Главная | Форум | Партнеры  |
|
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 49 (7109) 18 - 24 декабря 1997г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Краски мираВ ожидании Гилем75 ЛЕТ ФИНСКОМУ БАЛЕТУНаталья ШАДРИНА По-настоящему Финский Национальный балет укоренился и обрел своего постоянного зрителя в 50-60-е годы. Тогда же начали создаваться значительные национальные произведения, и появились в репертуаре постановки зарубежных современных хореографов. В 93-м году Национальная опера - вместе с балетом, естественно, - переехала в новое современное здание. Прежнее королевство было маловато. В этом есть, где разгуляться. И есть - кому. За год до переезда труппу возглавил известный хореограф, бывший танцовщик ФНБ, бывший руководитель танцевальной труппы Хельсинкского городского театра, много работавший за рубежом, в том числе в экспериментальной труппе Парижской оперы под руководством Каролин Карлсон, Йорма Уотинен. Он перевел взгляд Финского балета, традиционно тесно связанного с русским, с Востока на Запад. За время его правления - контракт был возобновлен, и в этом году пошел второй срок - труппа очень разрослась. Сейчас в ней 86 человек, 50 процентов - выпускники Балетной школы Финской Национальной оперы, тоже недавно отметившей свое 75-летие. Многие "национальные кадры", не довольствуясь "домашним" образованием, совершенствовались в других школах за рубежом (и работали в зарубежных труппах). Финские педагоги постепенно пришли к выводу, что принятая в их школе вагановская система обучения несколько устарела. Связано это прежде всего с нынешней ориентацией труппы на современную хореографию. Уотинен, горячо заинтересованный в улучшении хореографического образования, благословил открытие при школе центра подготовки педагогов современного танца. Половинки занавеса начали съезжаться, и в ту же секунду сцена, осыпаемая звездами бенгальских огней, двинулась вверх вместе со всем Финским Национальным балетом. Таким провокационным аккордом закончился фестиваль в честь его 75-летия. Точнее, закончился гала-концерт. После чего зрители переместились в фойе, где состоялось торжественное вручение наград фирмы "Филип Моррис" артистам ФНБ, которых выбрало специальное международное жюри, и начался грандиозный банкет, плавно перешедший в бал. Администрация Финского балета, разумеется, устраивает праздники не только из любви к праздникам. 75 лет, тем более что не все были периодом расцвета, - вовсе не такой уж солидный возраст для балетного театра и не такой уж солидный срок для упрочения балетоманских традиций. Публику надо время от времени взбадривать. Что Уотинен и делает. То устраивает представление перед зданием парламента, рассаживая зрителей на его ступеньках, то устанавливает сцену прямо в заливе, на который смотрит здание Финской оперы. Лично встречает фестивальных гостей шампанским, лично ведет гала-концерт. И уж само собой разумеется, формирует фестивальную программу. Все спектакли, показанные на фестивале, увидели свет рампы Финской Национальной оперы в последние три года, что, между прочим, означает, что празднование 75-летия балетной труппы стало одновременно и "отчетом о проделанной работе" ее нынешнего художественного руководителя. Программа явно была призвана продемонстрировать, как ФНБ осваивает разнообразное наследие мирового балета. Порядок следования спектаклей обдуманно отражал поступательный ход истории: XIX век - Петипа, "Баядерка"; середина ХХ - верный классической традиции Джон Крэнко, "Ромео и Джульетта"; 1913 год - то, с чего начинался настоящий ХХ век в хореографии, "Весна священная" Нижинского, показанная в один вечер с "Петрушкой" - уотиненовским (1994) и с фрагментом балета "Потеря маленькой детали" (1987) Уильяма Форсайта - одного из тех хореографов, с которыми ассоциируется нынешний балетный век на его исходе. Хорошо сделанный фестиваль немыслим без сюрприза. В качестве такового была предложена финская премьера макаровской версии "Баядерки", оказавшейся, однако, для труппы крепким орешком. По словам исполнительницы роли Никии Ану Систонен, Наталье Макаровой пришлось как следует потрудиться, прежде чем артисты начали понимать и выполнять, что от них хотят. "Лебединое озеро" - гораздо легче. Там действует весь корпус. В "Баядерке" самым трудным было "держать спину". Когда возникают такие проблемы, уже не до стилистических изысков и не до игры страстей. Впрочем, главной проблемой Никии (Ану Систонен - крепкая балерина и в современном репертуаре вообще выступила прекрасно) была не ее школа, а Солор (Каре Лансивуори), делавший для нее рискованным предприятием и вращение, и любую поддержку, да и с собственными вариациями справлявшийся относительно. Недостаточную техническую подготовку продемонстрировала и Джессика Келлгрен, зато, правда, дала понять, что ощущает себя Гамзатти. Нельзя ли что-нибудь поновее? - упрямо спрашивали Владимира Васильева по поводу возобновления балета Лавровского "Ромео и Джульетта" и особенно - по поводу переноса на сцену Большого "Укрощения строптивой" Крэнко. Премьеру крэнковского "Ромео", который еще постарше "Укрощения", ФНБ показал год назад. "Знаменитый шекспировский сюжет в сочетании с потрясающей музыкой Прокофьева - вариант беспроигрышный", - говорит Уотинен. И правильно говорит: в дни фестиваля зал хорошо заполнялся на всех спектаклях, и все же "Ромео" был вне конкуренции. ...Мрачный черный город с нависшим над ним свинцовым небом резко контрастирует с кипящей на его улицах пестрой карнавальной жизнью. Словно только эти стены и хранят память о всех происшедших здесь трагедиях, угрюмо предрекая новые... Шуточный поединок, завязавшийся на шумно веселящейся рыночной площади, перерастает в сражение, но, скорее, азартное, чем ожесточенное. Внезапное появление Герцога нарушает всеобщее упоение боем. И сражавшиеся, и подбадривавшие их наблюдатели молниеносно расходятся в стороны, образуя две плотные группы. Повелительный жест в одну сторону, в другую, толпа там и тут расступается, и взорам открывается то, что было скрыто широкими юбками женщин: два трупа и проливаемые над ними слезы. Не довольствуясь одной эмоциональной кульминацией, Крэнко тут же нанизывает на нее другую, именно в этот момент "примиряя" два враждующих рода. Против воли, повинуясь приказу Герцога, подают друг другу руки Монтекки и Капулетти, их жены, Ромео и Тибальт. Нескрываемая ненависть - залог грядущего несчастья. Примирения не будет... В этом ребячески не сознающем своей жестокости мире обречены полюбить друг друга Ромео и Джульетта. Ошеломленные обрушившейся на них нежностью и страстью, они не успевают обдумывать, как защищать свою любовь. Не успевают повзрослеть. С детским восторгом Джульетта падает на руки Ромео, когда тот первый раз ее целует, с детской безмятежностью просыпается в его объятиях, с детским ужасом убегает от выпавшей из ее рук склянки со снотворным зельем... Трудно представить себе более обаятельную Джульетту-девочку, чем Нина Хюваринен - "звезда" Финского балета, которую он с недавних пор делит с парижской труппой Каролин Карлсон. Свет излучают не только ее глаза - каждый порывистый жест, каждое стремительное движение тела. Очень выразителен невероятно изогнутый и одновременно устремленный ввысь арабеск в сцене прощания с Ромео - она как будто и "обволакивает" его, желая удержать, и рвется из его рук, чтобы лететь с ним, к нему, впереди. Уотинен считает крэнковскую версию балета лучшей из всех, им виденных. Версию Лавровского он не видел, зато ее видел Крэнко и был под сильным впечатлением, когда ставил свой балет. Реминисценции возникают постоянно и в большом, и в малом: танец с подушечками, развевающийся плащ Джульетты, череп в руках Лоренцо... И в то же время это два совершенно разных балета. Каждый строился в своей системе координат, каждый отразил свою эпоху. Монументальный, величественный Шекспир, отчетливое "идейное" противопоставление добра и зла - у Лавровского, и хаотическое переплетение страстей, Шекспир - живой собеседник - у Крэнко. И, хотя, быть может, и не успевают уже идти в ногу со временем, сохраняют: первый - свое величие, второй - свое обаяние. Более десяти лет хореограф Миллисент Ходсон и исследователь творчества Николая Рериха Кеннет Арчер, буквально по крупицам восстанавливали "Весну священную". Премьера возвращенного из небытия балета состоялась в 87- м году- первопроходцами стали артисты "Джоффри-балле". В 91-м "Весна" появилась в репертуаре балетной труппы Парижской оперы. А в 94-м Ходсон и Арчер поставили ее в Хельсинки, так что ФНБ пошел в мире номером три, чем, конечно, страшно гордится. Если в наше время какой-нибудь балет еще способен довести зрителя до такого состояния, что он примется лупить по голове соседа, то, наверное, не "Весна священная". Ноги, согнутые в коленях, носки, завернутые внутрь, локти, вжатые в тело, головы, склоненные к плечам, - все это, тем более вместе взятое, после многого из того, что последовало за "Весной", вовсе не воспринимается однообразным. И "параллельность" хореографии музыке не раздражает, напротив, завораживает. Еще и потому, что целенаправленно работает на тему. На создаваемый образ мистического, ритуального действа. Самое сильное впечатление оставляет танец Избранницы (Катя Франк). В ее конвульсивных движениях действительно чувствовался первобытный ужас, с самого начала перекрывший у нее ощущение избранности. Она боролась до конца, неистово выбрасывая вверх руки, грозила кулаками неведомой изничтожающей ее силе. Теперь, зная судьбу Нижинского, трудно отделаться от мысли, что он предрек ее этим исступленным танцем. "Петрушка" Уотинена - одновременно и "привет" фокинскому, и "почти совсем другая история". (Взят вариант партитуры 46- го года). Действуют только три персонажа. Массовых сцен нет. И главное - нет Фокусника, злой, тиранящей Петрушку силы. Он один на один с миром, и мир неприветлив и жесток к одинокому мечтателю. Этим кукольным театром управляет машина, огромные шестерни которой бессмысленно таращатся на заднике, - не злая, но, что, как известно, не лучше, бездушная. По углам сцены валяются крестовины, на которых подвешивают куколок в балагане. Напоминают о том, что каждый обречен играть свою роль в бесконечном представлении, устраиваемом жизнью. Петрушка мечтает о Балерине. Он еще ощущает, как держит ее в объятиях, но, словно бабочка, она уже проскользнула под его руками и полетела к Арапу. Грубая физическая сила оказывается притягательнее беспомощной нежности. Балерина уходит с Арапом, что характерно, во тьму. Сведенному судорогой Петрушке даруется ненужный уже свет в виде электрической лампочки, спускающейся сверху. Здравствуйте, господин Фокин: пластика Балерины "кукольна", Петрушки - механична, Арапа - напоминает повадки животного. Есть даже свой "кокосовый орех" - труба, которую вручает Петрушка Арапу, чтобы отвлечь внимание того от Балерины. "Символ вечной женственности" карикатурно отмечен двумя красными кружками на груди, у добрейшего Петрушки красным крестом обозначено сердце и вздыбленными волосами с проступившей на них "кровью" - напряженная мысль, красная перчатка на руке Арапа засвидетельствует, что он схватит и утащит все, что плохо лежит. Говорят, после "Петрушки" Уотинен и сделал себе прическу "под своего героя". Тривиальная эта история, видимо, горячо его занимала, потому и рассказал он ее трогательно и красиво, при этом еще и остроумно взяв за основу "исторический" материал. Как в 70-е годы Уотинен пребывал под впечатлением от Пины Бауш, так теперь пребывает под впечатлением от Уильяма Форсайта. "Второстепенная деталь" - первая часть балета "Потеря маленькой детали" (музыка Тома Уилемса) - вошла в репертуар ФНБ три года назад. Нечто вроде тренировочного зала, балетного или гимнастического. Танец "взрывается" сразу в нескольких точках. Танцуют парами, группами, в одиночку - и одновременно, и сменяя друг друга. Острая, хлещущая слух и тело, с внезапными перепадами ритма музыка трансформируется в немыслимые комбинации движений. Словно скручивают, то округляя изгибы, то образуя углы, пружину, а потом дают ей распрямиться - мгновенная фиксация "выстрела", и все начинается снова. Здесь нет ни соревнования, ни упоения танцем, ни притяжения между полами. Выражения лиц почти бесстрастны. Эмоцию выражает только тело - ее рождает движение, и в него она уходит. В финале отчаянным бешеным вихрем врывается "босоножка". Мечется среди тех, что на пуантах, не вступая с ними в контакт, но словно на расстоянии сообщая их движениям нерасчисленную свободу. Падает. Все отворачиваются. Чья-то нога сбивает установленный на переднем плане определенный артикль the. Потеря или обретение - детали второстепенной или маленькой, но важной? Парадоксальностью - вот чем потрясает хореография Форсайта. Как говорит Уотинен, это классика, доведенная до предела человеческих возможностей. Не менее парадоксальным показалось то, что классику "на пределе" артисты ФНБ танцуют куда лучше, чем просто классику. В заключительном гала-концерте по общему обыкновению были "перемешаны" фрагменты классических балетов и современные номера. "Сильфида" или "Лебединое озеро" оставляли желать лучшего. Сочинения (или фрагменты сочинений) Килиана, Дуато, Прельжокажа, Нахарина, Уотинена, того же Форсайта были исполнены прекрасно. Видимо, современные хореографы (или "носители" их хореографии) умеют за короткий репетиционный период заставить тела заговорить на нужном диалекте. Или все-таки иные, "невагановские" экзерсисы, отработанные в других школах или труппах (в ФНБ класса модерн нет), дают о себе знать. (Ни то, ни другое, впрочем, не объясняет, почему у ФНБ существуют проблемы с исполнением классики). Как учит нас Большой театр, выдающиеся современные хореографы - люди, загруженные работой, потому их постановки и не появляются на нашей сцене. Поскольку в ФНБ картина наблюдается иная, захотелось спросить у директора балета, как он этого добивается. "Еду и договариваюсь. Кто-то приезжает сам, а кто-то присылает своего ассистента. Но отказа пока не получил ни разу". Уотинен считает: если приглашать, то только самых лучших. Иначе на передовые рубежи не выйдешь. А он твердо намерен выйти: "В будущем тысячелетии наша труппа должна стать одной из ведущих в Европе, для чего у нее, безусловно, есть все возможности". Для чего амбициозный Йорма Уотинен работает (и не без успеха) не покладая рук, используя все свои связи и прежде всего самые прочные - французские. Французская - не русская, что нам, пожалуй, и обидно, - у него ориентация и в классическом репертуаре. У него репетиторствует Ноэлла Понтуа. У него идет "Дон Кихот" в редакции Патриса Бара, который в ближайшее время поставит еще и "Спящую красавицу". Наконец - и это уже настоящая сенсация - в 98-м году в Финской Национальной опере будет ставить "Жизель" и исполнит заглавную партию в этом спектакле Сильви Гилем. Первая постановка первой балерины мира, несомненно, станет событием. Никто еще не знает, со знаком "плюс" или со знаком "минус", но, для того чтобы узнать, придется пожаловать в Хельсинки. В 98-м году в день премьеры здесь будут все. Также в рубрике:
|