ЕЛЕНА КОБЗАРЬ, ЮРИЙ И ЕГОР ПАВЛОВЫ: Появился необычный герой для нашего кино

Павел ПОДКЛАДОВ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Триумфатором 31-го ММКФ стал фильм Николая Досталя "Петя по дороге в царствие небесное", снятый по повести Михаила Кураева. Одна из главных удач фильма - дебют молодого артиста Егора ПАВЛОВА в заглавной роли. Для любителей кино его имя стало открытием, а театралы, наверное, уже успели увидеть этого двухметрового красавца с трогательными глазами в нескольких спектаклях Театра "ОКОЛО дома Станиславского", которым руководит уникальный режиссер Юрий Погребничко. Команду "погребничек" многие считают особой "кастой", исповедующей театральную эстетику, не вписывающуюся в традиционные нормы и рамки. После показа картины на ММКФ автор этих строк спросил Николая Досталя, не возникало ли сложностей во время работы с молодым актером, ставшим после окончания курса Погребничко в Театральном училище имени Щукина полноправным членом этой "касты"? Режиссер отшутился, дескать, трудностей не было, поскольку Погребничко пока еще не успел окончательно и бесповоротно повлиять на юного актера. Между тем Егора, наверное, можно справедливо назвать "погребничковцем в кубе", поскольку в этом же театре работают его родители - замечательные артисты Елена КОБЗАРЬ и Юрий ПАВЛОВ (кстати, тоже снявшийся в "Пете..." в роли главного инженера). Замечу, что Елена работает в помещении этого театра уже больше тридцати лет, еще девочкой пришла она в Театр "На Красной Пресне", которым руководил Вячеслав Спесивцев. Учитывая это, мы решили собрать всю актерскую семью вместе и побеседовать о дебюте Павлова-младшего в кино, о судьбе Театра ОКОЛО и многом другом.

Семейный портрет Павловых - Кобзарь

- Егор, вы в театре уже сыграли несколько ролей, а в кино только дебютировали. Как происходило "освоение" нового для вас вида искусства ?

Егор Павлов. Мне было очень сложно. Я чувствовал большую ответственность, боялся подвести Николая Николаевича Досталя. Это чувство не покидает меня даже сейчас, после выхода фильма. На съемочной площадке я полностью подчинялся воле режиссера. Он однажды сказал, что уже давно для себя снял этот фильм, и теперь его надо только воплотить на экране. Это облегчало задачу, потому что на ходу ничего не сочинялось, все подчинялось четкому плану.

- Вы органично вписались в ту эпоху, о которой идет речь в фильме. Пришлось ли перед съемками как-то окунаться в нее, что-то изучать ?

Егор. Эта эпоха знакома мне по книгам Солженицына, Шаламова и по некоторым фильмам, прежде всего самого Николая Досталя. Мне кажется, что Петя - очень необычный герой для нашего кино последних лет. Его, наверное, можно назвать Мышкиным пятидесятых годов.

Елена Кобзарь. И Мышкин, и Петя, конечно, больны с точки зрения медицины. Но неизвестно, кто поступает более человечно по отношению к жизни, к окружающим, к ситуации: люди с такими нарушениями или люди "нормальные"? Мне кажется, что Николаю Досталю и Егору удалось это передать: у Пети пластика больного человека, а глаза - умные. И чистые. Когда такие люди смотрят на вас, кажется, что они глядят вам в душу. Вы спросили Егора о времени, об эпохе, но мне кажется, что его персонаж - вне времени. Он - сущий.

Юрий Павлов. Это было время, когда только такой якобы больной человек, как Петя, мог быть честным. А "здоровые" люди позволить себе такое не могли. Читая рассказы Шаламова, смотря хорошие фильмы, в том числе "Завещание Ленина" Николая Досталя (мне, кстати, посчастливилось сниматься в нем), я прихожу к выводу, что мы до сих пор расхлебываем то, что происходило в те годы. На людях и поныне остается отпечаток той жизни. А что касается аллюзий с Мышкиным, то вы - не первый человек, кто мне об этом говорит. Это значит, что темы, затронутые в фильме, из разряда вечных. Кстати, один из тех, кто так же, как и вы, назвал Петю Мышкиным, - Юрий Николаевич Погребничко.

- Вы очень кстати вспомнили имя вашего художественного руководителя. Мне думается, что некоторым его спектаклям, как и фильму Николая Досталя, присуща пронзительная нота боли за страну, за людей. Но театральную тему в нашем разговоре я начну издалека. Елена, в одном из ваших интервью я прочитал, что вы - человек мистический и не допускаете в своей жизни случайностей. Стало быть, театр в вашей жизни появился неслучайно ?

Елена. Да, наверное. Помню, я сидела в школе на уроке и раскачивалась взад-вперед на стуле. Зашли два человека и сказали, что в Театр-студию "На Красной Пресне" набирают детей. Услышав это, я грохнулась со стула. Решив, что это знак, подумала: надо пойти попробовать. И поступила. Так что я в этом театре с четырнадцати лет.

- Правда ли, что здание вашего театра было построено в полном смысле слова руками самих самодеятельных актеров Театра "На Красной Пресне "?

Елена. Да, это так. Нужно отдать должное Вячеславу Спесивцеву, создавшему театральную студию, в которой работали все службы и цеха. Дети и студенты после школы и института собирались, шили костюмы, ставили декорации, сами были уборщиками и гардеробщиками, играли спектакли. И так мы каким-то чудом построили театр. Через много лет в это пространство попал Юрий Погребничко.

- Театры Спесивцева и Погребничко абсолютно не похожи. Пришлось ли вам кардинально перестраиваться, когда пришел новый руководитель, не было ли внутренней борьбы ?

Елена. Нет, никакой борьбы не было. Ведь то, чем мы занимались у Спесивцева, было юношеской забавой, замешенной на комсомольско-молодежном задоре. А Погребничко создал серьезный, глубокий и очень сложный профессиональный театр со своей эстетикой и методикой. Для работы в таком театре нужно было отдельно учиться. Я работаю с Юрием Николаевичем двадцать лет и только сейчас, может быть, начинаю понимать, что он пытается делать, чего добивается. А возможно, и до сих пор очень многого не понимаю, скорее, чувствую.

- Вас с Театром ОКОЛО связывают не только творческие нити. Здесь была создана ваша семья ...

Юрий. Нет, мы познакомились на вступительных экзаменах в ГИТИС. Поступали на курс к Анатолию Эфросу, а после его смерти руководить курсом стал Сергей Арцибашев.

- Люди, которым ваш театр не близок, иногда говорят, что актеры Погребничко - марионетки, слепо выполняющие волю своего руководителя. Есть ли у вас возможность в строгих рамках режиссерских задач Юрия Погребничко реализовывать на сцене свои взгляды, мысли и чувства ?

Елена. Многие вещи Юрий Николаевич делает постановочно, суть их порой бывает понятна не сразу. И ты сам додумываешь, дочувствуешь то, что он хочет сказать, иногда это происходит интуитивно. А чаще всего додумывать не надо. Надо остановиться и просто "быть". Это - самое сложное и загадочное в его театре.

- Юрий, а вы никогда не разрывались между необходимостью подчиняться "формалистическим" режиссерским построениям Погребничко и вполне обоснованным актерским желанием самореализоваться на сцене ?

Юрий. Нет, у меня такой дилеммы никогда не было. Работая много лет с Юрием Николаевичем, я понял, что ему нужно доверяться полностью. Если доверишься, будешь четко выполнять то, что он предлагает, поймешь, чего он хочет. А сопротивляться, упрямиться, добиваться своего - бесполезно. Ничего не поймешь, ничему не научишься, ничего не сможешь сделать. Когда я увидел его впервые и начал с ним работать, то сразу и безоговорочно принял его режиссуру. Более того: у меня не возникло и не возникает до сих пор никаких вопросов. Может быть, причина в том, что мне повезло и с первым моим режиссером, Владимиром Ивановым, - очень серьезным, своеобразным художником. Он был главным режиссером Псковского, а потом - Горьковского областного драматического театра, куда взял на работу меня. После него мне было абсолютно не интересно с другими режиссерами до тех пор, пока в моей жизни не появился Юрий Николаевич Погребничко.

- Иванов и Погребничко в чем-то похожи ?

Юрий. Иванов и Погребничко исповедуют так называемый режиссерский театр. Но они обладают уникальной способностью заразить своими режиссерскими решениями актеров. И не просто заразить, а влюбить. Кстати, актеры других театров, где работал Юрий Погребничко, тоже всегда безоговорочно соглашались с его предложениями. И потом, когда он уезжал, очень жалели, что его с ними уже не будет. Мне кажется, что и зрители на спектаклях Погребничко тоже не должны что-то объективно анализировать, пытаться сразу понять: зачем и почему? Они должны просто отдаться тому, что происходит на сцене, смотреть, слушать и воспринимать. Причем воспринимать надо эмоцией, логика тут неприменима.

- Но ведь у зрителей, пришедших к вам впервые и приученных к другому, вполне логичному театру, могут вызвать недоумение такие странные эскапады, как, например, появление в пьесе "Старший сын" персонажей чеховских "Трех сестер" или самурайский меч профессора Серебрякова ...

Елена. Но ведь таких вопросов не возникает, когда речь идет о кинематографе! Скажем, у Тарковского по ходу сюжета вдруг возникает Ахматова, сидящая за столом. И зрители понимают: так думает и видит художник, создающий свое пространство. В беседах с людьми, которые ходят в наш театр, мне часто приходится слышать, что им в нашем театре ничего не навязывают. Они говорят: "Мы находимся внутри и можем думать все что хотим". Зритель растворяется в спектакле, у него возникает свой поток сознания.

- Юрий, чувствовали ли вы когда-нибудь непонимание со стороны зрителей и даже отторжение ими того, что делаете ?

Юрий. Бывало. В первом варианте "Старшего сына" мы играли персонажей (что-то вроде гамлетовских могильщиков), которые появлялись из люков, как будто из-под земли. И зрители начинали шушукаться: "Опять эти вылезли!" А в "Советской пьесе" (теперь этот спектакль называется "Мужчина и женщина") я играю персонажа, у которого нет текста. Он просто иногда выходит, проверяет, высохло ли развешенное на сцене белье, потом садится на стул и поет песню. Действие при этом останавливается, все персонажи молча за мной наблюдают. Некоторые недовольные зрители в эти моменты ворчат: "Вот, снова пришел!" И, наверное, ждут, когда же я, наконец, уйду. Я все слышу, но не расстраиваюсь: мне это делать нравится, потому что понимаю, что я делаю и что для спектакля имеет смысл и значение. Более того, это очень важно для спектакля!

- Егор, вы и ваши соученики по курсу Юрия Погребничко в Щукинском училище уже активно заняты в репертуаре Театра ОКОЛО, а в новых редакциях некоторых старых спектаклей вы порой даже заменяете "стариков". Стало быть, прав Александр Сергеевич: "И наши внуки в добрый час из мира вытеснят и нас"? Сознайтесь, есть ли у молодежи стремление "оккупировать" эту сцену и вытеснить "старослужащих" артистов ?

Егор. Нет, ни в коем случае! Хочется работать со старшими в одних и тех же спектаклях, учиться у них.

- Юрий, а вам не бывает обидно, что это "ветреное племя" все же вас теснит? Скажем, вы десять лет блистательно играли Буланова в "Лесе", а теперь его играет другой актер ?

Юрий. Может быть, кому-то и обидно, но ничего не поделаешь, такова жизнь. Актеры обычно это переживают с трудом. Но я переношу спокойно. Может быть, потому, что у меня есть другие роли. Надо продолжать работать и радоваться за молодых.

Елена. Для меня все ребята с курса Юрия Николаевича, которые стали нашими коллегами, - как родные дети. И те актеры старшего поколения, с которыми я дружу, относятся к молодым точно так же.

- Егор, осознанно ли вы пришли в профессию, причем именно к этому режиссеру, или это произошло просто потому, что с ним работают папа и мама ?

Егор. Я не собирался поступать в театральный. Меня тянуло в технический вуз на факультет двигателей внутреннего сгорания. Тем более что там был самый маленький конкурс при поступлении. Но потом я узнал, что Юрий Николаевич Погребничко

набирает курс в Щукинском училище. Родные и знакомые посоветовали мне попробовать поступить в театральный. "Двигатели внутреннего сгорания всегда подождут", - говорила мама.

- Елена, а вы не ложились у порога, не говорили: "Только через мой труп "?

Елена. Когда Егору было лет 10 - 12, он какое-то время учился в театральной школе. Помня свое детство, проведенное в Театре "На Красной Пресне", я думала: "Егора - в актеры? Ни за что на свете!" И про "труп" тоже говорила. Но все уже развивалось своим чередом: ведь Егор с детства сидел на наших спектаклях. Я до сих пор с удивлением вспоминаю, как он в свои три года смотрел наших "Трех сестер" и был настолько заворожен происходящим на сцене, что просидел от начала до конца не шелохнувшись.

- Вернемся к началу нашего разговора. Ведет ли Юрий Погребничко во время репетиций разговоры с актерами о времени, о судьбах страны ?

Юрий. Нет, никогда! Никаких объяснений такого рода не бывает, спектакль выстраивается постепенно. И мы, выполняя задачи, поставленные Юрием Николаевичем, знаем, что понимание ситуации к нам придет позднее.

- Как говорил замечательный артист вашего театра Валерий Прохоров: "Если у меня что-то не получается, то я сделаю это сто раз, и тогда все придет само собой". Это, наверное, один из постулатов театра Погребничко ?

Юрий. Да. Юрий Погребничко всегда говорит: "Не получается? Сделай дома сто раз - получится!" Конечно, может получиться и раньше, но если сделаешь сто раз, получится точно! И это вовсе не присказка и не шутка, а метод работы.

Елена. Юрий Николаевич говорит, что мы должны в своей работе "идти от целого". Но целое составляется из множества частичек. Ты эту частичку можешь долго вытачивать, повторять десятки раз и вдруг видишь, что она от тебя отделилась, и ты начинаешь видеть ее со стороны в общем замысле. Но такой метод вовсе не означает, что мы не можем обсудить с режиссером какие-то общие творческие проблемы. Он всегда предлагает задавать ему вопросы, и мы это делаем.

- Иногда приходится читать в прессе, что, дескать, ваш театр больше любят за границей, чем в России. Оставим эти утверждения на совести авторов, но тем не менее: в чем секрет успеха ваших спектаклей на Западе ?

Елена. Парадокс в том, что на Западе театр действительно успешен, а в нашей стране оказался никому не нужен. Несколько лет назад театр сгорел, и до сих пор мы ютимся, можно сказать, на складе декораций, на Малой сцене. Раньше это было репетиционное помещение. Надежды на финансирование по восстановлению театра на данный момент почти равны нулю. Что нам делать, остается большим вопросом и вопросом к сильным мира сего. Но вернемся к секрету успешности спектаклей Юрия Николаевича на Западе. Несмотря на то, что для иностранной публики существует языковой барьер, мне кажется, что в любом зале создается "рабочая среда", когда восприятие идет не на уровне слуха и текста, а на уровне того, что происходит на сцене. Зритель видит рисунок, движение, ощущает способ существования актеров. Наверное, на зрителя воздействует и переплетение пространств разных авторов в одном и том же спектакле, например, Чехова, Шекспира и Вампилова. Ведь темы, которые существуют в их произведениях, вечные, они актуальны для любой эпохи.

Юрий. Секрет, наверное, еще и в том, что в спектаклях Юрия Николаевича сущность персонажей часто выводится на визуальный уровень. Он умеет обозначить мысли и чувства персонажа в пространстве: мизансценами, сценографией, музыкой, костюмами, пластикой актеров. Например, песни, которые звучат в наших спектаклях, порой вовсе не отражают содержания пьесы, а "окунают" зрителя в атмосферу того времени, когда они звучали. Благодаря этому рождается аура спектакля.

- Юрий, учитывая ваше воспитание в традициях театра Юрия Погребничко, не сложно ли вам совмещать театр и кино? Кино для вас - это тоже настоящее искусство ?

Юрий. Кино - это, конечно, другое искусство. Но, безусловно, искусство! Хотя у меня больших ролей в кино не было, были в основном эпизоды, я все-таки могу это утверждать.

- Егор, не приходилось ли перестраиваться, "ломать" себя на съемочной площадке ?

Егор. Нет, переучиваться не пришлось. Мне даже показалось, что методы Юрия Погребничко и Николая Досталя в чем-то похожи.

- А Юрий Николаевич видел фильм ?

Елена. Видел, но ничего не сказал. Но по его глазам мне показалось, что он доволен.

- Елена, я знаю, что вы давно занимаетесь йогой и даже являетесь, как вы сами сказали, "маленьким учителем" йоги. Это помогает вам в театре ?

Елена. Преподавание йоги - дело очень непростое, на этот вопрос в двух словах не ответить. А занятия йогой мне очень помогают. Пожалуй, я начала по-настоящему понимать Юрия Погребничко только после того, как стала заниматься йогой.

- А как относятся к йоге ваши мужчины ?

Елена. Они ею всерьез не занимаются.

Юрий. Неправда, я стараюсь заниматься. И мне это тоже очень помогает на сцене. Но не хватает времени.

Егор. А я не занимаюсь. Не то чтобы я настроен скептически, но просто не осознал полезности этого занятия.

- Актерская семья - это сложная субстанция ?

Елена. Да уж, непростая.

Юрий. Мы ведь с Леной всю жизнь были вместе: и дома, и на работе. А теперь и Егор везде вместе с нами.

- Наверное, у вас за ужином каждый день происходит "разбор полетов" с нелицеприятной критикой того, что совершено за день ?

Елена. Вы будете смеяться, но притом что, как сказал Юра, мы все время вместе, мы почти не встречаемся. Если только - в машине по дороге на работу или с работы.

ПОД ЗАНАВЕС

• ЕЛЕНА КОБЗАРЬ, ЮРИЙ И ЕГОР ПАВЛОВЫ: Появился необычный герой для нашего кино
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 13 по 19 августа
• Человек родился