же, собираемые у "челноков", тратятся в России на покупку сырья, недвижимости, а еще чаще конвертируются в доллары для нелегального вывоза. Таможенники международного аэропорта задерживают в день по 10 - 15 контрабандистов, и мелких, и достаточно крупных. Но сама регулярность этого "улова" говорит о том, что, несмотря на потери, игра стоит свеч.

В самое последнее время появились признаки, что проторенный "челноками" из Китая "Великий шмоточный путь" постепенно иссякает. Потребительский рынок насытился и дифференцировался. Те же самые люди, которые еще вчера выдвигали на первый план дешевизну китайских товаров, теперь готовы последовать совету иркутского фельетониста: "Бойтесь китайцев, муру привозящих!" Низкие цены в глазах жителей Иркутска перестают оправдывать низкое качество приобретаемых вещей.

Фиктивный брак: иркутский вариант

Однако китайский торговый бизнес при этом не исчезает. Он перестраивается. Сокращается поток курсирующих с товарами людей. Те, кто был вовлечен в него случайно, отсеиваются - остаются серьезные коммерсанты, ориентированные на постоянную и нормальную торговлю в России, причем не обязательно китайскими товарами. "Погоду" в бизнесе делает совершенно иной социальный и человеческий тип - энергичный, бойкий делец. Элегантно одетый, прекрасно ориентирующийся везде, и прежде всего в "коридорах власти", и ко всему - свободно изъясняющийся по- русски. Процесс социокультурной адаптации мигрантов явно не отстает от темпов экономического внедрения. Идущая на убыль волна маятниковой миграции оставляет за собой след - людей, оседающих на длительное или постоянное жительство. А ведь именно формирование и полноценное функционирование общин будет определять ситуацию в дальнейшем.

Растет значение крупного, зарегистрированного бизнеса, укрепляется его инфраструктура (опт, магазины, транспортные предприятия). Приобретается или арендуется недвижимость, создаются смешанные предприятия с большим и чисто китайским, вплоть до уборщиц, персоналом. Пусть их пока немного, но аналитики риэлторских фирм, люди практические, прогнозируют значительное увеличение спроса на недвижимость со стороны граждан КНР. Так начался в Иркутске процесс становления китайской диаспоры, и вряд ли он обратим. Торговля - самый массовый, но не единственный канал ее пополнения.

Первое упоминание об использовании китайцев в роли сезонных рабочих в сельском хозяйстве области относится к 1989-му, а в строительстве - к 1990 году. Вначале это был процесс стихийный. Приезжал китайский посредник, предлагал директору совхоза заключить арендный договор. Но уже вскоре заключать договоры поехали сами иркутские аграрии. Обычно в основу контрактов закладывался бартерный принцип - например, партия рабочих в обмен на удобрения. Областная администрация поощряла это, иногда даже брала на себя миссию посредника. Реальное государственное регулирование началось только с изданием президентского Указа "О привлечении и использовании в Российской Федерации иностранной рабочей силы" (16.12.1993). Положенный в основу лицензионный принцип поставил использование рабочей силы, привлекаемой из-за рубежа, в определенные рамки и, возможно, ограничил количественно. Статистика не отражает бурного роста. В 1988 г. в области было 300 иностранных рабочих (в основном вьетнамцев), в 1992 г. - 800, в 1993 г. - 3000 только китайцев, их же в 1995 г. - 1857 (из общего числа 7151)... Проблема в том, однако, что официально зарегистрированные китайские рабочие составляют не более 10 - 20 процентов от реального числа. Китайцы в России - классическая трудовая иммиграция. Завоевать свою "нишу" в экономике принимающего общества - их основная задача. Благодаря энергии, предприимчивости, готовности к лишениям и тяжелому труду, свободному отношению к российским законам они блестяще решили ее в считанные годы.

На фоне тысяч маятниковых мигрантов численность студентов и учащихся, измеряемая всего лишь сотнями, выглядит несолидно. Между тем это не просто надежная "крыша", дающая относительно долговременный легальный статус и жилье, но и фактор долговременной аккультурации, врастания в российское общество. По оценкам преподавателей, материалам учебной документации, соотношение тех, кто учится и кто только торгует, - примерно 1:1 (учащиеся, правда, тоже приторговывают, чтобы заработать на жизнь). Неоднородны и цели тех, кто учится: только 20 процентов из них стремятся получить образование, для остальных главное - выучить язык. До получения диплома из учащихся доходит примерно половина. Опросы и беседы с этим кругом студентов, анализ их учебной деятельности показывают, что они настойчиво осваивают русский язык, интересуются историей, реалиями России, не скрывают своего стремления надолго остаться здесь. Очевидно, именно выпускники наших учебных заведений станут важной составной частью формирующихся китайских общин, их элитой.

Одним из самых надежных путей адаптации (как бывало и у нас в городах с ограниченной пропиской) остается брак. Уже в начале 90-х годов в иркутских газетах стали появляться объявления типа: "36- летняя китаянка хочет выйти замуж за русского", "обеспеченный китайский студент ищет девушку для помощи в изучении русского языка". По непроверенным слухам, цена фиктивного брака доходит до 2000 долларов. Изучение архивов иркутского Дворца бракосочетаний показало, что за 1989-1995 гг. включительно было заключено 92 брака (еще 9 - в районных ЗАГСах города), в том числе 71 - смешанный. В 9 из 30 "чистых" браков один из супругов был уроженцем СССР (СНГ). В результате из 105 уроженцев КНР 89 осели на постоянное жительство в Иркутске, еще 3 - в других городах СНГ. Более 30 получили вид на жительство или гражданство России. В 75 процентах смешанных браков мужем был китаец. Из общего числа китайцев 76 процентов были в возрасте 20 - 34 лет. Данные эти практически не требуют комментариев - браки служат инструментом оседания, приобретения статуса и адаптации. И если абсолютные цифры выглядят довольно скромно, то впечатляет динамика процесса: по 4 - 7 браков в 1989-1992 гг., 13 - в 1993-м, 29 - в 1994- м, 37 - в 1995 г. За 1990-1994 гг. от таких браков родилось около 20 детей.

"Щупальца" с Востока

Теперь - о реакции принимающего общества. Она динамична, изменчива и неоднозначна.

Иркутяне, в большинстве - русские, жители традиционно переселенческого края, давно и тесно взаимодействующие с коренным, бурятским населением, лучше подготовлены к восприятию этнического многообразия, чем многие горожане в европейской России.

Сохранились теплые воспоминания о старой китайской диаспоре, позитивно-снисходительный образ "ходи" - доброжелательного, услужливого, трудолюбивого и дешевого работника. Даже 60-70-е годы, когда разговоры о войне с китайцами были в повестке дня, враждебного отношения к ним не сформировалось.

Однако расширение контактов, повседневное непосредственное общение явно усилило негативное восприятие. Видимо, слишком стремительно обозначился этот новый элемент этно-социальной структуры. Новое, неизвестное, непонятное инстинктивно воспринимается, как вызов, угроза. Не случайны поэтому опасения по поводу деятельности "китайской мафии", "триад" и т.д., хотя, как показывает статистика МВД, участие китайцев в формировании криминальной атмосферы города ничтожно.

Многие болезненно ощущают, что каждый китаец - это часть "щупальца" миллиардного Китая, нависшего над слабо заселенными и беззащитными Сибирью и Дальним Востоком. И все же важнейший фактор, определяющий отношение к китайцам, - их экономическая специализация.

Общество, несколько десятилетий строившееся на антирыночных принципах, до сих пор относится к торговле негативно, расценивая ее как "торгашество", занятие низкое, не работу, а времяпрепровождение, жизнь за счет других. Естественно, преобразования последних лет привели к "реабилитации" рыночных ценностей, но далеко не у всех. По данным социологов, чуть ли не половина населения категорически отвергает для себя возможность заняться торговлей. Многие убеждены, что деятельность "челноков" мешает местному производству, не решая проблем снабжения. По мере втягивания в частнопредпринимательскую деятельность все большего числа иркутян, эти антирыночные позиции пересматриваются, но заодно растет и настороженное отношение к китайцам, в которых люди видят конкурентов.

Появление китайских гастарбайтеров было оценено позитивно. Газеты всех идейно-политических направлений взахлеб описывали трудолюбие китайских рабочих, их дешевизну. Вскоре, однако, стали появляться тревожные нотки - гастарбайтерство стало каналом для массового нелегального проникновения и оседания. На новый уровень конфликтности может вывести конкуренция на рынке труда. Как было на одной из кузбасских шахт, где директор заявил бастующим рабочим: "Будете бузить - всех выгоню и найму китайцев".

В целом же обыденное отношение к китайцам можно пока охарактеризовать как равнодушно-снисходительное и сдержанно-недоброжелательное. Они "торгаши" и "чужаки", потому любить их не за что. Но у них низкий статус, рядом с ними можно чувствовать, а при желании - и демонстрировать свое превосходство. Они не претендуют на равноправие и не добиваются его силой или деньгами, как кавказцы. Рядом с ними не возникает чувства опасности. Они полезны - продают дешевые, хотя и плохие товары. Они предупредительны и услужливы. Такой образ вырисовывается при общении с людьми разных социально-профессиональных слоев, при чтении газет.

Антимигрантские настроения мало-помалу начинают использоваться в политической борьбе. Различные группировки национально-патриотических сил стремятся сделать их инструментом завоевания власти. Победа нескольких их представителей на июньских (1996 г.) выборах в областное Законодательное собрание и городскую Думу свидетельствует о результативности этой стратегии. Правда, пока основной объект нападок - кавказцы и, по традиции, евреи. Все остальные политические партии и движения - от коммунистических до либеральных - пока эту проблему игнорируют.

Вызов брошен. Кто его примет?

Политику местных властей можно в целом охарактеризовать как ведомственную и реагирующую на свершившиеся факты. Власти полагаются пока только на свой опыт, здравый смысл и уже отработанные управленческие технологии. В обычных условиях этого бывает достаточно. Но в период стремительных, иногда катастрофических перемен, когда возникают совершенно новые проблемы, опыт перестает работать. В результате - резкий переход от полного игнорирования проблемы ("китайцы безобидные, законов не нарушают, торгуют, работают, проблем не создают, есть масса более серьезных вопросов"), к лихорадочной активности, выражающейся главным образом в силовых, запретительных мерах. В дальнейшем, правда, философия разрабатываемых областными властями документов, призванных поставить пребывание и экономическую деятельность иностранцев на законную основу, стала более либеральной.

Таким образом, созрела конфликтная ситуация. Но адекватного ответа на этот вызов пока не сформировалось. Нет единой государственной политики и ее философии. Решения принимаются ситуативно, вслед за событиями. Отсутствует координация действий между ведомствами, между центром и регионами, все решения принимаются ими исходя только из собственных интересов. Господствует импровизация, нет прогноза, работы на перспективу, иерархии целей. Вместо единой политики - много политик.

Не исключено, что эта стратегия будет господствовать и в дальнейшем. Это самый простой путь, но он может дорого обойтись в дальнейшем, когда проблемы станут "кричать".

Немало сторонников имеет стратегия "Россия без китайцев". Ее логика проста: китайцы несут с собой массу проблем, трудностей и угроз, лучше обойтись без них. Но прежде, чем всерьез обсуждать эту идею, необходимо выяснить: возможно ли в принципе пресечь китайское проникновение, учитывая огромную разницу "демографических потенциалов"? Как этого добиться, если за всю историю это удалось только раз - в 1960-х годах, когда наши страны оказались на грани войны, а граница стала "железным занавесом"? Не придется ли вернуться к такой ситуации, и чего это будет стоить? Не вызовет ли это всплеск нелегального проникновения с неизбежным скачком преступности, теневой экономики, коррупции, с формированием среды, непроницаемой для властей? Как это будет соотноситься с правами человека? Какова будет реакция в мире? Как это скажется на моральном состоянии российского общества? Какова будет экономическая цена от вытеснения китайских торговцев и гастарбайтеров? Как это скажется на взаимоотношениях с КНР, учитывая далеко идущие планы стратегического партнерства, масштабные проекты продажи энергоносителей, продукции ВПК, освоения гигантского китайского рынка?

Наиболее сложна, но зато и наиболее надежна стратегия управления процессом.

Пока китайское проникновение - вызов, скорее, потенциальный. Пока же мы переживаем довольно редкую ситуацию, когда проблема сформировалась, осознана, но еще подвергается регулированию, работе на опережение. Есть возможность взять события под контроль, направлять их, а не плестись вслед за ними. Эта естественная пауза долго не продлится и не повторится. Используем ли мы ее? И как?

ИРКУТСК

• Синдром "желтой опасности"

ВОРОНЕЖ

• Ключ от темницы

НИЖНИЙ НОВГОРОД

• До и после черты оседлости
• Праздник архивистов

ЛИПЕЦК

• Мир стал более цветным. Как будто смыли пыль

САРАТОВ

• Пишите письма!

ЧЕЛЯБИНСК

• Театр начинается с музея

НЕЧЕРНОЗЕМЬЕ

• Устарела ли "Золотая осень"?

ФЕСТИВАЛИ

• Волжские виртуозы
  Юбилею филармонии посвящается
• Премьеры под Рождество
  Впервые в России - "Набукко"
• Новые передвижники
  Музыка звучит - "старинная" и "новая"