Надо работать. Время рожать
В Москве завершился Фестиваль NET
Наталия КАМИНСКАЯ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА
 |
| Сцена из спектакля "Ангел" |
Главной персоной нынешнего Фестиваля NET стал французский режиссер Жоэль Помра, широко известный в Европе. За свою пьесу "Торговцы" режиссер, он же драматург, удостоен Гран-при Авиньонского фестиваля. Спектакль с этим названием NET представил в павильоне на Дербеневской набережной, в бывшей промзоне. А второй свой спектакль - "Этот ребенок", - тоже основанный на собственных текстах, Помра поставил в Театре "Практика", на русском языке и с русскими актерами. Обе работы кажутся, на привычный российский взгляд, утилитарно социальными, выглядят прямым высказыванием на темы, одну из которых ("Торговцы") можно назвать производственной, а другую ("Этот ребенок") - семейно-психологической. Между тем хочется привести слова самого Жоэля Помра: "Раньше я писал так, как если бы я жил в тоталитарном обществе и был бы вынужден выражать свои мысли в завуалированной форме... Я чувствовал, что многим не нравится мое нежелание говорить об окружающей действительности, поэтому в какой-то момент решил обратиться к тому, что лежит на поверхности..."
 |
| Сцена из спектакля "Этот ребенок" |
Честно говоря, того, прежнего Помра очень хотелось бы увидеть, ибо есть подозрение, что в его предыдущих работах именно в силу присутствия в них некой художественной "вуали" было гораздо больше образности, театра как такового. "Торговцы" же, и в особенности "Этот ребенок", - в общем, то самое, что лежит на поверхности и могло бы составить содержание газетного очерка или психотерапевтической программы. Но самое удивительное то, что драматург Помра противоречит Помра-режиссеру, и в этом споре рождается некий особый театр. Все же театр, приводящий не к сухим выводам, а к обобщениям и идеям; не к сиюминутной эмоции, а к более длительному чувственному опыту.
"Торговцы" (Труппа "Компани Луи Бруйяр") жестки и страшны, речь в них идет о предвоенном заводском городке, в котором рабочие панически боятся потерять работу. В центре - две подруги, одна из которых постоянно общается со своими умершими родителями. Маниакальная зацикленность на монотонной работе и на боязни ее лишиться толкает женщину на чудовищную жертву. Она выбрасывает в окно своего девятилетнего сына - ведь именно эта жертва, по мнению ее советчиков, убережет завод от закрытия. Мрачность жизненных реалий и абсурдность действий ведут здесь прямой дорогой к миру Франца Кафки. Название же в спектакле весьма прямо расшифровывается: все люди ежедневно торгуют своим трудом, это и становится смыслом их жизни, а жизни-то между тем и нет. И как бы ни тривиально звучали подобные размышления, но им не достает всего каких-то полшага до экзистенциального мироощущения. Эти полшага и делает режиссура. Артисты в "Торговцах" не говорят ни слова; текст за них произносит рассказчица, он льется на зрителя откуда-то из сценического поднебесья, а актеры тем временем в своем немом взаимодействии напоминают обитателей зверинца или аквариумных рыбок.
Зато "Этот ребенок" слушается как некий театрализованный сборник сценок на тему "родители и дети". Пьеса переведена на русский язык, сценки разыгрывают русские артисты, и делают это в режиссуре Жоэля Помра предельно искренне и психологически точно. Вполне прикладная история создания пьесы не скрывается: в буклете сказано, что ее заказал режиссеру институт семейных пособий в Провансе, занимающийся помощью малообеспеченным семьям. То есть была, казалось бы, поставлена абсолютно утилитарная задача: смоделировать ряд распространенных ситуаций на тему семьи и брака. И текстуально так оно и вышло, причем абсолютно космополитично, актуально для любой цивилизованной страны. Здесь и пятилетняя девочка, равнодушная к покинувшему ее отцу, и взрослая незамужняя дочь, ждущая ребенка, и сын-подросток, не понимающий родителя, и отец, не устающий ломать взрослого, уже семейного сына, и мать умершего от передозировки юноши, и девчонка, отдающая в чужие руки своего младенца... Короче, множество жизненных моделей, снайперски точно, без всяких художественных прикрас отражающих нравственные аномалии современного социума. Пособие по жизни, никого не оставляющее равнодушным. И было бы оно совсем пособием, если бы не деликатная доза театра, все же отпущенная Жоэлем Помра. Доза куда меньшая, чем в "Торговцах", но и она видна невооруженным глазом и слышна невооруженным ухом. Сценки строго отбиваются друг от друга мгновенной темнотой зала. Играются в принципиально пустом, сером кубе маленького сценического пространства, где ничто лишнее не отвлекает от человека. Временами, дабы вздохнуть и на миг забыться, между сценами возникает живая рок-группа, лабает немудрящие композиции. А еще есть песенное "предисловие": культовую мультяшную песенку "Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети" исполняет неустойчивый голосок молодого человека. И все же именно полное отсутствие фальши в текстах и в актерской игре в конечном счете делает "Этого ребенка", эту, как ни крути, прикладную штуку фактом живого, неравнодушного театра. А за образными формами и полетами фантазий надо отправляться в другое место. Ну, например, сходить на "Ангела", где урожденный бразилец, ныне работающий в Нидерландах, Дуда Пайва устраивает феерический театр одного актера. Точнее, двух, но второй - кукла из поролона, изображающая надгробного гипсового ангела. Дуда Пайва столь виртуозно делает эту куклу своим партнером (говорит ее голосом, придает ей движение), что зритель воспринимает ее отдельно, и в какой-то момент даже затрудняется ответить, кто кого "ведет". История проста и особо не нагружена смыслом. Чумазый бродяга забредает на кладбище, где ему то ли в яви, то ли в полупьяном забытьи является гипсовый младенец. А дальше - чего только этот толстый ангелок с ним не проделает: и покапризничает, и пожалуется, и задергает бродягу, и зацелует взасос. Текст звучит на доходчивом английском, но не в нем, собственно, суть. А в том, как по виду совершенно гипсовое, в складочках, щербинах и пятнах могильной сырости изваяние очеловечивается, льнет к живому бродяге, проявляет к нему и нежность, и агрессию. Взаимодействие с куклой чередуется у актера с не менее виртуозным танцем (режиссер и автор сценария Пол Селвин Нортон). Определения жанра у "Ангела" нет. Нет его, впрочем, и у спектаклей Жоэла Помра. Уход от узкой специализации, поиск и соединение в одном представлении самых разнородных элементов: от безмолвия до монолога, от танца до фотографически точного жизненного эпизода, от агитки до Библии - таким предстал Новый Европейский театр на нынешнем фестивале. Привычный драматический театр подвергся жесткой ревизии. Под занавес сыграли "Прыжок дохлой кошки" - это была настоящая (разве что в помещении театра) игра на Нью-Йоркской бирже.
