Канн: накал страстей по шкале "Фаренгейта"

Светлана ХОХРЯКОВА
Канн - Москва
Фото Рейтер

У.Турман и К.Тарантино

Десять лет назад Квентин Тарантино получил в Канне за фильм "Криминальное чтиво" "Золотую пальмовую ветвь". В нынешнем году он возглавил жюри фестиваля, чуть было не сорванного забастовщиками, требовавшими улучшения условий труда. В итоге понаделал шуму именно Тарантино, а не безвестные актеры, вышедшие на каннские улицы выступать за свои скромные права. Именно Тарантино на протяжении всех фестивальных дней давал всем нам возможность вволю поговорить о том, кто же и за что получит главные фестивальные награды. Ждали от него самого невероятного и причудливого решения, поскольку слава хулигана у человека за плечами серьезная. Тарантино показал в Канне вторую часть своего фильма "Убить Билла", или "Килл Билл", как звучит это в английском варианте. Собрал на премьерный показ весь мировой бомонд во главе с абсолютной французской звездой Катрин Денев. Квентин Тарантино появлялся на людях поочередно то с одной, то с другой девушкой. И окружали его девушки, надо сказать, что надо. Одна из них - София Коппола, представительница знатного кинематографического рода и режиссер "Трудностей перевода", ныне - официальная спутница Тарантино. Вторая - Ума Турман, ставшая в Канне звездой номер один, и не только благодаря "Килл Биллу" и роли Черной Мамбы в нем. Ума - это Ума, сама по себе, и все же на сей раз проходившая по разряду сослуживицы и соратницы главы жюри. Журналы пестрели фотографиями Квентина то с Софией, то с Умой. За Тарантино вообще было интересно наблюдать. Его реакции неожиданны, мальчишеское лицо напоминает смешную рожицу, оно моментально принимает самые невероятные гримасы. На традиционном обеде у мэра Канна, который устраивается для зарубежной прессы под открытым небом на территории крепости и с непременным участием жюри, была возможность понаблюдать этого возмутителя спокойствия в двух шагах. Члены жюри располагались тут же, и меню их ничем не отличалось от нашего - тот же деревенский обед, простой и незамысловатый, повторяющийся из года в год, как меню нашего Дома кино. Тарантино не важничал, вел себя просто и все время переговаривался с дамами, а их достаточно было в составе жюри - простоватая и в то же время чувственная Эммануэль Беар, рыжеволосая и ни на кого не похожая Тильда Свинтон, почти неузнаваемая Кетлин Тернер... И все они великолепно чувствовали себя рядом с Квентином. А уж ему-то каково - под сенью таких дам.

М.Мур и его "ветвь"

На премьеру "Килл Билла" съехался, как мы уже сказали, весь цвет. Был и Никита Михалков, напрочь отбросивший свои обиды на Тарантино и Каннский фестиваль, некогда отдавший предпочтение Квентину, а не ему и "Утомленным солнцем", забывший свои обещания не приезжать сюда никогда. И поди ж ты, по иронии судьбы оказался в председателях жюри опять-таки параллельно с Тарантино. И правильно сделал, что отбросил свои обиды и обещания. Приятно все же, что русские не совсем уж забыты Канном. В жюри наших не было тут сто лет. Но вернемся к "Килл Биллу".

Тарантино во второй части своего фильма, по счастью, отошел от фатальной китайщины, японщины и азиатчины как таковых и вместе взятых, хотя героиня Умы Турман все еще размахивает восточным мечом, подобно самураю. Но всего этого меньше, и часть вторая получилась куда более тарантинистой, нежели первая. Уму уложили даже в гроб, закопав живьем, за все хорошее. Но она восстала и из могилы, не зря же училась ее героиня восточной премудрости пробивания любых преград рукой. Сцена эта не для слабонервных. И наконец-то тут появится во всем великолепии сам Билл, о присутствии которого зрителю первой части приходилось только мечтать. Ума уложит еще пару людишек, покончит с одноглазой подружкой, такой же оторвой, как она сама, раздавит пальцами ног, как помидор, ее последний глаз (смотришь на этих чудных дам и думаешь: дружили б вы, милые, чего ж вы мочите друг друга!) и воссоединится с дочкой. Все будет хорошо. С местью покончено. Цвет сочетается с потрясающе снятыми черно-белыми кадрами. Все же Тарантино - виртуоз. Его картина напоминает нам о том, что кино - это кино, великая иллюзия, а не просто связно рассказанная история, о которой мы привыкли все время твердить, разбирая отечественные фильмы. Кино - это кураж, игра любви и случая, если угодно. Об этом напомнила нам и разруганная конкурсная картина братьев Коэн "Убийцы леди" (опять-таки "Киллерледи"). Имеют люди вкус к кино, которое виртуозно и наслаждается своей собственной природой. Перед показом "Килл Билла" показали ролик все на ту же тему великой иллюзии. Солдат сидит в кинозале, а на экране принимает ванну прекрасная дама. Парень срывается с места, подходит к экрану, хочет в него войти. Белое полотно обрывается, а кинопроекция остается на стене. Солдат же безуспешно, с тупым упорством пытается зайти в ванную.

Вонг Кар-Вай

Новации для избранных

В Канне на этот раз появились некоторые новации. Впервые в истории фестиваля жюри давало разъяснения по поводу принятого им решения. А фильм - обладатель главной награды, "Золотой пальмовой ветви", выставлялся на особый гала-показ, с отдельной церемонией в честь победителя. Так уж получается, что с именем американца Майкла Мура все время связаны исключения из правил. Два года назад, по случаю некруглого каннского юбилея - 55-летия фестиваля, - Муру дали спецпремию жюри (в честь этого самого юбилея) за фильм "Боулинг для Колумбины". Теперь его документальная картина "Фаренгейт 11/9", награжденная "Золотой пальмовой ветвью", удостоена впервые и особой церемонии (правда, никто и не подозревал, что победит именно он). Мур и сам особенный, ни на кого не похожий. Слишком большой и неуклюжий, слишком толстый и совсем не звездный. Жена у него тоже солидных размеров, совсем не сочетающаяся с теми дамами, что дефилируют по каннской лестнице. Зато типичная американка, вскормленная гамбургерами, как и сам триумфатор. На красной дорожке перед показом картины Мур слишком часто и нарочито обнимал свою женушку, фотографировался только с ней, переборщил с этим стопроцентно. Овациям в день показа "Фаренгейта" не было конца.

Страсти Христовы на Круазетт

Днем параллельно в двух небольших залах демонстрировали фильм для прессы. Почему сделали такое исключение для этой картины, совершенно непонятно. Все иные пресс-показы проходили в огромных залах, так что обиженных не было. Разве что с картиной "2046" Вонг Кар-Вая была еще странная история, похожая на запланированный пиар. Фильм ждали как манну небесную, к тому же лет пять. А накануне показа выяснилось, что копии нет, последняя часть картины только-только закончена и нуждается в субтитрировании. Ее повезли в Париж буквально за несколько часов до каннской премьеры. Из-за этого спешно поменяли расписание, переставили картины. Кар-Вая с утреннего показа в 8.30 перенесли на вечерний - в 19.30, что само по себе для Канна, где все рассчитано и просчитано, где практически не бывает сбоев и задержек, случай авральный и невозможный по определению. Ажиотаж был страшный. Журналисты за два с лишним часа до показа занимали очередь в большой зал Дебюсси, но все равно всем попасть не удалось. Потом был лом на дополнительный показ в небольшом зале. Желающих попасть на просмотры в Канне всегда хватает. Иной раз даже люди с приглашениями, одетые в вечерние туалеты и специально приехавшие из других городов, не попадают в кинозал, если не придут заблаговременно. Но все рекорды побил Годар с его картиной "Наша музыка" и Вонг Кар-Вай. Аккредитовано в Канне более 4 тысяч журналистов со всей планеты. Вот в момент показа фильма Майкла Мура и образовалась страшная свалка. Страсти накалялись. Люди перебегали от одного небольшого зала в другой, чтобы попасть на показ. Мне не повезло. Ни на один из пресс-показов не прорвалась. Зато днем стало известно, что всех пострадавших пустят на премьеру картины в главный фестивальный дворец, носящий имя братьев Люмьер. И слава Богу, что так все случилось. Потому что действо до и после показа было едва ли не интереснее самого фильма. Встречали Мура как небожителя. А после показа зал не отпускал его и аплодировал минут двадцать. Сам Мик Джаггер, сильно постаревший, прибыл на премьеру, да что ни человек - то легенда. Неистово аплодировал и Тарантино, хотя ему как председателю жюри следовало, наверное, проявлять некоторую отстраненность. Реакция самого режиссера "Фаренгейта" на овацию, устроенную публикой, транслировалась крупным планом на экран, на котором только что демонстрировался фильм. Зал ликовал, бился в каком-то экстазе. А потом Мура обступали в холлах и продолжали аплодировать и славить. Он едва не плакал и все время обнимал толстушку жену. Коллеги рассказывали, что позднее какой-то человек бросился к ногам режиссера, а был тот уже не при параде, а в шортах и сандалиях, и припал к его ступне в страстном поцелуе. Мура это не смутило. Он с пониманием принял проявление благодарности в такой крайней форме, очевидно, возомнив себя неким Спасителем человечества, гением мира. В адрес председателя жюри Квентина Тарантино уже на церемонии вручения "Золотой пальмовой ветви" Мур обратил вопрос-восклицание, не требующий ответа: "Что же вы наделали? У вас же будет масса проблем!" Но Тарантино хорошо соображает. Он сделал то, что сделал. "Фаренгейта" запретили к показу в США, но теперь-то этот запрет наверняка будет снят. И Буш испытает потрясение посильнее того, что принесла Моника Левински его предшественнику Биллу Клинтону. Надо сказать, что работает с этой картиной компания Miramax. С ней же трудится и нынешний глава каннского жюри. И это кое-что да значит.

Бэтмен. Прогулки с ветерком

Если кто и не знал о существовании Майкла Мура, то наверняка запомнил, конечно, не его фамилию, но облик после последней оскаровской церемонии. Накануне "Оскара" нас все время стращали срывом этого мероприятия, забастовкой звезд, которые намерены таким образом выразить свой протест администрации Белого дома, развязавшей войну в Ираке. Но звездам собственное благосостояние и спокойствие оказались дороже. Они словно забыли о том, что происходит в мире, и, получая оскаровские статуэтки, продолжали благодарить пап и мам. Один только Майкл Мур, ставший обладателем заветного "Оскара" за "Боулинг для Колумбины", произнес обличительную речь в адрес главы Белого дома. Теперь он пошел дальше и сделал без пяти минут двухчасовую картину о Джордже Буше, его идиотизме (именно так), ничегонеделании на своем посту в первые несколько месяцев правления и связях с арабскими шейхами и самим Усамой бен Ладеном, семье которого дал возможность уехать после событий 11 сентября 2002 года. Знакомые иностранцы говорили, что многие из кадров, информация, появившаяся в картине, не раз демонстрировались и оглашались на западных телеканалах. То есть как таковой новой информации тут нет. Но мы-то имеем дело с произведением искусства - документальной картиной, выстроенной по законам игровой. Недаром же сам режиссер благодарил своих актеров - политиков во главе с Бушем. Вот и получается, что кино - это жизнь. Квентин Тарантино, разъясняя выбор жюри перед журналистами, говорил о картине Мура как о кинематографическом шедевре, а не об агитке. Кстати, документальная картина не побеждала в Канне с 1956 года, когда триумфатором стал фильм "В мире безмолвия" Луи Маля, сделанный им вместе со знаменитым Кусто.

А.Бандерас и М.Гриффит перед премьерой "Шрека-2"

В день триумфа Майкла Мура и к его радости по телеканалам прошло сообщение о том, что американский президент упал с велосипеда и разбил лицо. Тут же вспомнили, как совсем недавно Буш подавился печеньем, наблюдая за футболом. Сколько аналогичных кадров использовано в фильме Мура! Вот Буш читает в классе детям книжку про козлика, где-то во Флориде, и в этот момент ему сообщают о том, что самолеты пробили здание торгового центра. Буш с абсолютно детским лицом сидит минут семь, плохо и тупо соображая, что делать дальше. Говорят, эти кадры Мур раздобыл у кого-то из родителей учеников той самой школы. Съемка, правда, дана им ускоренная, и теперь Буш похож на персонажа кукольного театра, размахивающего ручками и говорящего так, как будто подсели батарейки. Прием достаточно манипуляционный. Покажи в таком ритме кого угодно, и он будет напоминать идиота. Все это работает не на пользу картине и на самом деле снижает ее обличительный пафос, потому как попахивает подтасовкой. Возникают мысли об агитационном ролике, изготовленном к предвыборной кампании. Да, собственно, Мур и не скрывает, что надеется при помощи своего фильма бороться на выборах против Буша. Разоблачение идет в двух направлениях: с одной стороны, такое вот "детство" и инфантилизм президента, с другой - его связь с серьезными людьми в Саудовской Аравии. Снимали в Ираке, разговаривали с американскими солдатами о том, что на этой войне на самом деле происходит. Эпизод с американкой, сын которой погиб в Ираке, - душераздирающий. А потом сам Мур в кадре пристает к депутатам с вопросами о том, не хотели ли бы они, чтобы их сыновья отправились воевать в Ирак. Те шарахались от режиссера, как от чумы. Выяснилось, что только у одного из американских парламентариев ребенок отправился на эту войну. В общем, война в Ираке для американского президента - своего рода ширма, прикрывающая главное - то, что в действительности произошло в Нью-Йорке 11 сентября, и смычку Буша с Саудовской Аравией, вкладывающей сотни миллиардов долларов в американскую экономику. Фильм непростой и небесталанный. Бесспорно, Мур - мастер своего дела, талантливый документалист, забредающий на сопредельные территории кино и жизни и, конечно, несвободный от политических страстей, которыми раздираем мир. Тут важна только мера ангажированности и независимости.

Традиционная фотосессия в отеле "Мажестик"

Иисус в грузовике

Итак, кино - это жизнь. И Канн дал нам возможность лишний раз в этом убедиться. А в жизни, выясняется, все как в кино. Достаточно было пройтись по знаменитой каннской набережной Круазетт, чтобы окончательно поверить в это. Чего тут только не увидишь. В один из вечеров, когда собралась тьма зевак и праздношатающегося народа, на дереве висел вниз головой человек. Ноги его были привязаны к ветвям, а он в это время пел и играл на гитаре, без страха получить кровоизлияние. Другой безымянный герой Круазетт напялил на себя коробку из-под телевизора, к которой приделал уши и дурацкий нос. И блуждал, словно сомнамбула. В открытой машине промчался Бэтмен с девушкой, сидящей на спинке кресла. Другая пара разъезжала на каких-то новейших средствах передвижения, состоящих из палки с перекладиной и двух огромных колес. В день конкурсного показа анимационной ленты "Шрек-2" набережная и ее окрестности были запружены людьми с зелеными ушами. Шрековские аксессуары раздавали всем желающим прямо на улице, вот и носили вторые зеленые уши российские кинокритики и даже каннские собаки. Полный шрек! Гуляли тут и афганские кинематографисты: актеры - старик и мальчик и их режиссер, одетые в национальную одежду. Очень живописно и так трогательно выглядели, особенно старик и малыш. Каннский вечер с его многолюдьем и праздностью, наверное, воспринимается этими людьми как сказка, не похожая на ту трудную жизнь, которую они наверняка ведут на своей родине. А вот прошел по Круазетт наш Никита Михалков - роскошный необыкновенно, в капитанской фуражке (он почему-то все время в ней ходил, словно сошел с белоснежной яхты, одной из тех, что пришвартовывают звезды близ фестивального центра) и белой в синий узор рубахе. Один и без охраны. Очень непривычно. Никита Сергеевич возглавлял жюри короткометражек и конкурса Сinefondation. На звездной дорожке он появлялся с женой Татьяной, традиционно одетой в черное платье без рукавов, с бантиком в волосах. Татьяну Михалкову, курирующую российскую моду, мы также встречали в галерее Лафайетт, где она делала покупки, пока муж выносил вердикт. И конечно, на Круазетт все время присутствовали забастовщики, которые настолько вписались в каннский пейзаж, что походили на одну из выступающих мини-трупп, на которую обращаешь не больше внимания, чем на все остальное. Они - нечто неодушевленное и безымянное, традиционный каннский декор. Иной раз акции забастовщиков напоминали выступления исполнителей этнической музыки. В африканском ритме выкрикивались лозунги, люди потрясали знаменами и транспарантами магического темного цвета. Кто-то выходил в розовых ажурных колготках. Поверх них упитанные мужчины надевали розовые дамские трусы, декорированные искусственными цветочками. Но пик фантазии - это, конечно, маленький грузовичок с крестом, на котором был распят Христос. Молодой длинноволосый парень, избранный забастовщиками воплотить образ Спасителя, чувствовал себя не в своей тарелке, виновато улыбался, стыдливо опускал глаза. Но на второй день вполне освоился. Чувство уверенности наполнило все его члены. Грузовик разъезжал вдоль фестивальных кинозалов, а новоявленный Христос предавался на кресте забастовочным страстям.

К.Тарантино и С.Коппола

Жизнь и в самом деле - настоящее кино. Рано утром в день отъезда из Канна в Москву, я увидела на окраине города, в местечке Рошевилль, самых настоящих "девушек с календаря", так похожих на героинь одноименного британского фильма, показанного недавно в Москве. Суббота для этих пожилых дам началась с того, что они прямо на улице шпиговали хлеб селедкой и зеленью, готовили гигантские бутерброды и даже выставили ценник, но почему-то удивились тому, что ранний прохожий пожелал купить у них это угощение. Так и представляешь, как эти бабушки вдруг обнажаются для календаря, шокируя милых жителей окрестностей. И закончился день так, как в бывает это только в кино. Уже дома, поздним вечером, в Москве, выяснилось, что чемодан наполнен чужими вещами. Чемодан вроде твой, и ключ к замку подходит, и журналы все те же каннские в нем лежат... На этом сходство заканчивается. Слава Богу, имеется записная книжка с адресом истинного владельца. Звонишь, встречаешься в метро, обмениваешь чемоданы, опасаясь, как бы кто чего недоброго не заподозрил в наше-то неспокойное время. И все это в районе полуночи. Случайно встреченный знакомый ни за что не хочет уходить, хочет лично присутствовать при развязке, предлагает отметить счастливое возвращение чемоданов.

Не Муром единым

"Фаренгейт" застил всем глаза. Только и разговоров, что об этой картине, словно иных победителей и нет. Но хорошо известно, что в аутсайдерах часто остаются лучшие. Вспомнить хоть прошлогодний Канн, прокативший "Догвиль" и отдавший главный приз картине, о которой никто и не вспоминает теперь. Зато как изменились настроения. Тогда решение жюри во главе с французом Патрисом Шеро, отдавшим главную награду американскому "Слону", объяснялось как реверанс в адрес США: ведь Франция не поддержала их в иракской войне. Теперь все ровно наоборот. Время крайностей.

Иные призы на этот раз распределились так. Гран-при получила корейская картина "Старый парень" Парк Чан-Вука, вполне созвучная творчеству самого Тарантино. У нас режиссер известен по картине "Объединенная зона безопасности". За режиссуру отмечен уроженец Алжира Тони Гатлифу, создавший фильм "Изгнанники" об алжирцах, живущих во Франции, и произведенный Францией. Приз за лучшую мужскую роль совсем уж неожиданно отошел юному исполнителю главной роли Йагира Йуна в японской картине "Никто не узнает". Ждали-то награды для мексиканского актера Гаэля Гарсиа Берналя, ныне очень модного и просто талантливого, который сыграл во внеконкурсном фильме Альмодовара "Дурное воспитание" и в конкурсной ленте "Дневники мотоциклиста" бразильца Вальтера Саллеса. Вообще мужской тип на экране сильно поменялся буквально за последнее время. В герои выходят личности не героического плана. Я имею в виду актеров. Когда в героях ходит Венсан Перес, тут все понятно и вопросов нет. Когда таковым становится Гаэль Гарсиа Берналь, актер с потрясающе живым лицом и глазами, но все же не супермен по определению, тогда все сдвигается в неожиданном направлении. Лица меняются, становятся иной раз более незаметными, но только на первый взгляд. С женщинами столь радикальных перемен, по-моему, не происходит. Лучшей исполнительницей женской роли объявлена гонгконгская актриса Мэгги Чун в фильме "Чистая" Оливье Ассаяса. Картина, кстати, может быть, и не особенно выдающаяся, но есть в ней музыка города, музыка жизни, звучащая словно лейтмотив в голове зрителя и героини, подсевшей на наркотики, живущей случайными заработками, среди случайных людей, теряющей близкого человека. А где-то далеко живет ее малолетний сын, по которому героиня томится, но которого воспитывать не может.

Французская лента "Посмотри на меня", обгонявшая все иные в критических рейтингах, получила всего-на-всего приз за сценарий (Аньес Жауи и Жан-Пьер Бакри). Так что неожиданностей жюри преподнесло нам немало. От Тарантино, как мы уже сказали, и ждали чего-нибудь нетривиального. Обсуждали его пристрастия: японское анимэ (таковое присутствовало в конкурсе) и азиатское кино, тем более что имелся в наличии его любимый Вонг Кар-Вай. "Фаренгейту" отводили место претендента на Гран-при. Не более того.

Спецпризом отметили таиландскую картину "Тропическая лихорадка" Апичатпонга Вирасетакула. Режиссер, между прочим, два года назад был отмечен жюри конкурса "Особый взгляд" за свою картину "Вечно ваш". Нынешняя, конечно, заслуживает отдельного разговора. Многие с нее сбежали, а те, кто досмотрел до конца, только могли удивляться увиденному. В моей скромной практике это вторая таиландская картина. Первую увидела в Москве. Ее герои бесконечно куда-то шли и ехали, больше, кроме движения, ничего не происходило. Посреди фильма пошли титры, но мы были об этом предупреждены и не покинули зал. Завершилось все феерически. Во сне, когда уже заходило солнце, в предзакатных лучах, а может, наоборот, в утренних, восстал фаллос одного из героев как феникс из пепла. И все. Мужскую половину аудитории все это страшно всколыхнуло. Она обсуждала, как это произошло во время сна и в соответствии с движением великой природы, окружавшей героев. Фильм бранили, но обсуждали без конца. Вот и тут мы имеем случай почти беспрецедентный. Вначале идет вполне бытовая история. Два парня пребывают в своеобразных отношениях. В темном кинозале поглаживают ноги друг другу, потом обмениваются любовными записками, но все пристойно. Самая откровенная сцена та, когда парни целуют и облизывают кисти рук один у другого. Потом идут с матерью одного из них в храм, расположенный в ущелье. Вдруг появляется картинка с нарисованным зверем, потом двое - он и она, идущие по лесу. Он видит у нее хвост, выглядывающий из-под платья. Раздается крик. Потом какое-то затемнение, принятое аудиторией за плохую работу киномеханика. И начинается история про солдата. В тропическом лесу он выслеживает зверя, обнаружив след тигра. Все происходит в кромешной тьме, так что мы едва что-то различаем на экране. С ветвей слышен крик обезьяны: "Солдат!" Появляется светлячок, превращающийся в светящуюся корову, ту, что мертвая лежала в траве несколько кадров назад. Далее - картинка-заставка с изображением тигра, а следом - живой тигр на ветке дерева. А по лесу меж тем носится, как Маугли, голый человек. Солдат обмазывается грязью, наносит ее на тело и на одежду, ползет на коленях к тигру... И далее происходит нечто недоступное европейскому сознанию. Слияние с природой. Объяснить это невозможно, но на подсознательном уровне это единение чувствуешь. Солдатом был один из парней, который сидел в кинотеатре и жил еще недавно вполне обыденной жизнью.

Спецприз получила также темнокожая актриса Ирма П.Холл, сыгравшая роль хозяйки дома, снимаемого отпетыми мошенничками во главе с Томом Хэнксом в фильме братьев Коэн "Убийцы леди". Это, конечно, довольно экстравагантное решение. Но тетушка получилась смешной, такую можно повстречать где угодно, хоть на Брайтон-Бич, хоть на одесском Привозе. Тип распространенный и колоритный. Пусть теперь призадумаются наши прокатчики, решившиеся на отступную в отношении картины Коэнов, не показавшейся им (у нас ее именуют "Играми джентльменов"). В конце концов, зритель наш тоже имеет право выбирать, что ему смотреть. А увидеть собственными глазами историю несостоявшихся убийц, а скорее, самоубийц, все же нужно. А там уж решать, хороший это фильм или не очень.

Помимо конкурсных картин, много всего интересного было и за пределами конкурса. Один только "Дом летающих кинжалов" Чжана Имоу чего стоит. Потрясающей красоты зрелище. Даже представить трудно, как это возможно на экране, все эти полеты и танцы героев в воздухе. Само совершенство на экране. Притча, почти неправдоподобная история из давних времен, и как много и ясно сказано о любви и смерти. Непоклонникам предыдущего фильма Имоу "Герой" просьба все же побеспокоиться, это нечто иное и более, повторяем, совершенное, чем прежде. Пропустить нельзя. Вот уж мимо этой картины Тарантино наверняка бы и не прошел, окажись она в конкурсе. Ведь он - страстный любитель боевых искусств, которые тут стали изощреннейшей хореографией.

Кар-Вай. Особый взгляд

Если год назад можно было смело утверждать, что жюри обидело гения, когда Ларсу фон Триеру не дали никаких наград за "Догвиль", то теперь я бы поостереглась произносить нечто подобное в отношении картины Вонг Кар-Вая "2046". Кар-Вай, конечно, - режиссер выдающийся. И мы все были ослеплены его "Любовным настроением" еще недавно, хотя повторные просмотры фильма производили куда меньшее впечатление. Что же касается "2046", то я не разделяю восторгов коллег по поводу этой картины. Это абсолютно вторичное по отношению к самому себе и "Любовному настроению" киносочинение. Какое-то "Любовное настроение"-2. Картина снималась года четыре. Ее грозились привезти в Канн еще год назад. Но режиссер упорно трудился и трудился над своим фильмом. Поговаривали, что не мог доснять последнюю часть из-за атипичной пневмонии: нельзя было вывезти звезд на съемки куда-то, где бушевала эта болезнь. Теперь привез отнюдь не готовый продукт. И будет фильм доводить до ума. Хотя атмосфера чарующая, женщины прекрасны, как всегда. Только у Кар-Вая они могут так себя нести и так шелестеть платьями, дышать духами и туманами. И все так смутно, непонятно. Писатель живет в жалком отеле, в номере 2046. Что-то сочиняет на тему того же года, в котором лично ему не жить. Водит женщин, а мысленно возвращается к немногим из них, возможно, даже к одной. Или это одна-единственная и есть, просто меняет обличья. Можно нафантазировать так много, как любит это делать главный герой-фантаст в исполнении фирменного кар-ваевского актера Тони Люна. Прелестна китаянка Чжан Жии, которая сыграла и во внеконкурсной ленте Чжана Имоу "Дом летающих кинжалов".

Русский день

Не было в нынешней основной конкурсной программе фильма из России. Сокуров, неоднократный и практически неизменный участник Канна в последние годы, нового фильма не снял. Вроде бы ничего постыдного в такой ситуации и нет. Вот немцы лет тринадцать в каннском марафоне не участвовали, а теперь выставили свой новый фильм The Edukators - о молодых ребятах, от скуки и безделья, отчасти из чувства социальной несправедливости ставших без пяти минут террористами. Пока что они только громят богатые виллы, переворачивая в них мебель, загружая унитаз игрушечными солдатиками, правда, человека в заложники взяли. Картина, кстати, очень даже неплохая, не плоская, обещающая самую невероятную развязку, но ни жюри, ни критика на нее серьезного внимания не обратили. Была в ней роль не хуже той, что год назад сыграл Оливье Гурме и получил приз. Такая же правда жизни, даже не актерская игра. А еще эта картина подтвердила лишний раз, насколько политизированы европейцы. Это пройдет и у Годара в "Нашей музыке", и в фильме "Дневники мотоциклиста" - о молодом Че Геваре и зарождении в нем революционных идей. Им бы наши проблемы и историческое прошлое, тогда бы идеи коммунизма не забивали их головы.

Но вернемся к русскому присутствию. Фильма не было, зато был Русский день в Канне. По этому случаю в одном из пляжных шатров, напротив отеля "Карлтон", где проживал глава жюри Квентин Тарантино (персонал именно этого отеля решил побастовать в надежде добиться улучшения условий труда, что привело к кратковременному отключению горячей воды, так что Тарантино какое-то время ходил немытым, а постель ему не меняли), провели пресс-конференцию с участием киночиновников во главе с Александром Голутвой, перспективными продюсерами. Собрались в основном русские журналисты, а их на фестивале было совсем немного. Люди в президиуме говорили на русском, их слова переводил переводчик на английский, можно сказать, для тех же русских. Распространили даже тезисы выступлений под названием "Россия - Европа: улица с двусторонним движением". В них, в частности, декларировалось то, что в России стало экономически выгодно показывать кино, что "гигантский рынок новой России все 90-е годы тихо кипел под крышкой, сейчас мы наблюдаем только начало его извержения", что "кинематографическая мода меняется быстро, Азия почти вся разработана, а Россия далеко не исчерпана. России много, и поэтому она всегда останется кандидатом в новые фавориты мирового внимания". Вспомнили русские фильмы-миллионеры "Бумер", "Антикиллер", "72 метра", "Даже не думай!! Тень независимости". Словом, отрапортовали об успехах российского кино, не представленного в конкурсе главного мирового кинофестиваля. Пили безалкогольный напиток голубого цвета, напоминающий по виду медный купорос. А поздно вечером был дан ужин с участием Никиты Михалкова опять-таки в капитанской фуражке. Успехи, конечно же, имеются, вот только в каннский конкурс нас отчего-то не берут. Хорошо хоть Михалкова позвали в председатели жюри короткометражек и конкурса Сinefondation, которое до него возглавляли в последнее время Эмир Кустурица и Мартин Скорсезе. В Неделе критики участвовали хорошо известный "Коктебель" и крепкая работа студента из Санкт-Петербурга Артема Антонова "Столичный скорый". Кое-кому из коллег картина эта не понравилась. Конечно, важен контекст. А контекст Канна отличается от контекстов наших российских студенческих фестивалей. Во всяком случае, там "Столичный скорый" выглядит серьезно и сильно. Посмотрим, какой вид он примет на грядущем "Кинотавре" в программе молодых. И наконец, в конкурсе "Особый взгляд" участвовала казахско-российская картина "Шиzа" Гульшад Омаровой (в каннском варианте ее имя звучало, как Гука, а картина - "Шизо"). Она же могла претендовать на престижную "Золотую камеру", которую выдают дебютантам. "Камеру" в итоге получила Керен Кедайя за франко-израильский фильм "Золото".

Шиза - прозвище парня, на вид малахольного, с легким приветом. Это потом жизнь с ним сделает то, что сделала она в свое время с довольно застенчивым парнем из фильма "Брат". Если угодно, Шиза - продолжение героя Сергея Бодрова. Производила картину Омаровой, помимо "Казахфильма", питерская компания "СТВ", возглавляемая Сергеем Сельяновым. Угадывается это сразу. Такое ощущение, что "Сестры" Бодрова-младшего, "Братская" дилогия вышли из одного гнезда, и дыхание одного человека, его рука чувствуются очень сильно. Кроме того, сопродюсером проекта был Сергей Бодров-старший, что тоже сыграло свою роль. В общем, Шиза, задействованный сожителем матери в вербовке участников кулачных боев, из шестерки станет королем. Грабанет обменный пункт валюты, кокнет мамкиного сожителя, сохраняя при этом детскую, невинную душу и взгляд, и сядет в тюрьму. Будет ждать его возвращения хромоножка, которая ему едва ли не в матери годится и к которой он присохнет, как может присохнуть никому на свете не нужный человек. Картина получилась довольно стройной, хорошо сделанной, но казахская экзотика с ее скудным бытом, раритетными для Европы лицами все же не действовала на аудиторию, как иной раз действуют так называемые фильмы на экспорт. Что-то нужно еще, чтобы притянуть к себе внимание. В тех же тезисах Русского дня говорилось, между прочим, о том, что такие картины, как "Бабуся" Бобровой, "Старухи" Сидорова, "Сказ про Федота-стрельца" Овчарова, разрабатывающие "экзотическую" линию, встречаются относительно холодно, не имели того международного успеха, на который можно было бы рассчитывать. Зато бурный успех выпадает на долю фильмов, отстаивающих универсальные "европейские" ценности и делающих это универсальным "европейским" языком. Европе больше не нужны от России балалайки. Так же как Россия готова увидеть себя частью Европы, Европа сегодня готова видеть Россию частью себя. Так считает Александр Голутва, ведомство которого оказывает господдержку российским картинам.

Русское кино можно было посмотреть на кинорынке задолго до его российских премьер. Например, картину Валерия Тодоровского "Мой сводный брат Франкенштейн", отобранную для "Кинотавра" и Карловых Вар, "Московский небоскреб" Павла Лунгина, "Время жатвы" Марины Разбежкиной, взятую в конкурс ММКФ. Разбежкина - известная документалистка и впервые снимает игровую картину, в которой, конечно, чувствуется, какой опыт имеется за плечами у автора. Действие фильма происходит в 50-е годы, а героиней стала молодая советская женщина-комбайнер, которая мечтает о куске ситца на платье, а все время получает за свой ратный и тяжелый труд в качестве награды переходящее красное знамя. Но в ее нищем доме живут мыши, жрущие эту святыню ежечасно. Вот и штопает героиня все время знамя, отрезает изъеденные куски, а то чего доброго невинно пострадаешь. В доме - безногий муж, покалеченный войной, двое детей. Пока отец пьет, а мать штопает знамя, дети беседуют с мышью, накрытой банкой. Повествование ведется от имени одного из этих выросших уже детей. Потом выяснится, что человека этого уже нет, он умер, нелепо загубленный в перестрелке своими же в Афганистане. А его старший брат погибнет в пьяной драке. И отец умрет. Останется одна мать. Несчастная. Исчезнет с лица земли эта семья, оставив после себя никому не нужный хлам. Придут новые люди, и один из них скажет про кусок того самого знамени: "Брось эту дрянь!" Память поколений уничтожена. Ушли люди, словно их никогда и не было на этой земле. Так и живем. Возможно, картина кому-то покажется слишком уж прямолинейной, но она очень фактурная, густая, и это многое извиняет. Черно-белое начало и финал - старые фото, лица людей, давно позабытые, - все это довольно стильно и сильно сделано. Возможно, окажись эта картина не на ММКФ, а на другом каком-то фестивале класса "А", она сможет иметь совсем иной резонанс. Непатриотично, конечно, так говорить, но признаемся себе, что тот же "Коктебель" пошел бы куда дальше, возможно, даже дальше "Возвращения", окажись он в свое время не на ММКФ, а где-нибудь в Венеции.

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

• Канн: накал страстей по шкале "Фаренгейта"

ПРЕМЬЕРЫ

• Люди в склепе
  "Дядя Ваня" А.Чехова. Театр под руководством Олега Табакова

ФЕСТИВАЛИ

• В Петербурге зажгутся "Звезды белых ночей"

АНОНС

• Майский парад Хворостовского

ОФИЦИАЛЬНАЯ ХРОНИКА

• Во всем нужен порядок