У черты, где вечное - мгновенно

Штрихи к портрету Льва Кубланова

Татьяна КУЗОВЛЕВА

У той черты, где так завораживающе подступает к глазам все, с чем соединились, срослись наши "недавно" и "давно"; у той черты, где дерево связывает собой не просто землю и небо, но наши вчера и завтра, а покосившийся угол особняка озвучивает под ветром московский закоулок то ли грустным вздохом, то ли удивленным междометием; у той черты, позади которой многих из нас еще не было, а заступить за которую не каждому будет дано судьбой, - у нее, у этой черты, ненадежной и зыбкой, как само время, и задержался взгляд московского художника Льва Кубланова. А задержавшись, материализовался в акварель, черную тушь, гуашь, сепию, в лист бумаги или лист картона, с ограниченными на них простой рамой островами дворцов и скатами крыш, с шершавыми стволами вековых деревьев, с узкими торцами домов и домиков.

Почему так притягивают к себе эти неброские вроде бы работы, малая часть которых выставлена на май месяц в залах Центра либерально-консервативной политики? Меня - потому, что в них узнаваема моя Москва: вот где-то позади этого наполовину деревянного двухэтажного строения угадывается проход к жительству моих деда и бабушки, к маминому детству, к ее школе в Староконюшенном переулке... А вот здесь - не сразу и сообразишь, что это за переулок или что это за взгорок, - здесь я бывала не раз, торопясь, почти не глядя по сторонам, подсознательно вбирая в себя и стершуюся бровку тротуара, и трещины на асфальте, и словно бы стесняющееся своей старомодной ветхости крыльцо... А вот на этой улице - на Большой Никитской, с ее словно бы вросшей в землю церковью Феодора Студита, с ее величественным "пушкинским" Большим Вознесением, со старинной усадьбой, заманивающей в себя взгляд, здесь звучат и по сей день шаги и голоса моих товарищей "старшего" поколения - Юлии Друниной, Бориса Слуцкого, Юрия Нагибина, Булата Окуджавы, а там уже, за ними, - и моих ровесников, а там уже и тех, кто идет (уже пришел!) нам на смену...

И все это еще живо, все это еще помнит о каждом из нас и, слава Богу, само пока еще не превратилось всего лишь в память, в иллюзорность отшумевшего бытия, в ускользающую картинку ушедшей жизни. Но что-то уже и кануло безвозвратно за черту: нет больше вот этого дерева у "Дома Ростовых" (Союз писателей) на Поварской - оно и многие соседние с ним спилены, словно вытравлены с до боли знакомой фотографии, хотя кублановский рисунок оставил это дерево навечно живым. Вечное и мгновенное - на стыке их всегда балансируют вдохновение, любовь, творчество.

Художник родился в Москве в 1946 году. Рисовать, точнее, срисовывать попробовал ребенком: копируя портреты - в духе того времени - "великих вождей". Получалось неожиданно легко. Потом - изостудия в городском Доме пионеров. "Художник - это не профессия", - наставляли - опять же в духе того времени - родители. В итоге, получив среднее и высшее архитектурное образование, он проработал 20 лет в различных московских проектных организациях, придя к неутешительному заключению: "Москва - не лучшее место в мире для проектирования и строительства".

Вот уже 12 лет Лев Кубланов рисует Москву. - С 1985 по 1990 год на нее было страшно смотреть, - вспоминает он, - все разрушалось, осыпалось, ветшало на глазах. Заглянешь во двор, зайдешь в старый московский дом - всюду запах тления. Наверное, поэтому все мои рисунки того времени черно-белые. Сейчас Москва начала преображаться. Но свежеотреставрированное здание - еще не объект искусства, не тема для художника: оно пока не вросло, не вжилось в наше время. Я рисую старую, неотреставрированную Москву, но теперь я делаю это с другим настроением, у меня появился цвет...

- Он у нас страшно плодовит! - добродушно смеется жена художника, - его работы с многочисленных московских выставок, с вернисажей Австрии, Франции и Германии перекочевали во многие частные коллекции в этих странах, даже в США, Японии, Израиле, Польше их можно встретить...

А я ухожу из старинного московского особняка, в залах которого разместилась выставка московской графики Льва Кубланова, теми же самыми переулками и улочками булгаковской и цветаевской Москвы, по которым - от рамы до рамы - еще недавно блуждал мой взгляд. Я иду по знакомым бульварам, вдоль знакомых чугунных решеток, под таким знакомым и всегда таким новым московским небом. И торопится мимо меня в завтрашний день молодой прохожий, и мелькает во дворе у Патриарших прудов одинокий дворик, и тормозит на перекрестке у Остоженки металлически поблескивающая "ауди", и стремит взгляд на закат с покосившейся мансарды неподвижная ворона, и детский смех доносится из распахнутого настежь окна, и - вечность входит в прямой контакт с кратким мгновением...

- Москва, - окликаю я дорогую мне попутчицу, - оглядись, Москва: много ли у тебя, сегодняшней, таких внимательных, таких одаренных и преданных летописцев?

ПАЛИТРА

• У черты, где вечное - мгновенно
  Штрихи к портрету Льва Кубланова
• Посредники и наследники
  Старый и новый авангард в Нижнем Новгороде
• Не фокусник, не клоун, не жокей
  Художник, который беззаветно любит цирк

ХРОНИКА

• Впервые. После "оттепели"
• "Возвращение забытых имен"