Все, что талантливо и правдиво, - нам на пользу

"Новый мир" эпохи Александра Твардовского: как это было

Альберт БЕЛЯЕВ

А.Твардовский в своем кабинете в "Новом мире"

"...Твардовский дисциплинировал нашу коленопреклоненную литературу своим творчеством и трудом на посту редактора, задавал высокий тон, утвердил высокий спрос с авторов, как рачительный хозяин, держал в чистоте рабочее место".

    

Виктор Астафьев

22 июня - особый день в истории страны, когда мы чтим память солдат Великой Отечественной. Мы все еще в долгу перед ними - и потому, что до сих пор есть безымянные могилы, и потому, что до сих пор плохо живут наши ветераны, и потому, что до сих пор не сказана вся правда об этом времени. Наверное, первый памятник русскому солдату был создан еще в годы войны - его не отливали в металле, но его полюбили и приняли как своего во фронтовых окопах: Василий Теркин ушел в народ со страниц поэмы Александра Твардовского и стал однополчанином всех, кто воевал. Твардовский удивительно точно понял, в чем правда характера русского человека на войне, как позднее, в 50-е, он понял, насколько важна правда романа Василия Гроссмана "За правое дело", а в 60-е - повести Александра Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Твардовский был одним из самых признанных и авторитетных поэтов советской эпохи, но в истории он останется прежде всего как главное действующее лицо драмы "журнал "Новый мир" 50 - 60-е годы" - первого открытого духовного сопротивления интеллигенции идеологическому диктату в послевоенный период. Мы предлагаем вам уникальные свидетельства о заключительном акте этой драмы.

А.Твардовский и К.Симонов в Пахре

По долгу службы (с середины 60-х годов я работал заведующим сектором художественной литературы Отдела культуры ЦК КПСС) мне приходилось участвовать в разговорах с А.Твардовским по конкретным литературным вопросам, искать разрешения конфликтов журнала с цензурой, бывать на заседаниях секретариата Союза писателей СССР, не раз обсуждавшего ситуацию вокруг "Нового мира". Общественный авторитет А.Твардовского и его творчество были столь весомы, что секретариат Союза писателей СССР не мог повлиять на А.Твардовского и подвигнуть его изменить линию журнала.

А.Твардовский с усмешкой смотрел на "возню" секретариата вокруг его журнала и отмахивался от намеков уйти с поста главного редактора. Он говорил в открытую: "Если я стал неугоден верхам, пусть меня пригласит один из секретарей ЦК КПСС и скажет: по таким-то и таким причинам вам лучше оставить журнал. Я тут же подам в отставку".

Такого приглашения он не дождался...

Вот о том, как происходило неправедное дело "выдавливания" А.Твардовского с поста главного редактора журнала "Новый мир", и будет мой рассказ по сохранившимся у меня записям и материалам.

А.Твардовский и К.Федин в Кремле на III съезде писателей СССР. 1959 г.

Зачарованные собственной политической трескотней о непрерывных победах коммунистического строительства, вожди партии верили в реальность этих побед. А тут, пожалуйста, из номера в номер "Новый мир" преподносит разные истории о тяжелой жизни народа, о произволе начальства, о повсеместном пьянстве и воровстве...

Вот и сложилось у руководства партии и страны мнение о том, что А.Твардовский занимается во вверенном ему журнале "очернительством советской действительности".

Я помню, как в марте 1965 года заведующий Отделом культуры ЦК КПСС Д.Поликарпов на совещании с работниками отдела говорил, что руководство ЦК КПСС выражает тревогу по поводу журнала "Новый мир", его общей политической направленности в публикуемых материалах. Проблема тут глубокая и давняя. Придется драться с "Новым миром". Это будет непросто. Поэт А.Твардовский - одно, редактор - другое. У поэта Твардовского нет противоречий с политикой, КПСС, у редактора - сложнее дело обстоит.

А.Твардовский, конечно же, не был противником Советской власти. Однако он имел свое понимание путей развития советской художественной литературы. Речь поэта на XXII съезде КПСС означала, что главный редактор журнала "Новый мир" не собирается отступать от своих позиций, которые вызывали большой интерес к журналу в писательской и читательской среде.

Началась изнурительная и длительная борьба партийных идеологов, прежде всего М.Суслова, с главным принципом работы журнала "Новый мир", сформулированным А.Твардовским предельно кратко: "Все, что талантливо и правдиво, - нам на пользу".

А тут еще неизвестный автор принес А.Твардовскому небольшую повесть, которая потрясла редактора, и он сумел с помощью Н.Хрущева опубликовать ее в журнале. Это был "Один день Ивана Денисовича" Александра Солженицына. Публикация повести было открыла перед "лагерной темой" в литературе прочно запертые ворота. Но идеологическое начальство перепугалось насмерть. Повесть, выдвинутую А.Твардовским на соискание Ленинской премии по литературе, власти не позволили выносить на голосование в Комитете по премиям.

По всей видимости, Главлиту СССР были даны особые указания и большие полномочия. Цензура начала свирепствовать... "Новый мир" залихорадило, задерживались номера журнала, изымались уже набранные в номер материалы, и номер выходил сильно "похудевшим".

В такой вот нервной и взвинченной обстановке состоялась у меня в конце 1966 года встреча с А.Твардовским и долгая беседа. Предметом беседы была подготовка к очередному, Четвертому съезду писателей СССР, намеченному на середину 1967 года - года пятидесятилетия Октябрьской революции.

- Конечно, - говорил А.Твардовский, - на характере и содержании съезда не может не сказаться канун юбилея Октября. Тут ведь как? Или по существу говорить, но тогда надо выворачивать все наболевшие у писателей вопросы, и тогда две недели надо заседать. Или торжественно пройдет, но и только. Но в таком случае писатели ответа на свои наболевшие вопросы не получат. Не сомневаюсь, что именно так и будет. Если же говорить по существу, меня, конечно же, сильно волнует необъяснимая и непонятная ситуация вокруг журнала "Новый мир". Неплохо было бы до съезда обсудить на секретариате Союза писателей СССР журнал. Выяснить наконец, что это - ревизионистский, буржуазный журнал, или это честный советский журнал, который заботится лишь о здоровом развитии советской литературы, печатает глубокие и правдивые вещи высокого уровня? Как ни крути, а все же "Новый мир" занимает узловое положение в литературе сегодня. Или от него, или к нему. И все.

В журнале печатается много хорошей литературы. Но ее не хотят замечать. Все сосредотачивается лишь на критике, почти сплошь предвзятой. Секретарь ЦК Компартии Грузии Стуруа у вас там в ЦК на совещании заявил, что на страницах "Нового мира" оскал врага виден. Как мне в глаза смотреть людям после этого?

Положение с журналом создалось нетерпимое. Десятый номер сейчас фактически запрещен цензурой. Третья крупная вещь задержана без какой-либо мотивации. С чем я на съезде выступать буду, если у меня на шее такие жернова повисли?

"Новое назначение" А.Бека - все вроде бы "за", а печатать не дают. Почему? Роман Драбкиной о последних днях Ленина тоже лежит. Пришла бумага - не печатать. Директор ИМЭЛ Г.Поспелов написал, что факты, мол, искажены. Где? Какие?

И вот К.Симонов, его "Сто суток войны", фронтовые дневники. Сначала цензура дает разрешение, потом, оказывается, кому-то в Главпуре что-то там не понравилось. И на этом основании пускать под нож почти готовый тираж журнала? Что происходит? Чем-то не нравится журнал. Но чем? Правдой? Кто скажет это?

В нынешнем кризисе журнала не вижу резона. Хотят возврата к старому? Мы не пойдем на это. Тогда закрывайте журнал. К журналу проявляют большой интерес у нас и за рубежом. Почему же не использовать этот интерес в наших целях? А мы приходим в ярость, если "Новый мир" кто-то на Западе похвалил. Там хвалят и Шостаковича, хвалят Льва Толстого, Достоевского. Что же, нам теперь и на них с подозрением коситься?

В конце разговора А.Твардовский вновь сказал: обстановку вокруг "Нового мира" надо разрядить. Не надо видеть в материалах, публикуемых журналом, "подрыва основ". Правда не может подрывать основы. Это обычный литературный процесс, и не надо на нас вешать ярлыки.

Подробную запись разговора с А.Твардовским я доложил запиской руководству. Ноль внимания. И никаких вопросов ни от кого.

Спустя много лет, уже в третьем тысячелетии, я прочитал в журнале "Знамя" "Рабочие тетради 60-х годов" А.Твардовского. В заметках от 03.11.66 г. он упоминает и о нашем с ним разговоре, как он считал, "заведомо непродуктивном", который он использовал для того, чтобы прорепетировать "примерное изложение того, что собираюсь сказать Суслову".

Ни А.Твардовский, ни я не знали тогда, что в руководстве ЦК КПСС уже решили больше не встречаться с поэтом и не принимать его в ЦК КПСС, тем самым предопределив его судьбу как редактора.

Не скрою, мне дорого было прочитать о себе слова А.Твардовского: "Вообще он полон сочувствия нам...". И это действительно было так, хотя не всегда удавалось проявлять это сочувствие в конкретных делах - жесткие указания и установки секретариата ЦК КПСС и аппаратная дисциплина ограничивали возможность подобных проявлений.

Четвертый съезд советских писателей прошел в конце мая 1967 года. А.Твардовский был избран в президиум съезда. Слова для выступления он не просил.

Доклады и речи ораторов не отличались остротой. М.Шолохов, начиная свою речь, посетовал: "Смущает неприкрытое желание нашего писательского руководства во что бы то ни стало провести съезд, минуя острые углы".

Но было несколько выступлений, привлекших особое к себе внимание делегатов. Зал бурно аплодировал Олесю Гончару, украинскому писателю, который говорил о необходимости предоставить больший простор творчеству литераторов, ибо ущемление творческой мысли наносит большой вред развитию советской литературы. Когда предоставили слово К.Симонову, зал мгновенно заполнился до отказа. Все знали, что в "Новом мире" цензура не позволила напечатать его военные дневники. Симонов говорил: "С любой неправдой в изображении войны, да и вообще - шире говоря - нашей истории, надо воевать, не занимая нейтральные позиции... Если мы не будем говорить полной правды о прошлом, мы никогда не завоюем полного доверия молодежи... До каких пор у нас будут исключать или печатать то одно, то другое в зависимости от того, куда ветер подует? В паруса истории должен дуть только один ветер - ветер правды, другого ветра у истории нет и не будет, все остальное - это ветра конъюнктуры..."

Писательница из Ленинграда Вера Кетлинская, выступая после К.Симонова, сказала прямо: "...Я убеждена в том, что если бы мы могли все прочитать военные дневники Симонова, с его великолепным, глубоко партийным, умным, хорошо продуманным, пережитым современным комментарием к ним, мы все стали бы богаче и в чем-то умнее..."

Эти речи серьезных и авторитетных писателей, конечно, не остались незамеченными. О них говорили в кулуарах, ораторов поздравляли, жали им руки... Но с трибуны съезда звучало иное. Вот выступает директор издательства "Советский писатель" Н.Лесючевский и говорит: "Нет для советского писателя запретных тем и запретного жизненного материала".

Эти слова слушал К.Симонов и горько усмехался: его военные дневники 1941 года как раз и оказались запретными. Эти слова слушал А.Бек, чей роман "Новое назначение" лежал в "Новом мире", запрещенный цензурой непонятно почему. Эти слова слушала А.Драбкина, чей роман "Раздумья в Горках" тоже не позволили печатать на основании малограмотного отзыва из ИМЭЛ... Да и немало других писателей, познавших на себе тяжелую руку Главлита, тоже имели повод для горькой усмешки...

Политбюро положительно оценило итоги работы съезда писателей, а творческая жизнь между тем шла своим чередом, и в ней оставались те же болячки, тот же жесткий контроль цензуры. И тот же вопрос: как разрешить постоянные конфликты "Нового мира" с цензурой?

В середине 1968 года цензура задержала 4-й и 5-й номера "Нового мира". А.Твардовский приехал в Союз писателей и из кабинета секретаря союза Г.Маркова пытался дозвониться до секретаря ЦК КПСС П.Демичева. Ранее тот обещал встретиться с ним. Но оказалось, что П.Демичев уехал в отпуск. Это задело А.Твардовского. Как передавал Г.Марков, А.Твардовский в раздражении говорил: "Как же так? Ведь мы же с ним договорились... Если я стал неугоден - ну пусть скажут прямо - уходи. Я бы так и сделал. Нет, не говорят и встречаться не желают."

Г.Марков тут же приехал в Отдел культуры ЦК КПСС к заведующему отделом В.Шауро и стал "давить" на него, чтобы и в самом деле Твардовского принял кто-то из секретарей ЦК КПСС, и сказал бы ему, что его работа не удовлетворяет ЦК КПСС и надо ему уйти из журнала.

В.Шауро не принял этих рассуждений. Он рассказал, что когда секретариат ЦК КПСС обсуждал ситуацию с 4-м номером журнала, состоялся критический разговор. Общее мнение секретариата ЦК КПСС - надо укрепить руководство журналом "Новый мир". При этом говорили, что ЦК КПСС всегда проявлял большое внимание к поэту А.Твардовскому: он дважды избирался в состав руководящих органов ЦК КПСС, был членом Центральной ревизионной комиссии КПСС и кандидатом в члены ЦК КПСС. Он удостоен Ленинской премии, трех Государственных премий СССР, награжден высшими орденами страны... А с каждым номером его журнала приходится разбираться в ЦК КПСС. Поэтому решили: больше А.Твардовского в ЦК КПСС не принимать (точно так же поступили в свое время с А.Фадеевым. В посмертном письме, адресованном в ЦК КПСС, А.Фадеев писал, что последние три года он просил о приеме в ЦК КПСС, но его не принимали и на письма не отвечали). Теперь пусть руководство Союза писателей СССР приглашает официально А.Твардовского и говорит ему: или корректируй линию журнала, или уходи с поста главного редактора.

Г.Марков взъерошился и начал покашливать. Он всегда, когда нервничал, говорил с частыми покашливаниями: "Знаете, это не так просто Союзу писателей сделать. Чаковский, Грибачев, Тихонов, Корнейчук, да и другие секретари союза говорят мне: пусть им ЦК занимается. Главный редактор журнала - номенклатура ЦК КПСС. Разве он будет с нами считаться? А вы уверены, что ЦК КПСС поддержит наше решение о снятии Твардовского? Ведь был же недавно случай, когда Московский горком партии снял своим решением Юрия Любимова с поста главного режиссера Театра на Таганке и министр культуры уже приказ подписал, а Любимов написал письмо Брежневу, и ему незамедлительно ответили по телефону по поручению Генсека: "Работайте спокойно, никто вас не увольнял".

Идеально было бы, чтобы Твардовский сам подал в отставку, - продолжал Г.Марков, - но кто ему может подсказать: пока не поздно - уходи. Личность Твардовского очень авторитетна среди писателей. Я не вижу, кто из секретарей союза может так поговорить с А.Твардовским".

5-й номер журнала "Новый мир" вышел не в мае, а лишь в сентябре и в заметно "похудевшем" виде - цензура сняла из номера пять печатных листов материалов.

И снова разговор у В.Шауро. На этот раз Г.Марков приехал не один, он взял с собой секретаря Союза писателей С.Сартакова, ведавшего издательскими делами. Разговор получился напряженным. Марков и Сартаков утверждали, что секретариат Союза писателей СССР не способен своим решением освободить А.Твардовского от обязанностей главного редактора журнала "Новый мир". Нынешний состав секретариата, говорили они, не сможет собрать большинства голосов в пользу такого решения. Это отзовется тяжелыми последствиями в литературной среде. Будут требовать созыва пленума Союза писателей, обвинят секретариат союза в самочинстве, администрировании. Ведь для значительной части писателей "Новый мир" - это определенная программа и воспитывающая платформа, с которой люди идут в жизнь. Журнал считается в определенных кругах интеллигенции чуть ли не центром литературной жизни.

На это было отвечено: есть поручение руководства ЦК КПСС, и его надо выполнять. ЦК КПСС уже освобождал своим решением А.Твардовского с поста главного редактора. Теперь это поручено секретариату Союза писателей СССР. Но вы не хотите, ибо это неприятно вам.

Разнервничался Г.Марков. Так резко с ним в этом кабинете еще не разговаривали. "Это обвинение, сказал он, - затрагивает наше политическое самочувствие. Как мы можем сейчас выносить на секретариат вопрос о снятии Твардовского с поста главного редактора, если совсем недавно на съезде учителей Л.И.Брежнев вон как уважительно и высоко отзывался о Твардовском? Кто нас поймет?

Раз мы не можем - пусть другие придут на наше место и сделают то, что мы не можем".

В.Шауро понимал, конечно, сложное положение Г.Маркова, но продолжал в том же духе: "Вас никто не заставляет снимать Твардовского, но все разговоры с ним о положении дел в журнале и ваши кадровые действия должны подталкивать Твардовского на уход из журнала".

В августе 1968 года - события в Чехословакии. Ввод войск Варшавского договора в эту страну, резкий рост антисоветских настроений среди писателей и интеллигенции Чехословакии. И почти никакой пропагандистской и разъяснительной работы вокруг этой акции продумано не было. А первое, что пришло на ум нашим начальникам, - организовать коллективные письма и выступления советских писателей и деятелей культуры в поддержку этой непопулярной военной акции. Союз писателей СССР обратился к ряду видных советских писателей, в том числе и к А.Твардовскому, с просьбой подписать письмо к писателям Чехословакии. Пятого сентября А.Твардовский ответил, что "...письмо писателям Чехословакии подписать решительно не могу, так как его содержание представляется мне невыгодным для чести и совести советского писателя. Ваш А.Твардовский".

Нечего говорить, что такой ответ А.Твардовского никак не укрепил его политическую репутацию в глазах партийного руководства.

А "Новый мир" продолжал выходить с большими трудностями и задержками. К примеру, 12-я книжка журнала за 1968 год вышла в свет в феврале 1969 года. В ней печаталось окончание романа Н.Воронова "Юность в Железнодольске". Первая его часть в № 11 журнала со скрипом, но прошла. Но вторую часть романа, цензура застопорила и направила в ЦК КПСС письмо с обвинениями автора романа в дегероизации, очернительстве советского образа жизни и т.п. Руководство ЦК поручило рассмотреть письмо Отделам пропаганды и культуры.

Я встретился с автором романа Николаем Вороновым. Долго мы с ним сидели у меня в кабинете, разбирая претензии к роману со стороны цензуры. Воронов убеждал меня, что в романе все правда, это описание его жизни в те годы. Я отвечал, что в этом не сомневаюсь, и попросил его подумать над тем, чтобы ничего не меняя по существу, провести такую косметическую доработку романа, которая позволит отвести политические обвинения цензуры. Воронов сказал, что он подумает, как это сделать без ущерба для романа.

Писатель сумел внести толковые и умные поправочки в роман. Секретариат Союза писателей СССР обсудил доработанную версию и принял решение: "Считать возможным публикацию романа".

Опираясь на это решение, Отделы пропаганды и культуры ЦК КПСС поддержали его и получили согласие секретариата ЦК КПСС передать вопрос о судьбе романа на усмотрение редколлегии журнала "Новый мир". И роман был опубликован.

В июле 1962 года в журнале "Огонек", редактируемом А.Софроновым, появилась статья "Против чего выступает "Новый мир?", подписанная одиннадцатью литераторами. Поводом послужила публикация в "Новом мире" статьи первого заместителя главного редактора журнала А.Дементьева с критикой статьи В.Чалмаева "Неизбежность" в журнале "Молодая гвардия". Статья В.Чалмаева наделала много шума в свое время и подверглась основательной критике во многих газетах и журналах, включая журнал "Коммунист". Но были у статьи В.Чалмаева и защитники, которые и выступили в "Огоньке". Правда, они не столько защищали В.Чалмаева, сколько, пользуясь случаем, обвиняли журнал "Новый мир" в опасной для судеб отечества крамоле, в очернительстве советской действительности, а главное, в недооценке буржуазного влияния, в сущности, в космополитизме. По тем временам это были серьезные политические обвинения. Опубликованные в "Новом мире" повесть И.Грековой "На испытаниях" и роман Н.Воронова "Юность в Железнодольске" клеймились как "глумящиеся над трудностями роста советского общества".

Примерно в то же самое время были напечатаны письма рабочих с критикой журнала "Новый мир" в газетах "Социалистическая индустрия", "Литературная Россия", "Советская Россия". Все эти обличительные публикации сгущали негативную атмосферу вокруг "Нового мира" и его главного редактора.

При всех издержках "Новый мир" был самым читаемым литературно-художественным журналом, и немало литераторов выражали свое несогласие с такой огульной и массированной критикой "Нового мира". Писатели К.Симонов, В.Тендряков, С.Смирнов, С.Антонов, М.Исаковский написали письмо в защиту "Нового мира" и А.Твардовского, но опубликовать его не смогли. Союзу писателей было невыгодно в тех условиях развязывать публичную дискуссию о "Новом мире" и А.Твардовском. "Новый мир" ответил "Огоньку" сам, ответил едко и по существу.

Новый этап наступил после того, как в журнале "Посев" (ФРГ), а также во Франции и Италии напечатали поэму А.Твардовского "По праву памяти", не опубликованную в СССР.

Когда об этом узнал К.Федин (председатель Союза писателей СССР), он сказал, что теперь союз должен и перед Твардовским поставить вопрос тот же, что в свое время и перед Солженицыным: определите свои гражданские позиции публично в печати и отмежуйтесь от провокаторов в антисоветском "Посеве". Кстати, пришла пора обсудить вопрос о направлении в журнал первым заместителем главного редактора Д.Большова (кандидатура Д.Большова была заведомо неприемлема для А.Твардовского).

Точку зрения К.Федина поддержало бюро секретариата Союза писателей СССР, обсуждавшее 26.01.70 года возникшую ситуацию.

В тот же день в Союзе писателей СССР состоялся разговор А.Твардовского с оргсекретарем Союза писателей К.Воронковым. А.Твардовский сказал, что он готов выступить в печати и дать отпор попыткам спекулировать на его имени. Но рядом с заявлением должна быть опубликована поэма. Она доработана, многое поправлено. И тогда будет основание сказать: вот подлинный текст поэмы, а все иное - фальсификация.

Казалось бы, вполне разумное предложение, которое позволяло разрешить возникшую коллизию. Но секретариат Союза писателей имел жесткое поручение руководства ЦК КПСС добиться ухода А.Твардовского с поста главного редактора журнала. К.Воронков сообщил А.Твардовскому, что секретариат союза решил направить в журнал Д.Большова в качестве первого заместителя главного редактора.

А.Твардовский ответил, что он не знает Д.Большова и не знаком с ним. Выяснит и завтра даст ответ.

3 февраля 1970 года бюро секретариата Союза писателей СССР собралось вновь. Начал разговор К.Федин. Он сказал, что "Посев" был рад пилюлю нам преподнести. Твардовский возмущается "Посевом", но требует публикации поэмы. Выходит, права та сторона, что опубликовала поэму, а мы неправы?

Участвовавшие в обсуждении секретари Союза писателей СССР А.Чаковский, С.Михалков, Л.Соболев, С.Баруздин, В.Озеров, И.Абашидзе, К.Яшен высказались за направление в журнал Д.Большова, за частичное переформирование состава редколлегии журнала с таким расчетом, чтобы А.Твардовский сам подал заявление о своей отставке с поста главного редактора.

К.Федин подвел итоги:

- Итак, принимаем решение направить Д.Большова первым заместителем главного редактора журнала "Новый мир". Укрепить состав редколлегии журнала, поручить Г.Маркову, К.Воронкову, Д.Большову, А.Твардовскому внести предложения по новому составу редколлегии "Нового мира" к 9 февраля с.г. Сегодня же ознакомить с нашим решением А.Твардовского. Сказать, что вопрос с редколлегией решен. С поэмой это не связывать.

На следующий день, 4 февраля 1970 года, А.Твардовский прислал в Союз писателей три письма:

    

В секретариат правления Союза писателей СССР

Вчера К.Воронков ознакомил меня с решением бюро секретариата, принятом без моего согласия и в мое отсутствие, о назначении первым заместителем главного редактора журнала "Новый мир" товарища Д.Большова.

Не имея ничего против товарища Д.Большова по той простой причине, что совершенно с ним не знаком, в глаза его не видел и даже не знаю его имени-отчества, тем не менее считаю этот факт беспрецедентным ущемлением прав главного редактора, носящим по отношению ко мне оскорбительный характер, и не могу не рассматривать его как прямое понуждение меня к отставке. Считаю действия бюро секретариата неправильными и обращаюсь с жалобой в ЦК КПСС.

    

А.Твардовский.

    

В секретариат правления Союза писателей СССР

Препровождая секретариату мое письмо в редакцию "Литературной газеты", считаю своим долгом напомнить, что, как я и объяснял товарищам Федину К.А. и Воронкову К.В. в личной беседе, нахожу такую форму отповеди всем этим "Эспрессо", "Фигаро" и "Посевам" наиболее слабой. Наиболее же действенной формой отповеди было бы, по-моему глубокому убеждению, опубликование (после соответствующего обсуждения), моей поэмы в подлинном ее виде, что сводило бы на нет эффект провокационных попыток опозорить мое произведение.

    

А.Твардовский.

    

В редакцию "Литературной газеты"

На днях мне стало известно, что моя неопубликованная еще поэма "По праву памяти" абсолютно неизвестными мне путями и, разумеется, помимо моей воли, проникла за рубеж и напечатана в ряде западноевропейских изданий в неполном или искаженном виде.

Наглость этой акции, имеющей целью опорочить мое произведение, равна беспардонной лживости, с какой поэма снабжена провокационным заглавием "Над прахом Сталина" и широковещательным уведомлением о том, что она будто бы "запрещена в Советском Союзе".

    

А.Твардовский.

9 февраля бюро секретариата Союза писателей СССР в составе К.Федина, Н.Тихонова, Л.Соболева, С.Михалкова, В.Озерова, С.Баруздина, А.Чаковского, К.Воронкова рассмотрело вопрос о составе редколлегии журнала "Новый мир" и приняло решение:

- Освободить от обязанностей заместителя главного редактора Кондратовича А.А.

- Утвердить заместителем главного редактора Смирнова О.П.

- Освободить от обязанностей членов редколлегии и от занимаемых должностей в редакции Лакшина В.Я., Виноградова И.И, Сац Н.И.

- Утвердить членами редколлегии журнала Косолапова В.А., Рекемчука А.Е., Овчаренко А.И.

К.Федин:

- Мы все понимаем, что не по наитию мы рассматриваем вопрос об укреплении редколлегии "Нового мира". Без ведома и согласования с руководством ЦК КПСС такие вещи не делаются. Считаю, вопрос стоит так: утвердить проект постановления или нет? Все высказались "за". Прошу голосовать. Все ясно, голосовали единогласно. Мы уже знаем, что А.Твардовский высказался против. Это и зафиксируем. Важно, что А.Твардовский выступит с протестом против литературного пиратства разных "Эспрессо" и "Посевов". Это выступление там заметят - поэт говорит им: "Не свинничайте". Этого уже достаточно. Мы же не собираемся стыдить "Посев". Они делают свое антисоветское дело.

Итак, высказались и проголосовали все. Решение принято.

10 февраля Союз писателей СССР предложил Кондратовичу и Лакшину новые места работы с сохранением их "новомировских" зарплат. Оба согласились.

Видимо, поняв, что надеяться ему не на что, А.Твардовский 12 февраля 1970 года прислал в Союз писателей СССР заявление о своей отставке:

    

В секретариат Союза писателей СССР

В связи с тем, что, несмотря на мои неоднократные устные и письменные протесты против назначения помимо моей воли новой редколлегии журнала "Новый мир", которое носит оскорбительный для меня характер, вынужден просить об отставке с поста главного редактора журнала.

Прошу принять от меня журнал и снять мою подпись с последней страницы второй (февральской) книжки.

    

А.Твардовский, 12 февраля 1970 года.

13 февраля отставка была принята секретариатом Союза писателей СССР. Новым главным редактором был назначен член редколлегии "Нового мира" Валерий Алексеевич Косолапов.

Поддержали решение об отставке 32 секретаря Союза писателей СССР. Три секретаря - К.Симонов, А.Сурков, А.Янсон - воздержались. М.Шолохов не участвовал.

14 писателей, среди которых были А.Бек, В.Каверин, Б.Можаев, В.Тендряков, М.Исаковский, А.Рыбаков, Ю.Трифонов, Ю.Нагибин, Е.Евтушенко, А.Вознесенский и другие, подписали письмо в защиту А.Твардовского и "Нового мира", адресовав его ЦК КПСС, Союзу писателей СССР и "Литгазете". Оно дошло до адресатов, но опубликовано не было.

Секретариат ЦК КПСС одобрил действия руководства Союза писателей СССР. М.Суслов при этом сказал, что надо пригласить в ЦК КПСС К.Симонова и предупредить его о личной ответственности коммуниста - ЦК тащит Твардовского из болота, а Симонов его тащит назад. Авторов письма и А.Суркова следует тоже пригласить в ЦК и с каждым побеседовать. Разъяснить им, что ЦК спасает большого поэта Твардовского, высоко ценит его творчество и его заслуги в литературе.

Так закончилась долгая и нервная история с освобождением А.Твардовского от обязанностей главного редактора журнала "Новый мир". Секретарем Союза писателей А.Твардовский остался, а на Пятом съезде советских писателей в июле 1971 года поэт был вновь переизбран и в состав правления Союза писателей СССР, и секретарем союза.

* * *

А.Твардовский жил на своей даче в Пахре. Но и там его доставали различные сотрясения нашей общественной жизни. К примеру, в мае 1970 года в Калужскую областную психиатрическую больницу был помещен ученый-биолог из г.Дубны Жорес Медведев. 31 мая в больницу поступила срочная телеграмма "Потрясен известием об акции грубого насилия над ученым Медведевым Жоресом. Зная Медведева по его работам и лично, уверен, что объективная комиссия примет решение о его немедленном освобождении. Александр Твардовский".

Вслед за Твардовским протестующие телеграммы в Калужскую больницу пришли от писателей В.Каверина, Д.Гранина, В.Лакшина, академиков В.Энгельгардта, А.Сахарова, кинорежиссера М.Ромма...

Руководство ЦК КПСС поручило Краснопресненскому райкому, где А.Твардовский состоял на партийном учете, пригласить его в райком и побеседовать с ним спокойно и доверительно. Сказать ему, что не следовало бы А.Твардовскому так эмоционально реагировать на различные события в жизни. Опять его имя треплют по разным "голосам". Но он же не противник Советской власти и не диссидент.

На встречу с А.Твардовским в райком был послан и я. И вот мы с И.Писаревым, первым секретарем райкома, сидим в его кабинете и пьем чай с А.Твардовским. Он посмеивается: "Господи, в кои-то веки пригласили поэта в райком чайку попить! Я ведь догадываюсь, что просто так в райкоме чаем поить не будут. Вас, наверное, Калуга интересует? Ну, что тут сказать? Прибежал ко мне на дачу Рой Медведев, рассказывает всю эту историю со своим братом, просит чем-то помочь. Я знаю Жореса лично. Он такой же сумасшедший, как и я. Нельзя так поступать - насильно, без согласия родственников помещать в психбольницу... И я написал телеграмму, а потом и сам поехал в Калугу. Был в больнице. Это ужасно - все двери на ключ... Видел главврача, говорил с ним. В глаза не смотрит... Верить ему не могу... А Жорес вел себя спокойно, достойно.

Сейчас его выпустили домой, и у меня с души огромный камень свалился, все же и я в чем-то помог ему. А то, что "голоса" разные имя мое треплют - досадно и обидно. Но я не злоупотребляю подписанием разных писем. А тут я не мог не дать телеграмму, совесть не позволила...".

Ну, посидели, поговорили, пошутили, попросили его оберегать свое уважаемое имя от разных политических коллизий и суеты и разошлись.

* * *

В июне 1970 года А.Твардовскому исполнилось 60 лет. Юбилей. Но А.Твардовский отмел все предложения Союза писателей отметить эту дату. Не время меня чествовать, - говорил он. - Десять лет назад я тоже отказался от разных юбилейных мероприятий. Свой юбилей я сам отмечу в своей семье.

На V Съезде писателей СССР летом 1971 года о недавних событиях в журнале "Новый мир", связанных с отставкой А.Твардовского, в выступлениях делегатов не упоминалось. В докладе Г.Маркова было сказано глухо: "Совместно с партийными органами Союз писателей укреплял редколлегии и редакции зрелыми работниками, способными осуществлять партийную линию в литературе".

Но основные идеи, которые отстаивал А.Твардовский в своем журнале - жизненная глубина и правдивость творчества, отказ от иллюстративного метода, отказ от лакировки действительности, - прозвучали в речах некоторых делегатов съезда, к примеру, в речах К.Симонова, Ч.Айтматова, Е.Евтушенко. Е.Евтушенко, говоря о своем поколении, подчеркнул: "Мы - дети XX съезда, раз и навсегда осудившего культ личности... Наше поколение - это дети Улановой, Фадеева, Платонова, Булгакова, Катаева, Твардовского..."

В том же 1971 году вышел в свет последний пятый том собраний сочинений А.Твардовского. В октябре поэту за сборник стихотворений "Из лирики этих лет" была присуждена Государственная премия СССР.

А.Твардовский к тому времени был тяжело болен. Инсульт и рак легкого в далеко зашедшей степени. Прогноз - безнадежный...

Умер Александр Твардовский во сне. Похороны поэта состоялись 21 декабря 1971 года. Москва прощалась с крупнейшим русским поэтом советской эпохи, творчество которого было глубоко народным, прощалась с великим подвижником - главным редактором журнала "Новый мир", в одиночку противостоявшим жесткой идеологической системе ограничений и запретов, отстаивавшим право писателя говорить в своих произведениях правду о реальной жизни народа "без всякой уклончивости и оглядки".

НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ

• Все, что талантливо и правдиво, - нам на пользу
  "Новый мир" эпохи Александра Твардовского: как это было