Второе пришествие Рюрика

На телеканале "Культура" прошел цикл документальных фильмов "Провинциальные музеи России"

Валерий ФОМИН
Фото Александра ЭПШТЕЙНА

Начитавшись "московских комсомольцев" и до одури насмотревшись киселевых-сванидзе, приходишь к твердому убеждению, что страны-громадины под названием Россия давно уже нет и в помине. На ее месте образовалась некая Кремляндия, где давно уже не сеют и не пашут, а все время только тем и занимаются, что без конца выбирают себе новых начальников да с замиранием сердца следят за тем, как растут-падают рейтинги вождей. В той жуткой телестране все время что-нибудь горит, взрывается, тонет или замерзает, а живут там сплошь и рядом одни воры, аферисты и убийцы-живодеры.

Слава Богу, что хотя бы служба прогнозов погоды, по привычке перечисляя названия российских городов и местностей, изо дня в день терпеливо восстанавливает целостный образ нашего все еще неохватного Отечества, где на одном конце минус тридцать, а на другом плюс сорок.

А вообще таких передач-диссиденток, наперекор генеральному курсу упрямо напоминающих нам о том, что Россия не кончается за пределами Садового кольца, что в ней не только грабят-убивают, но нормально живут, работают, берегут старое и созидают новое, на всех бесчисленных телеволнах можно по пальцам перечесть. Их главным приютом стал канал "Культура", который с самых первых своих шагов настойчиво взялся прорубать свое телеокно в настоящую, живую, современную Poccию.

Неудивительно поэтому, что именно на "Культуре" нашлось место и для нового цикла документальных фильмов "Провинциальные музеи России". Удивительно и поистине беспрецедентно тут другое: канал предоставил бесценное эфирное время не мэтрам документалистики, а молодым, только-только начинающим свой путь кинематографистам. Более того - студентам!

Однако, посмотрев весь цикл, понимаешь, что для столь широкого жеста у канала были все основания. Эти студенческие работы даже со всеми явными следами их ученичества, действительно, стоило выпалить в эфир, потеснив очередь известных мастеров и мэтров документального кино.

Во-первых, уже сама тема цикла - жизнь провинциальных российских музеев - это поистине золотая жила. Будем честны, мы ведь и про свои главные Третьяковки далеко не все знаем. Что уж тогда говорить о сокровищах музеев далеких, подчас крошечных городов, даже и названия которых не доводилось прежде слышать. Вот почему каждый фильм цикла заставляет почувствовать себя тем счастливым нищим, который вдруг обнаружил, что сидит на сундуке с золотом.

Во-вторых, пытливый, еще незамыленный идеологическими штампами и профессиональными клише взгляд начинающих кинематографистов вдруг явственно обнаруживает, что многие провинциальные музеи поразительно интересны не только своими закромами и составом экспозиций, но прежде всего самой своею весьма нетривиальной жизнью. Оказывается, не всех музейщиков устраивает удел быть смиренным хранителем времени, старательным собирателем и смиренным охранником старины.

Фильм Евгения Куликова "Музей, который мы выбираем" знакомит нас с директором краеведческого музея в Тольятти Людмилой Савченко, которую просто испепеляет жажда превратить вверенное ей культпросветучреждение в настоящий эпицентр городской жизни, напрямую участвовать в разрешении острейших социальных проблем. Отсюда каскад ошеломительных, дерзких экспозиционных решений: тут и антивоенная выставка, построенная на сопоставлении судеб двух солдат - русского и немецкого, - воевавших друг против друга и погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Тут и зловещая экспозиция, посвященная наркотикам, где намеренно не было оставлено места для обычного экскурсовода и где посетители выставки, в основном юные, попадали в сужающийся коридор, оставаясь с глазу на глаз со страшными экспонатами и документальными свидетельствами. Тут и демонстративный выход выставки проектов из стен музея на близлежащий пустырь.

Беспокойных изобретателей новых форм музейного дела авторы телецикла обнаруживают повсюду, где им довелось побывать: и на далеком Севере, в нефтяной столице Салехарде, и в тихом верхневолжском Рыбинске.

В Рыбинске в полном соответствии с вечно загадочной российской кадровой политикой в кресле директора музея почему-то оказался человек со стороны, чистый технократ, фанат компьютерного дела. Казалось бы, при таком кадровом раскладе, когда "пироги печет сапожник", музею - кранты. Ан нет - вышло, как в лучезарной сказочке. Директор-пришелец, ошеломленный тем, что в экспозиции музея можно представить только пять процентов всех хранимых в подвалах сокровищ, осуществил в вверенном заведении настоящую техническую революцию и с помощью тех же компьютеров нашел возможность услаждать посетителей вверенного ему заведения видом всех тех тысяч экспонатов, которые десятилетиями пылились в музейных запасниках.

Это же неугомонное стремление раздвинуть границы музейной работы, распахнуть музейное пространство навстречу столь непростой нынешней жизни, стать максимально полезными для своего города приводит к тому, что экспансия "хранителей времени" выплескивается далеко за пределы самого музея. В тех же "Рыбинских портретах" мы видим, как работники музея оказываются в стенах древнего женского монастыря, еще с советских времен превращенного в лагерь, где читают лекции и показывают заключенным редкие экспонаты своей музейной коллекции. И мы воочию видим далее, что это просветительство в столь нетривиальных условиях не проходит бесследно: зэки вдохновенно пишут иконы по самым высоким художественным образцам...

Вот уж воистину и музей в России больше чем музей... Впрочем, и сами молодые авторы удивительного телецикла шибко смахивают на своих неотдозированных, то и дело выходящих из берегов сугубо профессиональных амплуа героев-музейщиков. Их фильмы столь же о музеях, сколь и о самой нашей нынешней жизни как таковой. Со всеми ее тяжкими проблемами, болью, тоской, руинами и незаживающими ранами трагической советской истории.

В этом отношении одной и самых острых и драматичных картин всего документального телесериала стала на вид простодушная, вроде бы незатейливо сложенная лента Дмитрия Макеева "Возвращение в Ях", посвященная музею в Сургуте, музею, которого, собственно, еще и нет, который только складывается, рождается на наших глазах. Каким быть музею в молодом, сравнительно недавно появившемся на карте городе? Каким быть музею в городе, у которого, собственно, еще нет никакой истории и никаких собственных культурных оснований и накоплений?

Каким быть музею в городе, где полчища пришельцев с тракторами, бурильными установками и прочими инструментами технократической эпохи не только до неузнаваемости перевернули и изувечили землю древних хантов, но и, по сути дела, загнали в резервацию и почти что уже погубили этот маленький народ, оказавшийся на пути у беспощадного катка цивилизации?

Нет пока что готового ответа и у самих работников только еще создающегося салехардского музея. Вот стоят они в огромном, пока еще совершенно пустом громадном помещении с остатками строительного мусоpa и грудами сваленных в кучу чудовищных экспонатов, вывезенных с Большой земли. А как разместить в этой стандартной бетонной коробке культуру коренного народа, совершенно не вписывающуюся в существующие апробированные образцы музейных экспозиций?

Настоящим северным ветром, обжигающим ледяным холодом противоречий и несовместимостей современного бытия обдает этот по виду простоватый, незатейливо сложенный документальный очерк. Да, впрочем, и другие работы телесериала менее всего напоминают сладенькие, приятные на вкус конфеточки. Нет в них и следа той слащавой умилительности, слюнявого любования тихим уютом, экзотическим укладом жизни провинциальных городов, которые обычно сопровождают большинство фильмов и передач на нестоличную тему. В непотребном виде стоят древние красавицы церкви в старинном Рыбинске, совсем покосились дома и заборы, всюду следы развала и межвременья других российских местностей, заснятых в телецикле. Всюду остановленные заводы, отсутствие работы, бросающаяся в глаза нищета и общая придавленность.

И вот при всем при том - в чем вся прелесть и загадка - нет в этих документальных зарисовках черненького безнадежья, умелого и намеренного расцарапывания и без того саднящих ран, желания ударить своего и без того еле-еле стоящего на ногах зрителя под коленки, садистски потерзать его насильными инъекциями отчаяния и страха. Фильмы трезвы и жестки, авторы не зажмуриваются и не отводят глаза, встречаясь с неприглядными и печальными реалиями наших дней, но в их рассказах все равно побеждает свет и не гаснет надежда. Ведь недаром студии, ставшей роддомом всего документального цикла, дано вызывающее название "Позитив-фильм".

Откуда же этот свет, если и не в кромешной тьме, то уж явной мгле сегодняшнего нашего столь раскардашенного житья-бытья?

Тут нет никаких ни оптических, ни драматургических, ни режиссерских фокусов-обманок.

Свет настоящий, живой, подлинный. Он - из людей. Из самих героев фильма. Это не какие-то особые баловни судьбы.

Видно по всему, что жизнь лупцует, опрокидывает, морочит, как и всех прочих, кто живет рядом с ними. Но в отличие от прочих они не опускают руки. И уж никак не похожие на героических атлантов, именно они тем не менее подпирают собой накренившееся бытие, не дают упасть небу на землю.

Яркие эскизные наброски, запоминающиеся портреты людей этой редкой, но все еще неисчезающей породы явлены нам, пожалуй, во всех фильмах цикла. Но меня лично сразил наповал герой фильма Аркадия Гриднева "Рюрик и его Шелтозеро" - простой деревенский мужичок, который, воплощая собственную мечту, собрал, создал и открыл в родном селе настоящий музей.

Вепсы - один из коренных народов, издревле населявших благословенную Карелию. В пору особо активной колонизации русскими северных территорий след этого народа совсем было потерялся. Одно время даже считалось, что его уже и не осталось. Но вепсы выжили, вепсы уцелели. Новые испытания обрушились на маленький народ в советские времена. В конце тридцатых вепская культура и вепский язык подверглись большевистской выкорчевке. Вепский язык был изгнан из национальных школ, за хранение одних только учебников был гарантирован отдых в ГУЛАГе. Вепсов насильно выживали из родных гнезд, сваливая людей из разных деревень. В большие совхозные кучи.

И вот в такой не самой подходящей исторической обстановочке простой деревенский мужичок наперекор всем ветрам и обстоятельствам решил создавать национальный музей. За десять лет исходил все окрестности своего Шелтозера, добирался даже до соседних областей, куда ураганы советизации поразбросали вепсов, и все собирал да собирал уцелевшие предметы вепского быта: старинную посуду, одежду, рабочие инструменты. Собрал шесть тысяч экспонатов (!!!). Выпросил помещение. Обустроил его. Усилиями одного человека музей живет, действует и в наши дни.

Горький, нежный, поэтичный, полный живых и тонких наблюдений, колоритных зарисовок и отнюдь не чурающийся мягкой иронии.

Пронзителен и прелестен очерк "Обратная сторона земли" Георгия Хоситашвили - может быть самый "русский" по своей поэтике и атмосфере фильм всего телецикла.

Но как бы ни хороши были эти работы сами по себе, как целое они смотрятся еще лучше, еще сильнее, чем поодиночке. Взаимоотражаясь друг в друге, они дают более широкую панораму затрагиваемых проблем и явлений, рифмуют вроде бы далеко отстоящие исторические события, создают более емкий и многогранный образ России.

Казалось бы, это не ахти какой хитроумный опыт сложения студенческих работ в единое целое, опыт группового прорыва в выбранном направлении может послужить сегодня более чем наглядным и весьма поучительным уроком и для нашего "взрослого" кино.

Вот почему представляет особый интерес опыт коллективной работы выпускников мастерской Аллы Суриковой. Работая вместе над одним общим циклом, они помогали друг другу, участвовали в фильмах друг друга в качестве представителей самых разных профессий. Такое прямое взаимодействие расширяло диапазон профессионального опыта, заметно ускоряло общий ход работ и, что немаловажно в наши дни, существенно удешевляло столь дорогостоящее кинопроизводство.

И все же главный выигрыш, мне представляется, тут оказался в другом.

Работая над общим циклом на основе общих программных установок, они осваивали опыт направленческой работы, опыт коллективного прорыва на тех самых заблокированных направлениях, где сегодня прорваться в одиночку, сколь бы ты ни был талантлив, увы, практически невозможно.

Так что можно только низко-низко поклониться мастеру-воспитателю этих начинающих кинематографистов, известному кинорежиссеру Алле Суриковой, надоумившей и давшей возможность своим талантливым ученикам опробовать этот не только забытый (школа Кулешова, ФЭКСы, киноки Дзиги Вертова), но осмеянный, выброшенный на помойку оголтелой либеральной ратью принцип коллективизма, опыт работы направлением, школой, группой, объединенной общей задачей и общими принципами.

ПОД ЗАНАВЕС

• Второе пришествие Рюрика
  На телеканале "Культура" прошел цикл документальных фильмов "Провинциальные музеи России"
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 28 марта по 3 апреля
• Человек родился