ГЕННАДИЙ НАЗАРОВ: "В моей жизни нет "главных" фильмов"

Беседу вел Павел ПОДКЛАДОВ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Г.Назаров

Кажется, что этот обаятельный парень просто родился для амплуа комика-простака. Такому сам бог велел играть Санчо Пансу, Винни Пуха, Сганареля, Теркина, Чонкина и т.д. Некоторых из них Геннадий НАЗАРОВ уже сыграл: Санчо Пансу - в студенческом спектакле, а солдата Ивана Чонкина - в фильме известного чешского режиссера Иржи Менцеля. После того фильма актер, как принято говорить, "проснулся знаменитым". Тут же подоспел еще один подарок судьбы: будучи всего-навсего второкурсником, Геннадий стал актером популярнейшего театра. Марк Захаров пригласил своего ученика по ГИТИСу в Ленком и сразу ввел в один из спектаклей. Видно, мастер разглядел в своем подопечном не просто комика, а глубокого, умного артиста, унаследовавшего леоновско-никулинские традиции. Заметили этого "грустного клоуна" и наши кинорежиссеры: в течение нескольких лет Назаров снялся у Кончаловского, Данелия, Досталя, Петра Тодоровского, Астрахана. Не заставили себя ждать и фестивальные награды: их в копилке Назарова - с полдюжины...

Казалось, что "птица счастья" уже в руках, но жизнь рассудила иначе. Сначала Геннадий сам решился на отважный поступок: бросил Ленком и ушел к Сергею Женовачу, сыграв в его спектаклях на Малой Бронной несколько заметных ролей. Но Женовача, как известно, из этого театра выжили, его великолепная команда растворилась в театральном пространстве, а на Геннадия свалилась еще одна напасть - тяжелая болезнь. Будем надеяться, что сейчас все беды позади, артист "в строю", его фамилия опять фигурирует в титрах хороших фильмов. Последний из них, кстати, снят по сценарию его жены Натальи - актрисы, джазовой певицы и литератора.

    

- Геннадий, уже на втором курсе вы стали сниматься в кино. Причем сыграли "народного героя" солдата Ивана Чонкина в чешском фильме. Как это произошло?

- Иржи Менцель приехал в Россию выбирать актеров. Одну мою сокурсницу спросили, есть ли у нее на курсе маленькие актеры. Она назвала меня. Узнав, что мой рост 160 сантиметров, меня пригласили на пробы.

    

- Как вы думаете, удалось ли режиссеру-иностранцу понять менталитет российского человека?

- Не знаю... Был во время съемок один момент, когда по сценарию приезжают энкавэдэшники и Чонкин должен их пинать. Я всю ночь мучился: ну не может Чонкин пинать человека, тем более лежачего! И сказал об этом Иржи. Надо отдать ему должное, он после моих слов не стал вставлять этот эпизод в фильм. Все-таки мы немного иначе чувствуем юмор. Природа чешского юмора - немного похожа на немецкую, она грубоватая. Но режиссер все же бережно отнесся к Нюре и Чонкину. Он мне говорил: "Не хочу делать из него дурака".

    

- Как вы считаете с позиций сегодняшнего дня, этот фильм и ваша роль удались?

- Думаю, что фильм получился неплохой. Иржи - хороший комедиограф и сам хороший актер. И при этом он поступил умно, решив, что эту историю должны сыграть наши актеры. Хотя съемки проходили под Прагой. Мне трудно судить, получилось ли у меня. Когда посмотрели друзья, то сказали: "Нормально, Геныч, ты - ничего, ходишь такой лысый, органичный". А я просто радовался тому, что появился на экране. Это ведь был первый фильм. В ГИТИСе Марк Анатольевич нас муштровал: "Сыграл три минуты хорошо и забудь!" А на съемочной площадке хвалили.

    

- Если бы вас попросили определить "самый главный фильм" в вашей творческой биографии, какой бы вы назвали?

- В моей жизни, наверное, нет "главных" фильмов, потому что ничего особенного я, наверное, не сыграл.

    

- Давайте отмотаем "пленку" вашей биографии немного назад. Вы производите впечатление человека, который немыслим вне этой профессии. Но я узнал, что вас поначалу увлекала живопись. И ваша картина с изображением эпизода какой-то битвы до сих пор висит у вашей мамы на стене...

- Да, я никогда целенаправленно не двигался к своей профессии. Хотя в детстве очень любил кино, актеров, в частности Андрея Миронова и Евгения Леонова, и даже самонадеянно представлял себе, что и я могу так же, как они. Помню, в школе на литературных представлениях читал монолог деда Щукаря. Потом в народном театре Министерства финансов играл какого-то официанта: там можно было говорить много отсебятины, и это мне очень нравилось. При этом я никогда не собирался быть артистом: рисовал, поступил в художественное училище. Но в не простое, а в театрально-художественное. Специальность моя называлась "художник-бутафор-декоратор".

    

- И как же произошло рождение актера Назарова?

- Я был очень коммуникабельным и активным человеком, пребывал в перманентно возбужденном состоянии, любил дурачиться, веселить людей. Помню, мы по ночам делали декорацию к спектаклю Виктюка "Мадам Баттерфляй", ребята красили, а я скакал вокруг, что-то рассказывал. Потом, работая бутафором в Современнике, познакомился с парнем, который посоветовал мне идти в театральный. Он даже подобрал для меня материал: басню, стихи Дениса Давыдова и Хармса. На прослушивании Марк Захаров смеялся, и когда я предложил на одном из туров прочитать басню, он сказал: "Вы сам как из басни". Так я стремительно влетел в театральный институт, ничего еще не осознав.

    

- Вы говорили, что в роли официанта позволяли себе отсебятину. А впоследствии в театре и кино было такое?

- Бывало... Но это не было грубо. Марк Анатольевич называл это "подарком организма" и говорил: если организм актера откликается на ситуацию пьесы "на все сто", то актер может выдать фразу не хуже автора. Добавлял при этом: "Островский не обидится". Думаю, что импровизация - это хорошее и очень редкое качество. Она очень помогает. Я сам, правда, не могу похвастаться удачными фразами.

    

- Считаете ли вы, что театральный вуз формирует артиста или эта профессия - от Бога?

- Когда я окончил театрально-художественное училище, мне казалось, что там есть некая система обучения. В ГИТИСе же первые полтора года я пребывал в растерянности. Но потом понял, что все зависит от желания человека: если хочешь учиться, то возьмешь сам, даже если тебе давать особо не будут. Вообще это - невероятно тяжелая и жестокая профессия: в ней и предмет труда, и средства труда - это психика человека. И если педагог с ней не умеет работать, то это страшно. Там все нужно делать аккуратно. Ведь приходят люди, которые открываются, как дверки, и очень важно, кто и как эту дверку открывает и что туда бросает. У меня был небольшой опыт преподавательской работы, и я тогда понял, что неверно ставить цель воспитать в актере "узкого специалиста". Надо помочь человеку понять, кто он. Иногда на третьем курсе человек понимает, что он не артист, и тогда нужно вовремя уйти.

    

- Уже на втором курсе практически одновременно со съемками в "Чонкине" вы попали в один из самых популярных театров Москвы - Ленком. Это было везение?

- Марк Анатольевич считал, что артиста надо с первого курса бросать в театр. И меня первого туда "бросили": может быть, фактура была яркая, смешная. А потом и весь курс туда пришел.

    

- И как же получилось, что вы из самого успешного театра ушли к Сергею Женовачу на Малую Бронную?

- Мне еще в институте всегда хотелось чего-то большего в творческом смысле. Например, очень нравилось, что делают на своем курсе фоменки. Потом благодаря актеру Сергею Баталову увлекся театром Сергея Женовача. И мне захотелось поиграть в его команде. Было несколько серьезных разговоров с Марком Анатольевичем, он просил меня подумать. И в конце концов, поставил вопрос "ребром": выбирай! Я выбрал Женовача. Не скажу, что это был какой-то роковой поступок, но мучился я страшно. Ведь Захаров - мой педагог, взял меня в свой театр, давал мне зеленый свет, отпускал, если надо, на съемки. Но я решился...

    

- Мне всегда казалось, что на сцене вас очень увлекают внешние трансформации, яркие перевоплощения...

- Да, это, наверное, идет от моего увлечения Михаилом Чеховым. Оно началось еще на втором курсе, мы делали какие-то этюды, я сам много читал о нем. Но не могу сказать, что, работая у Женовача, я много об этом думал. Но пользовался той свободой, которую мне давал этот режиссер. Мне кажется, что лучше всего быть мобильным. Можно перевоплощаться, а можно быть самим собой в предлагаемых обстоятельствах. Мне кажется, что система Станиславского - это тяжелая штука. Если начать себе честно отвечать на какие-то вопросы, то они будут бесконечными. Потому что чисто по-человечески наш организм "закрывается" от таких вещей.

    

- Кино для вас всегда было равнозначно театру? Оно - столь же серьезное искусство или там важно прежде всего ремесло?

- Ну, это смотря в чьих руках. Как и в живописи: можно сделать картинку на продажу, а можно рисовать всю жизнь. Да, в кино своя технология, там не "проживешь" роль за два часа, как в театре, и приходится пользоваться наработанными техническими приемами. А давайте представим себе сотый спектакль в театре!

    

- Что вас привлекает более всего, когда вам предлагают роль?

- В любом случае для актера важна история, хорошо выписанный характер, чего в нашем кино мало. Когда я вынужден был два года сидеть дома и не работать, пересмотрел множество фильмов. И обнаружил, что хороший фильм можно сделать только на основе первоклассной литературы.

    

- Вы сами вспомнили тяжелый период своей жизни, когда вынуждены были прервать работу. Всех, кто вас знает и любит, очень расстраивали известия о вашей болезни. Сейчас, надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, и поэтому позволю себе задать непростой вопрос: как болезнь повлияла на вас, изменились ли вы после нее чисто по-человечески?

- Когда тебя тряхнет, конечно, очень сильно меняешься. Жизнь поворачивается к тебе какими-то иными гранями. Мы говорили уже, что до актерства я занимался художнической деятельностью. И заметил разницу: художник - существо более созерцательное, восприимчивое. А профессия актера нацелена больше на отдачу, и это заставляет уделять большое внимание самому себе. Это - тщеславная профессия. Когда я болел, то часто возвращался к детскому ощущению жизни, когда ценишь какие-то очень простые вещи. Не то чтобы я перестал ценить то, что было в жизни до болезни, просто отодвинул это на второй план. Понял, что для меня имели большое значение слава, успех. В больнице стал чувствовать, как мало уделял времени маме, брату. Поэтому это - полезный жизненный опыт. Но горький. И без него вполне можно было бы обойтись...

    

- Слава богу, что вы восстановились и после болезни уже сыграли несколько ролей в кино. Они вас порадовали с чисто творческих позиций?

- Нет, не очень... Я благодарен тем людям, которые пригласили меня сниматься, но, наверное, именно после болезни мои ощущения себя и этой профессии изменились. Многое перестало нравиться. А кино фиксирует мои наработки, приглашает повторять старое, от чего я уже устал. Это не вызывает прежнего трепета и радости.

    

- Я бы очень хотел, чтобы наши читатели подробнее узнали о человеке, который поддерживал вас в трудные минуты, да и всегда был для вас опорой, - о вашей жене.

- У меня есть любимая жена - Наташа. Наташа - очень талантливый человек, причем во многих областях. Несколько лет назад поехала в Америку сниматься в главной роли в фильме "Почтовый рай" и там получила приглашение записать джазовый диск, который теперь очень хорошо распродается в Америке. Затем начала писать киносценарии и работает над ними без устали. В прошлом году по ее сценарию вышел фильм "Дура", а два других - "Внук Гагарина" и "Слушая тишину" - были запущены в этом году кинокомпанией "Централ Партнершип". Я всегда пытаюсь влезать в ее работу, с нетерпением жду, когда мне дадут почитать. Она заканчивает, я читаю, и мы начинаем друг на друга орать. Наташа каждый раз клянется, что теперь я буду все читать последним, но так получается, что я оказываюсь все-таки первым. Наверное, потому, что моя комната находится рядом... И вообще я счастлив, что на вступительном экзамене по танцу встретил эту тоненькую, упрямую девочку, которая теперь со мной - мой добрый друг в радости и в горе. Это, наверное, важнее всех творческих достижений.

    

- Наташа и вы - очень хорошие художники, помню ваши произведения на выставке в филиале Бахрушинского музея. Продолжается ли ваше творческое сотрудничество в этом смысле?

- Пока нет, наше сотрудничество продолжается в основном в литературном ключе: Наташа пишет сценарии, а я либо снимаюсь в них, либо читаю и поругиваю.

    

- Надеюсь, вам перепадают хорошие роли в ее сценариях?

- Два года назад я страдал от отсутствия хороших ролей, и Наташа стала всерьез думать об этом. Она решила, что я должен сыграть художника, поскольку это моя первая профессия. Так возникла идея сценария "Внук Гагарина", который запустился в марте этого года. Сюжет фильма такой: не молодой, не очень здоровый художник, пребывающий в глубоком творческом кризисе, обнаруживает, что у него в детдоме есть брат. И брат этот - негритенок. Художник из чувства долга берет пацана домой, и тут все и начинается. Снял фильм замечательный актер, уже ставший режиссером, Андрей Панин вместе с Тамарой Владимирцевой. Фильм, видимо, появится уже осенью-зимой.

    

- Знаю, что актеры не любят мечтать и делиться планами. Но, может быть, вы сделаете исключение? Есть ли что-то в вашем "портфеле"?

- У меня сейчас такой период в жизни, что актерская профессия перестала серьезно интересовать. Поэтому о каких-то планах говорить не могу. Я ищу.

ПОД ЗАНАВЕС

• ГЕННАДИЙ НАЗАРОВ: "В моей жизни нет "главных" фильмов"
• Хроноскоп
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 19 по 25 октября
• Человек родился