Фантастика из металлопластика

Одиннадцать воплощений Мариинского II

Анна МАРТОВИЦКАЯ
Фото Игоря АКИМОВА

С работами участников конкурса знакомятся: главный архитектор Санкт-Петербурга О.Харченко, экс-губернатор В.Яковлев и маэстро В.Гергиев

В июне главным героем российской архитектурной жизни, бесспорно, стал Санкт-Петербург. Для широкой публики открыли свои двери многочисленные памятники архитектуры, отреставрированные к 300-летию Северной столицы. В числе самых громких "премьер" - Константиновский дворец. Кроме того, на берегах Невы готовятся подвести итоги первого за 70 лет Международного архитектурного конкурса.

Наверно, какими бы ни были результаты архитектурного конкурса на лучшее здание нового Мариинского театра, они бы разочаровали и организаторов, и сторонних наблюдателей. От возрождения традиции проведения в России международных архитектурных состязаний и в особенности от специально придуманного жанра "конкурс с приглашениями" мы ждали слишком многого. Казалось, выставка проектов, открывшаяся 9 июня в Академии художеств, перевернет представление и о современной архитектуре в целом, и об облике Петербурга, в частности. Нужно было видеть число чиновников, деятелей культуры и журналистов, пришедших в этот день в знаменитое здание на Университетской набережной! Каждый макет одновременно разглядывают не меньше двадцати пар глаз, со всех сторон слышны оценки и критика. Публика странствует от проекта к проекту и все больше недоумевает: а где же тот единственный вариант, который полюбится всем и сразу?

Проект М.Ботта

Но такого варианта, конечно, нет: в конкурсе приняли участие 11 архитектурных команд, каждая из которых представила свое видение Мариинского II.

Подсчитывать плюсы и минусы представленных работ - удел титулованных экспертов и членов жюри, которые вынесут свое окончательное решение в субботу, 28 июня. А рядовые граждане выставку уже оценили, причем на редкость категорично. "Вы это хотите строить?!" - спрашивают они, дозвонившись в Комитет по градостроительству и архитектуре Санкт-Петербурга. Не привыкшей к современной архитектуре публике выставленные в Академии художеств проекты все до единого кажутся непростительно смелыми. Возможно, где-нибудь на просторах нашей родины постмодернизм и является актуальным искусством, но для города-памятника это слово - страшное ругательство.

Можно предположить, что критики не вызвал бы только один проект - увеличенная копия здания Кавоса, соединенная с оригиналом не заметным глазу подземным переходом. Однако ради такого проекта не стоило устраивать международный конкурс. Город же на него решился и с нетерпением ждал свежих идей и невиданных доселе силуэтов. И вот дождался.

Новый театр и новая площадь от Ю.Земцова и М.Кондиайна

Мосс и Моспроект: опять вместе

В том, что проект Эрика Оуэна Мосса первым подвергнется самому тщательному исследованию, можно было не сомневаться. Знаменитый деконструктивист из Калифорнии, сделавший имя на обаятельных стеклянных монстрах, для Петербурга стал почти легендой: кто-то не может простить ему "мешков с мусором", в виде которых он в январе 2002 года предлагал соорудить новое здание Мариинского театра, кто-то боготворит его за смелость в обращении с городом-памятником. В нынешнем проекте Мосс не изменил себе: те же стеклянные мешки, правда, размещенные не по всему объему здания, а лишь на главном фасаде. "Интерьер фойе формируется изогнутыми стеклянными поверхностями, уходящими в высоту на 43 метра и пронизывающими мерцающий объем, который то расширяется, то сужается по мере движения вверх - к свету и небу", - так свой проект комментирует в пояснительной записке сам Мосс, считающий, что соединил "живое присутствие прошлого и ожидание будущего". Именно за то, что американец вспомнил о прошлом и мешки свои несколько сдул, многие на выставке его проект искренне хвалили и ставили в пример другим участникам. "А он, оказывается, не безнадежен, этот Мосс! - радостно сообщил мне один из экспертов конкурса. - Его еще годика два пообрабатывать, и он создаст идеальный для Петербурга проект".

Супрематизм по-японски от А.Исодзаки

Вторым заслуженным участником этого "архитектурного марафона" является петербургский архитектор Олег Романов, полтора года назад пытавшийся противостоять калифорнийскому деконструктивизму. В нынешнем конкурсе Романов выступал вместе со своим московским коллегой Андреем Боковым. Здание, родившееся в результате совместных усилий двух директоров проектных институтов, поражает... своим сходством с Моссом, причем не нынешним, а тем, что имел место полтора года назад. "Пространство театра образовано тремя составляющими: каменным зально-сценическим блоком, остекленной галереей и металлокерамическим покрытием с прозрачными участками. Это покрытие - наиболее пластически активный элемент здания. Оно одевает и обобщает строго функциональный зально-сценический блок и переходную галерею", - читаем в пояснительной записке. Боков и Романов - единственные из всех архитекторов, кто включает в состав нового театрального здания не только фасад Литовского рынка Кваренги (последнего памятника архитектуры, сохранившегося в квартале, где будет построен Мариинский II), но и фрагмент ДК Первой пятилетки, сооружения в стиле очень позднего конструктивизма. Мощный портик ДК не только уверенно держит здание, но и задает его "строго функциональный" стиль, хорошо знакомый всем нам по многочисленным учреждениям культуры советской эпохи. Чтобы снять подобные ассоциации, Боков и Романов заключили театр в "мягкие объятия" стеклянного мешка - и на свет появился эдакий гибрид Моспроекта и Мосса, пожалуй, самый наглядный ответ на вопрос, к чему же придет российская архитектура, если двинется за модными западными течениями.

Новая волна музыки

Золотая сеть Д.Перро

Как всегда сдержанный и строгий, Александр Скокан представил здание, чем-то неуловимо напоминающее его лучшую работу - Московский международный банк. Скокан, как никто другой, умеет вписать новую и с точки зрения архитектуры безупречно современную постройку в существующий градостроительный контекст, и Мариинский II в его исполнении также всецело подчинен сохранению композиционного и смыслового приоритета творения Кавоса. Театр Скокана образует вокруг заднего фасада Мариинки плавную изогнутую линию - линзу, фокусом которой служит старый театр.

Столь же бережно и уважительно с тканью города обращаются петербуржцы Марк Рейнберг и Андрей Шаров. Их работа вообще, пожалуй, самая поэтичная - это понятно уже по пояснительной записке, озаглавленной "Новая волна музыки". Основными архитектурными акцентами театра, представляющего собой традиционный прямоугольник, здесь становятся фойе и нависающий над Крюковым каналом Музей театрального искусства - оба прозрачные и волнообразные. Главный фасад архитекторы отделывают стержнями-поршнями, которые можно привести в движение специальным механизмом и тем самым видоизменять фасад в соответствии с действием на сцене. Еще одна питерская команда - Юрий Земцов и Михаил Кондиайн - придумали раскрыть потенциал театральной архитектуры с помощью создания новой площади, на которую выходит огромный портик, эдакая триумфальная арка, "прославляющая театральное искусство России". С точки зрения градостроительства это очень интересный проект, но тут же возникает вопрос: что скажут по поводу данной инициативы органы охраны памятников? Конечно, строительство нового Мариинского театра - дело государственной важности, но вряд ли ради него город пожертвует сразу двумя кварталами.

Замыкает российскую "пятерку" известное столичное бюро "Сергей Киселев и партнеры", спроектировавшее целый театральный городок. Здесь и игривая золотистая башенка над главным входом, и зимний сад на крыше, и торговая улица. Непосредственно театральному хозяйству отводится двухъярусное здание, в котором "нижний дом" апеллирует к человеку масштабом членений, деталями и отделочными материалами, а "верхний дом" затянут металлической сеткой и должен восприниматься как некая серебристо-серая поверхность, мерцающая где-то там, в вышине.

Погодный вопрос все испортил?

Самым именитым иностранным участником конкурса, бесспорно, является японец Арата Исодзаки, на счету которого не один десяток театрально-концертных сооружений по всему миру. Исодзаки впервые проектировал для России - страны, перед культурой и историей которой он, по его собственному признанию, всегда преклонялся. Особый восторг и даже зависть у японца вызывает русский конструктивизм. "Мы ставили перед собой цель воплотить в Мариинском II архитектурную модель новой России через возврат к самобытным исканиям ее творцов, < ... > творчески переосмыслить революционные арт-теории, родившиеся в России и впоследствии проведенные в жизнь с помощью новейших технологий". Мариинский по-японски - это паззл на тему архитектурной истории XX века, состоящий из ярко окрашенных плоскостей, острых углов и ломаных линий, а также самых современных систем жизнеобеспечения сценического процесса, которым в случае реализации этого проекта еще лет пятьдесят будут завидовать все российские театры.

Работы иностранных архитекторов интересны как раз тем, как "они" представляют "наш" Петербург и его будущее. Пожалуй, только Исодзаки видит будущее в недостаточно реализованном прошлом, тогда как все его коллеги смело пишут новую страницу архитектурной истории Северной столицы. Бельгиец Доминик Перро считает, что основной шик Санкт-Петербурга - в его позолоченных куполах, и потому предлагает накрыть новый театр золотой сетью. "Она коконом обволакивает его стены, не касаясь ни их, ни берегов канала, взлетает над залами воздушным куполом, укрывая собой единый гигантский объем". Проект, безусловно, эффектен, особенно в виде макета: огромный золотистый кристалл смотрится куда ярче работ конкурентов, выполненных в традиционных белых тонах. Если же задуматься о реализации, неизбежно встает банальный, но очень важный для дождливого Петербурга вопрос: как, чем и на чьи средства мыть эти изломанные позолоченные поверхности?

Швейцарец Марио Ботта бывал в Петербурге не раз и на себе испытал все капризы местного климата, поэтому за его театр можно не волноваться: он выдержит любые испытания погодой. Здание это составлено из двух объемов - парящего параллелепипеда ("световой" крыши) и эллипса, отделанного фактурными каменными блоками золотисто-желтого цвета, установленными под разным углом. Из причудливых форм собирает свой театр и австриец Ханс Холляйн: крупные стеклянные поверхности в стальном обрамлении он комбинирует с большими изогнутыми элементами - например, конусом, вставленным в полированный гранит, или металлической оболочкой ресторана. Есть в этом нечто космическое, кажется, что в безвоздушном пространстве пытаются состыковаться два корабля и у них это не очень получается.

Стиль "space" в принципе не чужд и голландцу Эрику ван Эгераату, но, видимо, для Санкт-Петербурга он счел его недостаточно выразительным. "Мариинский будущего - это группа архитектурных индивидуумов внутри городского ансамбля, взаимодействующих подобно фигурам на шахматной доске". На деле это выглядит как несколько вставных золотых зубов - башни, имитирующие многоэтажные дома, размещены прямо на крыше театра. Впрочем, по замыслу Эгераата, это не зубы, а пальцы, точнее, "Рука Ангела", которая "приветствует город от лица актеров и зрителей Мариинки, приглашая на встречу с театральным искусством".

Чем черт...

Главная заслуга организаторов выставки конкурсных проектов, пожалуй, в том, что, размещая работы в двух залах, они не стали делить их на российские и иностранные. Это деление неизбежно показалось бы унизительным отечественным коллективам. Каждый из них, хоть и понимает, что конкурс такого уровня и такой стоимости проводится ради приглашения на берега Невы звезды западной архитектуры, но на все сто выкладывается, чтобы выступить не хуже Мосса и его европейских коллег. Возможно, россияне и пытались прыгнуть выше головы (результатом чего могут считаться и новая городская площадь, и неуместная башенка), но зато доказали, что они вполне способны составить достойную конкуренцию Западу - конечно, пока только на территории России. Но чем конкурс не шутит?

АРХИТЕКТУРА

• Фантастика из металлопластика
  Одиннадцать воплощений Мариинского II
• НИКИТА ЯВЕЙН: "Петербург еще долго будут обвинять в строительстве потемкинских деревень"
• Взошла балтийская звезда
  за полтора года в Финском заливе