ЛАРИСА КУЗНЕЦОВА: "Я участи своей не знаю"

ЖИЗНЬ АРТИСТА

Юлия СЕДОВА

В 1980 году Лариса Кузнецова, окончив ГИТИС, стала актрисой Театра имени Моссовета. Блестящее начало актерской карьеры для девочки из рабочей семьи.

Ее учителем был Олег Табаков, в театральную студию которого во Дворце пионеров имени Крупской она поступила в девятом классе. Увидела в школе объявление о наборе, пошла, почитала - приняли. Долго скрывала сей факт от родителей, просто выговорить не могла, что собирается стать артисткой.

- Мне тогда казалось просто невероятным, что театр станет моей жизнью, - объясняет Лариса. - Я в семье - урод. Мама - бухгалтер, папа - токарь, у двух сестер тоже обычные, "нормальные" профессии. Я чуть спортсменкой не стала, все детство на лыжах пробегала, разряды получала. Когда поступила к Табакову, брала дома лыжи, говорила: "Иду на тренировку", прятала их у подруги, живущей в соседнем подъезде, и шла заниматься в студию. Наконец, сестре Любе наблюдать за моими таинственными сборами надоело, и она маме сказала: "Наша Лариса поступила в театральную студию под руководством Табакова, ну, помнишь, который Шелленберг в "Семнадцати мгновениях весны". Мама как ахнет: "Куда ты полезла!" Кстати, до сих пор это повторяет. С точки зрения наших родителей, одна из дочерей сошла с ума. Ну, а потом Олег Павлович принял меня на свой курс в ГИТИСе, после окончания которого я оказалась в Театре Моссовета. По сей день, когда вижу Олега Павловича, горло перехватывает, слезы текут, а он мне говорит: "Дура", и за этим словом - вся моя жизнь.

О том, что "жизнь прошла", Лариса говорит совершенно серьезно. Думается, лет через двадцать она искренне будет убеждена в том, что уж теперь-то точно "все кончено", и дай ей Бог так же ошибиться, как ошибается она сейчас. В прошедшем сезоне актриса играла главные роли в трех спектаклях своего театра: очаровательную Жюльетту Валтье во французской комедии "Школа неплательщиков", бессердечную эгоистку Надю в "Бегущих странниках" и любимую и любящую Лику в "Моем бедном Марате", и все эти постановки имели зрительский успех. Теперь Кузнецова стала одной из самых занятых в труппе театра актрис, а всего пять лет назад она считала себя никому не нужной и всеми заброшенной. Переиграв до двадцати восьми лет весь подростково-юношеский репертуар, практически перестала выходить на сцену.

- Сидела без ролей пять лет, - рассказывает Лариса, - молча страдала. Тихо сходила с ума. Раньше-то у меня было по 26 спектаклей в месяц! Не потому, что я такая талантливая, просто - как нужна в какую-нибудь постановку "девочка", сразу мне эту роль и дают. Иногда приходила в театр в день спектакля и спрашивала: "Какой костюм сегодня надевать? Что играем?" Конечно, разные спектакли были, но некоторые вспоминаю и сейчас с нежностью: "Сашку", "Пять углов"... Потом все кончилось, только в крошечном эпизоде в "Торможении в небесах" на сцену выходила. Сама, наверное, виновата: от вводов на чужие роли отказывалась. Терпеть не могу, когда тебе говорят: "Стой так, потому что так стояла Маня Иванова. Не поворачивайся". Вот и шлейф у меня появился: "она отказывается". А кому нужна капризная актриса? Хотя жаловаться на необъективное к себе отношение не могу. Никто меня не зажимал, не гнобил, просто так получилось. Правда, человек я резкий, всегда честно говорю то, что думаю, но привыкнуть ко мне за столько лет можно было. Просить не умею, никогда бы не пошла роли выпрашивать, или придумывать, как ее интригами у другой артистки отобрать. Я не администратор своей судьбы. Может, оттого и киноактрисой не стала.

Киноактрисой Лариса не стала, хотя каждый, кто видел "Пять вечеров" Никиты Михалкова, вспомнит отчаянную девчушку Катю...

- Меня не снимали и не снимают, а если не дают роли, что ты будешь делать?! Сиди дома и считай себя талантливой, редчайшей, думай: "А я не как все!", ну и будь "не как все", - запальчиво говорит Лариса, требуя обязательно написать о том, что справедливости на свете нет и мало кого оценивают по достоинству.

И совершенно непонятно, то ли она шутит, то ли обижается всерьез. Скрытный человек, тусоваться не любит, а любит, причем до обожания, четырехлетнюю дочку Анечку.

- Мы ложимся спать, я ей говорю: "Я люблю тебя больше жизни". Она, как дятел, за мной повторяет, а как это - "больше жизни" - не понимает, - умиляется Лариса, - правда-правда, у меня чудесная девочка. Сделаю все, чтобы она не заразилась театральной болезнью. Хватит мамы-артистки.

У "мамы-артистки", кстати, с рождением дочки началась новая жизнь. Появилась работа в театре. Первым спектаклем после пятилетнего перерыва стал "Канотье", потом Кузнецовой предложили сыграть в антрепризе. Роман Козак ставил "Банан" Мрожека.

- Анечке едва исполнилось полтора месяца, я работала на грани человеческих сил, и это было счастьем. Репетировали стремительно, никто не интересовался, хочешь ли ты спать, есть. Ты - в армии, на службе. Сделали спектакль за 23 репетиции. Это замечательно, так и надо работать над постановкой. Ни за что бы не стала работать с режиссером, который может полгода мучить артистов, создавая свой шедевр для избранных. Думаю, потому мне так дорог "Мой бедный Марат" (самая любимая роль - Лика), что его постановщик Андрей Житинкин никогда бы не позволил себе неуважительного отношения к тяжкому актерскому труду. В "Марате" мы все повязаны одной ниткой, если кто-то себя плохо чувствует, его обязательно поддержат партнеры. Вот тогда полностью полагаюсь на двух своих любимых партнеров: Андрея Ильина и Сашу Домогарова. Также и они могут положиться на меня.

Совершенно серьезно она считает, что играет мало и могла бы работать намного больше, и снова переживает оттого, что не репетирует в каком-нибудь новом спектакле, и тут же говорит устало, что ничего уже не хочет, планов на будущее не строит, а просто живет себе сегодняшним днем. Может быть, она и есть актриса этого дня? Нового времени? Неуютного, вздорного, грубо ломающего все прежние устои и каноны, казавшиеся такими незыблемыми, выстоять в котором могут только сильные люди, наделенные трезвой головой и чувством юмора.

- В тяжкие дни, когда руки опускаются и кажется, что я никогда больше ничего не сыграю, меня спасает глубочайшая самоирония. Слышала историю про кустик, который растет себе, ветры вокруг дуют, вьюги метут, он гнется по земле, стелется - и жив, а рядом дерево стоит уперто, его метель с корнем и вырывает? Так и я живу, как тот кустик.

ЖИЗНЬ АРТИСТА

• ЛАРИСА КУЗНЕЦОВА: "Я участи своей не знаю"

ВОКРУГ ПРЕМЬЕРЫ

• Другая история

ФЕСТИВАЛЬ

• Неразгаданные тайны Гарсия Лорки

ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Школа старинной мелодрамы

ЗАМЕТКИ НЕТЕАТРАЛА

• Красный смех в Зеленограде