Мемориал нерукотворный

В столице отмечают 80-летие со дня рождения Евгения Светланова

Евгения КРИВИЦКАЯ
Дмитрий МОРОЗОВ Фото Дмитрия КОРОБЕЙНИКОВА

А. Гиндин и С.Сондецкис

Листая страницы русской музыки

В этом году Евгению Светланову исполнилось бы 80 лет, и в честь юбилея радиостанция "Орфей" организовала Международный фестиваль русской музыки. Задумано многое. Впервые прозвучат фрагменты неизвестной до сих пор музыки П.Чайковского к драматической хронике А.Островского "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" в исполнении Симфонического оркестра Российского музыкального Телерадиоцентра. Третий фортепианный концерт Чайковского исполнит в полной версии (в редакции С.Танеева в трех частях) молодой талантливый выпускник ЦМШ Филипп Копачевский. В программе фестиваля также намечены совместные проекты "Орфея" и Фонда Ирины Архиповой - концертные исполнения "Иоланты" Чайковского и "Франчески да Римини" Рахманинова при участии звезд мировой оперной сцены, лауреатов "Фонда Ирины Архиповой" и ведущих солистов оперных театров России. В одном из концертов Академического Большого хора "Мастера хорового пения" под управлением Льва Конторовича прозвучат такие грандиозные полотна русской хоровой духовной музыки, как "Литургия" Рахманинова и "Литургия Святого Иоанна Златоуста" Чайковского. А открыл фестиваль "Орфея" в честь Евгения Светланова дуэтный вечер в Малом зале консерватории. Александр Князев и Екатерина Мечетина исполнили сонаты Мясковского, Прокофьева, Шостаковича для виолончели и фортепиано, а также две популярные миниатюры - "Ноктюрн" Чайковского и "Вокализ" Рахманинова.

В концептуальном плане здесь много интересных моментов: например, сопоставление ранней, ре-мажорной сонаты Мясковского (1911) и позднего опуса (1949) Прокофьева в первом отделении. Почти рахманиновская лирика у Мясковского, где только формируется стиль композитора. И квинтэссенция прокофьевских характерных образов в сонате. Оба сочинения великолепно прозвучали у Князева и Мечетиной, чье ансамблевое содружество оказалось удачным. Как это часто случается, в камерном музицировании открылись новые грани достоинств известных артистов. Мечетина проявила себя как незаурядный ансамблист, чутко прислушивающийся к трактовкам партнера. Быть может, то, что Князев обратился к музыке XX века, обусловило в этот раз довольно строгую манеру игры, без романтических "перехлестов". Взамен - богатство нюансов, красок, внимание к чистоте интонации, тембральной характеристичности звука. Слушать такую игру - одно удовольствие.

Что касается Сонаты Шостаковича, то она в этом контексте предстала в неком "прокофьевском" ореоле. Написанная в 1934 году, она знаменует поиски Шостаковича в области музыкального языка, некой "новой простоты" стиля, о чем высказывался сам композитор. Есть здесь и характерные аллюзии - в данном случае, на венских классиков, Гайдна, Бетховена с некой долей юмористичности. И в то же время лиричность, исповедальность, особенно в финале, прозвучавшем у дуэта Князева-Мечетиной с особой экспрессией.

Думается, что этот концерт в МЗК стал достойным началом фестиваля. Напомним, что в дискографии дирижера особое место занимает грандиозная антология русской симфонической музыки. Светланов хотел, чтобы выдающиеся страницы отечественного музыкального наследия не были забыты, выступал на страницах газет в защиту и пропаганду нашей классики (в том числе, в "Советской культуре" в 1974 году как раз о Н.Мясковском). И данный фестиваль радиостанции "Орфей", думается, следует заветам Мастера.

Как ровесник ровеснику

Новый сезон Московского международного Дома музыки официально откроется лишь 30 сентября - концертом, посвященным 100-летнему юбилею Давида Ойстраха. А пока, как уже повелось, здесь состоялось "открытие до открытия", причем с тем же самым основным участником - Национальным филармоническим оркестром России. Концерт памяти Евгения Светланова был посвящен 80-летию со дня его рождения. Впрочем, если бы даже отмечаемая дата оказалась менее круглой, мемориальный вечер все равно состоялся бы: ежегодные приношения от НФОРа великому маэстро, чье имя носит Большой зал Дома музыки, стали в этих стенах традицией. За дирижерским пультом на сей раз стоял Саулюс Сондецкис, а в качестве солистов выступали блистательный французский виолончелист Ксавье Филлипс (ученик Мстислава Ростроповича) и один из лучших российских пианистов поколения тридцатилетних Александр Гиндин.

Программа концерта, как всегда в таких случаях, составленная вдовой маэстро Ниной Александровной, оказалась на сей раз довольно спорной. Обычно в нее включались сочинения, любимые Светлановым и часто им исполнявшиеся, но не его собственные. Теперь же композиторское творчество Светланова было представлено сразу двумя опусами. И не просто представлено, но и впрямую сопоставлено с посвященными аналогичной теме произведениями классиков. Идея, сама по себе небезынтересная, в данном конкретном случае оказалась весьма уязвимой.

Светланов, конечно же, отнюдь не Малер, при жизни признанный как великий дирижер, но лишь посмертно по-настоящему оцененный в качестве великого композитора. Величие Светланова-дирижера с годами не меркнет, его записи - особенно те, что зафиксировали живые выступления, - по-прежнему актуальны. Творчество же Светланова-композитора способно вызвать разве только вежливый пиетет - тем более если за пультом нет самого автора, которому удавалось вдохнуть жизнь в эти опусы, написанные уверенной рукой профессионала, но не слишком яркие и оригинальные. Последнее особенно бросается в глаза при сопоставлении с произведениями классиков.

Вот, к примеру, открывшая программу Рапсодия № 2 для большого симфонического оркестра на еврейские темы (1978). Казалось бы, здесь есть и уверенное владение оркестром, и благодарный тематический материал, подчас, впрочем, кажущийся несколько дежавю. Но тут же следом звучит рапсодия для виолончели с оркестром "Шеломо" Эрнста Блоха (великолепно сыгранная Ксавье Филлипсом), и разница между этим истинно выдающимся, глубоко самобытным произведением и профессиональным, но несколько вторичным "капельмейстерским" опусом становится очевидной для всех присутствующих.

Еще ощутимее был контраст во втором отделении, где сперва прозвучала "Испанская рапсодия" Исаака Альбениса (солировал Александр Гиндин), а затем - юношеская Рапсодия № 1 Светланова "Испанские картины" (1954). В этом сочинении, написанном еще тогда, когда совсем молодой маэстро просто еще не мог приобрести собственного опыта общения с Испанией, можно найти все, что угодно - от Малера и импрессионистов до Арама Хачатуряна. А вот испанского духа и колорита в нем до обидного мало. Не слишком выразительные даже и сами по себе, после творения гения испанской музыки эти "картины" совсем уж трудно было воспринимать всерьез.

О том, что великому маэстро исполнилось бы в эти дни, в сущности, не так уж и много, и он вполне еще мог бы быть с нами, напоминало присутствие за пультом его одногодка, Саулюса Сондецкиса. Литовскому маэстро, правда, родные власти порой тоже наносили болезненные удары (расформировав, к примеру, его знаменитый Литовский камерный оркестр), но иной склад характера и темперамента позволил ему их выдержать. Это диаметральное различие темпераментов, впрочем, сказывалось и в данном концерте. Тем, кто хорошо помнит концерты Светланова, ощутимо недоставало идущих из-за пульта открытых эмоциональных импульсов. Мастерство и культура лишь отчасти могли их компенсировать. В этом смысле особенно много потеряла "Испанская рапсодия" Альбениса, где подчас вообще едва прослушивался пульс, и только пианистическое мастерство Александра Гиндина несколько спасало ситуацию. Но вообще-то видеть за пультом живых представителей той самой "старой гвардии" в лице ее лучших представителей уже само по себе дорогого стоит. Не так-то уж много их осталось.

МУЗЫКА

• Мемориал нерукотворный
  В столице отмечают 80-летие со дня рождения Евгения Светланова
• Повелители голосов
  Завершился II Московский конкурс хоровых дирижеров
• АНАТОЛИЙ ЛЕВИН: С этим оркестром работать легко и приятно

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

• Органная феерия
• Свободное падение в Москве