Синее море в оконном проеме

"Калека с острова Инишмаан". Театр-фестиваль "Балтийский дом"

Татьяна ТКАЧ Санкт-Петербург

Казалось бы, что нам за дело до странных обитателей далеких ирландских островов, отгороженных от мира северными водами морей-океанов? Но интерес к ним растет, пьесы Мартина МакДонаха в одном только Петербурге идут уже в трех театрах. Под занавес сезона в "Балтийском доме" появился "Калека с острова Инишмаан". И дело не только в моде на ставшего популярным во всем мире автора. Пьесы его помогают решать проблему современной драматургии, нехватка которой так остро ощущается сегодня на сцене. Причина вспыхнувшего интереса к МакДонаху видится также и в том, что театру никак не найти исчерпывающего ответа, каков же он, наш современник, и где истоки вселенского непокоя, разъедающего нашу жизнь. МакДонах, не слишком-то стремясь решать больные вопросы, рисует насмешливо и точно картину всеобщей отчужденности, тотального непонимания.

Спектакль "Калека с острова Инишмаан", поставленный болгарским режиссером Бориславом Чакриловым на Малой сцене "Балтийского дома", убедил, что разгадка странного душевного мира чудаковатых макдонаховских героев вполне по силам нашим артистам. Оказалось, этот мир совсем не сумеречен. И вовсе не так ужасен, хотя жесток. Но жестокое в "Балтийском доме" не пугает - оно становится смешным, ведь в нем наши страхи, боязнь раскрыться, довериться любви. А посмеявшись над своими слабостями, можно навсегда от них освободиться.

Мир в этом спектакле сродни морю, которое окружает островитян. Его стихийная сила пугает и восхищает, манит надеждой на свободу и страшит угрозой пожизненного затворничества. Море здесь не только театральная примета островного пейзажа, оно - точно найденная метафора или даже символ, где ирония и лирика слиты воедино (сценография Марии Димановой). Его сине-зазывная даль то зажата узкой щелью оконного проема в домашних сценах, то раздвигается, завораживая ультрамариновой ширью водной глади .

Подобны морю своим нравом и живущие на островах люди. Им ни к чему обуздывать взыгравшую стихию чувств. В своих эмоциях они доходят до исступленья, круша преграды приличий. В приступе ярости юная красотка Хелен (Варвара Маркевич) мечет яйца в братца-оболтуса Бартли (Антон Багров), а тот, рыдая, обиженно размазывает по лицу липкую жижу. Но это все пустое... На деле же - отчаяние двух любящих, не ставших пока взрослыми людьми. Безобразие, смахивая на цирковую буффонаду, стало сродни посмешищу. Тут только замечаешь, что у этих неприкаянных сироток и прикид-то под стать коверным клоунам: рыжая куртка на нем, на ней того же цвета комбинезон.

Комична и другая пара: бездельник-сын (Леонид Алимов) и мать-алкоголичка (Наталья Попова). Их отношения не сразу разберешь: то ли и взаправду Джонни желает скорой смерти много лет прикованной к постели матери, подсовывая ей бутылки с самогоном, то ли, жалея, не может отказать ей хотя бы в пьянстве находить последнюю отраду. Ругаясь, он привычным жестом заботливо поправляет сбившееся одеяльце, прикрывающее колени по-царски восседающей, как на троне, маленькой грузной мамаши; она же костерит его, держа в руке бутылку, будто жезл. Потом становится понятно, что оба, пугаясь нахлынувших волн нежности, стыдливо прячут за нарочитой грубостью растерянность и доброту. Кукольным миром Инишмаана правит всамделишная любовь. Своя затаенная жизнь и у сухонького Доктора, согнувшегося под тяготой чужих судеб (Вадим Яковлев). Спасая от пьянства других, он, кажется, сам не прочь прибегать к зелью, чтоб как-то заполнить пустоту одиночества. Впрочем, это ничуть ему не мешает лечить больных островитян.

Здесь живут беспечально и все ж пребывают в тоске. А люди - само естество. Их внутренний мир им самим неведом. Вот и бегут от себя.

Как бежит с родного острова живущий на попечении тетушек калека Билли. В случайной возможности отправиться на съемки в Голливуд привиделось ему спасение от опостылевшего одиночества. Поверилось, что чудеса возможны, и где-то на Большой земле, он непременно обретет счастье.

В калеке Билли артисту Александру Передкову важна страдательная нота. Роковая тоска о несбыточном не дает его герою покоя. И побег упрямого, всегда напряженно-сосредоточенного Билли - Передкова - это бунт отчаявшегося человека, доказывающего свое право быть. Конечно, чудак и недоумок Билли, задумчиво пялящийся на коров, слыл чуть ли не всеобщим посмешищем на Инишмаане. Но с его отъездом обитатели острова с болезненной силой ощутили, что лишились чего-то очень важного в жизни. Уж не напоминания ли о данной свыше способности любить, быть добрым, не боясь, как придурок-Билли, прослыть юродивым?

Угадав плавучую, неясную природу чудачеств макдонаховских островитян, артисты "Балтийского дома" показали их в калейдоскопе трагических судеб. И в странных, смешных персонажах мы с изумленьем опознали себя: такая же нелепость притязаний на исключительность, те же сумасбродство, себялюбие, дурь. Невесть как уживаются они в людских душах с пылкой жертвенностью и проникновеннейшей заботой о ближнем - все мы "островитяне".

Вдруг оказалось, что пьеса-то о любви, скрытой за грубоватой насмешливостью, о любви, которой стыдятся. "Добрым быть не больно" - эта фраза МакДонаха стала главной в спектакле. Она звучит как насмешка, призыв, уговор, заверенье - одно переходит в другое, и смысл объемен. Между серьезом и шуткой в спектакле нет никакого зазора.

Эпизоды-картинки поначалу вызывают улыбку. Тетушки, привычно скучающие в отсутствии покупателей за прилавком крохотного магазинчика, забавны своей схожестью с марионетками. Это ощущение усиливает певучесть бормотанья пребывающих в полудреме хозяюшек, которые, подперев ладошками щечки, обсуждают островные новости. Их движеньями управляет давным-давно заведенный механизм, они двигаются точно в такт, меняя положенье рук. Прямо-таки Пат и Паташон в женских обличьях! Одна рослая, статная, с белесыми косицами и шляпкой-панамкой на вздернутой головке (Регина Лялейките). Другая ничуть не похожа на свою сестрицу - щупленькая, маленькая (Наталья Индейкина). Эта странная пара нежнейших клоунесс сразу задает тональность представлению, становится главным дуэтом в спектакле, где отсутствие яркого соло Билли - Передкова грозит утратой внятной логики событий.

Не сразу и разберешь, то ли с насмешкой, то ли с горьким любованьем рисует режиссер островное бытие. Нет жесткой однозначности в обрисовке действующих лиц ни у режиссера, ни у актеров. Будто в четко очерченные контуры влиты краски самых неожиданных оттенков, смело взятые с сочной палитры простодушно глядящим на мир художником. При внешней статике мир здесь изменчив и текуч. Непредсказуем. А для того чтобы зритель это осознал, показан он почти гротескно - ведь люди, по убеждению драматурга "постигают мир куда лучше через преувеличение, а не через реальность". И в "Балтийском доме" разделяют его точку зрения.

"Калека с острова Инишмаан" на диво чист и светел. Он акварельно-прозрачен, как ранним свежим утром морской пейзаж. И это при обилии грубости, шокирующих словечек, ставших давно привычными в разговорах островитян! Спектакль будто пронизан ярким солнцем: здесь носят оранжевые, как апельсиновая кожура, яркие рыбачьи робы и куртки, малиновые фартучки, радует глаз цветочная россыпь на женских одеждах и умиляют шляпки, панамки да чепцы, кокетливо обрамляющие подувядшие лица обитательниц острова.

В спектакле дорога интонация - любования, умиления. Режиссер не стыдится своей очарованности этим чудным мирком. Потому что все его герои устремлены к любви. Идут через трагическую отчужденность к пониманию и приятию - себя, друг друга, мира. В том видится большая значимость спектакля "Балтийского дома", раздвинувшего горизонты новой драмы: без "чернухи", без злого отчаянья, но при верности жесткой поэтике Мартина МакДонаха. В финале спектакля ширится оконный проем, и возникают на фоне открывшейся дали тени целующихся влюбленных, медленно растворяющиеся в бескрайнем море-океане любви.

ТЕАТР

• Синее море в оконном проеме
  "Калека с острова Инишмаан". Театр-фестиваль "Балтийский дом"
• Сказка ложь, да в ней намек...
  "Играем снежную королеву"
• Антракт до будущего лета

ЗАМЕТКИ НЕТЕАТРАЛА

• Двести тыщ!