Яначек приходит в Россию

В "Геликон-опере" поставили "Средство Макропулоса"

Дмитрий МОРОЗОВ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Н.Загоринская - Эмилия Марти и С.Яковлев - Прус в сцене из спектакля

Оперы Леоша Яначека идут по всему миру. В России же, кроме специалистов, великого чешского композитора почти никто не знает. И вот в Москве поставили "Средство Макропулоса". Не в Большом, где сорок лет назад шла "Ее падчерица" и где при Васильеве планировали "Катю Кабанову" (и даже подготовили русский эквиритмичный текст), а при Рождественском - "Из мертвого дома". Все эти планы бесследно растворились в пространстве. Не состоялась и обещанная Музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко постановка "Ее падчерицы". Зато Яначек появился на сцене "Геликон-оперы".

Трудно сказать, что именно подтолкнуло Яначека превратить в оперу одноименную комедию Карела Чапека. Во всяком случае, не желание включиться в дискуссию на тему, стоит ли жить триста лет. Еще меньше этот вопрос занимал Дмитрия Бертмана. Идею поставить "Средство Макропулоса" он получил из рук Геннадия Рождественского, которого, помимо любви к творчеству Яначека, влекла возможность пополнить свой и без того довольно внушительный список российских премьер сочинений классиков двадцатого столетия. Бертман тоже не чужд страсти к первооткрывательству, хотя в данном случае для него важнее всего была возможность работать вместе с выдающимся дирижером. Отсюда столь непривычная для него строгость, даже некоторая скупость режиссерских приемов. Тем, кто привык, что Бертмана всегда много, этой избыточности как раз и не хватало. Но Бертман, в свои тридцать пять ставший уже зрелым мастером, сознательно уступил пальму первенства прославленному маэстро, предпочтя перетягиванию одеяла совместный труд по воплощению партитуры Яначека.

Впрочем, в случае Бертмана самоограничение означает отнюдь не бедность, но, скорее, более целенаправленно используемое, а не выставляемое напоказ богатство. Его работа - не самодовлеющий "монтаж аттракционов", однако же и не буквалистская инсценировка. Режиссер позволяет себе лишь одну "вольность", которая, впрочем, противоречит лишь Чапеку, но не Яначеку (который, в основном придерживаясь чапековского текста, снял всю декларативность и музыкальными средствами значительно его переакцентировал). Рецепт долголетия сжигает в финале вовсе не Криста. Это делает Прус, а свечу ему протягивает тень покончившего с собой сына Янека. Таким образом, полностью снимается вопрос, почему никто не захотел воспользоваться рецептом: его уничтожает человек, чья жизнь потеряла смысл. Но вместе с рецептом, по замыслу постановщиков, сгорает и весь этот мир.

Для Бертмана и его многолетних соавторов, художников Игоря Нежного и Татьяны Тулубьевой, одним из формообразующих мотивов спектакля становится театр. Во всю высоту и ширину сцены протянуто полотнище, будто состоящее из скрепленных между собой бумажных листов. На самом деле это, конечно же, не бумага (пожарные могут отдыхать), но в финале заполыхает: рукописи все-таки горят. Многочисленные прорехи, будучи соответствующим образом подсвечены, оказываются контурами театральных костюмов разных эпох. В развитие данного мотива главная героиня в первом и последнем актах появляется на сцене в одеяниях а-ля Вера Холодная, а во втором предстает в костюме Елизаветы Английской. У театра свои отношения со временем. Театр и есть настоящее "средство Макропулоса", позволяющее прожить множество жизней. Сама по себе идея, возможно, и не нова, но воплощена мастерски.

В роли Эмилии Марти на премьере выступила Наталья Загоринская. Геликоновская прима-assoluta 90-х годов, она давно уже не выходила в новых постановках. Ныне, преодолев вокальный кризис, появилась вновь и по праву стала центром спектакля. Здесь было все: и аура великой певицы, и загадочность, и женские чары в сочетании с леденящим холодом безразличия.

Впрочем, как всегда у Бертмана, спектакль держит не одна звезда, но весь ансамбль. Это и Сергей Яковлев (Прус), и Владимир Болотин (Альберт Грегор), и Дмитрий Скориков (Коленатый), и Сергей Костюк (Витек), и Светлана Российская (Криста), и Илья Ильин (Янек), и Михаил Серышев (Гаук-Шендорф). Особо стоит сказать о таких эпизодических ролях, как Уборщица и Машинист сцены (блистательный актерский дуэт Марины Карпеченко и Дмитрия Овчинникова) или Горничная (звезда характерного амплуа Екатерина Облезова), превращенных режиссером и артистами в маленькие сценические шедевры.

Бесспорный протагонист спектакля наряду с Загоринской в главной роли - Геннадий Рождественский. Маэстро в своей стихии: он и музыка Яначека удивительно подходят друг другу. Жаль, правда, что, купаясь в оркестровых звучностях, маэстро нередко забывает о балансе, и певцам приходится нелегко. Отнесем это к премьерным издержкам с надеждой, что в дальнейшем равновесие будет восстановлено. И будем признательны маэстро за то, что теперь и у нас звучит Яначек. И как звучит!

МУЗЫКА

• Яначек приходит в Россию
  В "Геликон-опере" поставили "Средство Макропулоса"
• ДМИТРИЙ БЕРТМАН: "В опере всегда дефицит чувства юмора"
• Высокая нота Джонатана Нотта
  В Москве выступил оркестр из баварской Венеции

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Танец длиною в пять лет