ДМИТРИЙ СТАХОВ: Будущее за автором, который напишет "Анну Каренину" нынешних дней

ПЕРСОНА

Сергей ШАПОВАЛ
Фото Фаины ОСМАНОВОЙ

Д.Стахов

Дмитрий СТАХОВ по образованию психолог, проработав некоторое время по специальности, он ушел в журналистику, все это время параллельно писал прозу. Он автор восьми романов и некоторого количества рассказов. Его романы отнюдь не были обойдены вниманием: "Пограничная история" выдвигалась на "Русского Букера" и была издана во Франции в издательстве "Галлимар", "Арабские скакуны" были включены в десятку лучших русских романов 2002 года, "История страданий бедолаги" номинировалась на премию "Национальный бестселлер", "Ретушер" был издан в Голландии и Германии, скоро он выйдет и во Франции, и т.д. Однако никак не скажешь, что Стахов широко известен как писатель, он держится в тени. О его писательской стратегии и видении путей развития современной русской литературы наш сегодняшний разговор.

- Дмитрий, накануне я заглянул в литературный справочник Сергея Чупринина и не обнаружил вашей фамилии среди современных российских писателей. Это притом что ваши романы побывали в списках четырех ведущих премий и издавались на Западе. У вас есть объяснение этого явления ?

- У меня совершенно нет пиара. Я никогда сам этим не занимался. Пиар устраивали мои западные издатели. Здесь ситуация иная. С одной стороны, мне везло на издателей, они с любовью и уважением относились ко мне как к автору. А с другой - они работали по старой советской схеме: книжка издана - значит, она будет продана. Книгу же надо продвигать. Ситуация действительно странная: в январском и февральском номерах "Дружбы народов" опубликован мой восьмой роман, а мой статус остается неизменным. Хотя не стану впадать в самоуничижение: сколько писателей из упомянутого вами справочника публиковалось в издательстве "Галлимар"? Для меня важнее оказаться в анналах "Галлимара", чем в чупрининском справочнике.

- Но вы могли бы устраивать некий личный пиар, однако вы этого не делаете .

- Я начал писать, когда работал в академическом институте. Это было факультативное занятие. На излете советского времени я напечатал два или три рассказа. Потом я стал заниматься журналистикой и смог больше времени посвящать писанию. Это было раздвоенное существование, у меня отсутствовало, извините за выражение, четкое позиционирование себя как писателя. Оно так и не появилось, хотя существует уже целая полка моих книг. В свое время издательство "Прогресс" выпустило сборник "Метаморфозы", который начинался с Овидия, был в нем и Борхес, туда же был включен и мой небольшой рассказ. При всем при этом мне трудно сделать что-либо для собственной популяризации. Это не хорошо и не плохо, это свойство моей натуры.

- Вас имеющийся статус не угнетает ?

- Угнетает. Мне хочется присутствовать в литературном пространстве. Речь не об известности, это сомнительное явление, особенно в России. Она обычно связана с тем, что кто-то кому-то дал по морде.

- Можно ли сказать, что занятие психологией подвигло вас к писанию ?

- Несомненно. Вообще, литература - это практическая психология. Недаром самые крупные психологи занимались анализом литературы. Психология мне помогает, правда, иногда и вредит. Между героями складываются определенные отношения, и вдруг я вижу, что получается иллюстрация к учебнику по психотерапии. Я против таких прямолинейных прочтений. Психология - важное, но вспомогательное средство. Книг по психологии, которые написаны занимательно, очень мало. А литература - сколь бы она ни была высоколоба и стилистически изысканна - должна быть понятной, внятной. В лучших образцах любой литературы присутствует история, хотя иногда она может быть спрятанной, тем не менее она в произведении двигает все остальное.

- Для вас в литературе важнее - ЧТО или КАК ?

- Это неразрывные вещи, хотя КАК для меня несколько важнее: я понимаю, что хочет сказать автор, но решающее значение имеет, как он это делает. Вопрос о ЧТО и КАК лежит на поверхности, его видит каждый, но вдумчивый читатель за ЧТО и КАК видит экзистенциальные смыслы. Например, за внешне безыскусной прозой Леонида Добычина просматривается колоссальная глубина.

- Ничего себе - безыскусная проза, Добычин - один из самых тонких стилистов в нашей литературе .

- Но дело в том, что его стиль подпитывается внутренним ощущением мира. Он не был бы тонким стилистом, если бы его ощущение мира не опережало его литературные способности. Здесь тонкая диалектическая связь.

- Определенный градус безумия во взгляде на мир породил некоторое число гениев. Так появились Кафка, Добычин, Платонов .

- Платонов - хороший пример. То, что он делал с русским языком, с точки зрения КАК - просто ужас, но его взгляд на мир превращает его прозу в нечто невероятное и недостижимое. Поэтому я бы говорил о триединстве.

Из современных авторов этим триединством движим владимирский прозаик Анатолий Гаврилов. На первый взгляд его рассказы - проще некуда, но они настолько пронизаны авторским отношением к жизни, что мистическим образом превращаются в утонченную прозу.

- На чем вы взрастали как литератор ?

- В 1970-е годы я начал писать маленькие рассказики, они были очень подражательными, в основном переводным авторам - я был страстным читателем журнала "Иностранная литература". Русскую классическую литературу я, к сожалению, прочитал слишком рано, а разные книги нужно читать в соответствующее время. Естественно, далеко не все в русской классике я понял, далеко не все услышал, что должен был услышать. Но передо мной встал выбор: или перечитывать русскую литературу, или "двигаться дальше". Я решил идти "дальше", так и появились мои первые рассказы. Вернувшись из армии, я перечитал их и большую часть выбросил. Стал писать новые, но не знал, что с ними делать. Кто-то мне сказал, что при журнале "Юность" работает литературное объединение "Зеленая лампа", одним из отсеков которого руководит Андрей Битов. Я подал свой рассказ на конкурс, тексты оценивал художественный совет. За мой прием в объединение выступили только Битов и покойный Паламарчук, остальные были против. Битов сказал мне: "Ваш рассказ напоминает мне "Постороннего". Вы читали Камю?" Я ответил: "Читал "Мухи". Он посмотрел на меня с удивлением: "Вообще-то это произведение Сартра". После этого я всерьез занялся чтением хороших книг и стал регулярно ходить в "Зеленую лампу". Но вскоре случился "Метрополь", Битов из объединения ушел, мы переместились в молодежную секцию при Московской писательской организации. Ею руководили достойные люди: Леонид Жуховицкий и Валерий Осипов. Я стал ходить туда, через некоторое время почувствовал, что хватит обсуждать тексты своих товарищей, надо делать что-то свое. Такова фактологическая сторона дела.

- Какие писатели оказались важными для вашего становления ?

- У меня есть критерий, который многим покажется наивным: наворачиваются на глаза слезы, когда читаешь, или нет. Для меня это показатель сверхнастоящей литературы. В ряду таких писателей - Набоков, Марсель Пруст, Гончаров, точнее, его "Обломов", некоторые рассказы Фазиля Искандера, "Улисс" Джойса.

- В некоторых ваших вещах я обнаружил поразительную перекличку с другой литературой. Например, с Сорокиным, притом что вы гораздо менее радикальны, чем он .

- Сорокина я считаю гениальным писателем, но читал я его мало, да и прочел поздно. Я никогда не задумывался о своей близости к Сорокину, могу лишь предположить, что в определенный период определенные образы, приемы, ощущения были разлиты в воздухе. Как-то в Интернете я обнаружил доклад одной дамы на некоей конференции, так вот в нем я был поставлен в один ряд с Сорокиным.

- И как вы к этому относитесь ?

- Я не могу сказать, что для меня это неважно. Но, с другой стороны, так называемый постмодернизм в значительной степени стал прибежищем людей, которые, пристегивая себя к этому направлению, выдают себе индульгенцию на собственную неумелость и бесталанность.

- Мне кажется, что постмодернизму на нашей почве сильно не повезло. Не было даже вразумительно артикулировано, что это такое. Поэтому появление в тексте матерных слов позволяет автору относить себя к этому направлению .

- У нас это литературное направление не получило философского обоснования, не было соотнесено с другими искусствами. Те, кто считает, что постмодернизм - это игра, глубочайшим образом ошибаются.

- Так не поняли, что произведения Сорокина - это не игра и не стеб, это вполне серьезно про жизнь, к которой он предъявляет вполне определенные претензии. К стебу легко можно отнести и лучшие ваши романы, хотя они могут быть прочитаны как говорящие нечто важное о сегодняшнем дне .

- Вы заговорили о важной проблеме. Мне кажется, что в нашей стране серьезная проблема не столько с писателями, сколько с читателями. Сейчас существует несколько писательских союзов, а я считаю, что необходимо создание читательского союза с выдачей членских билетов. Случилась читательская катастрофа. Читатель должен быть готов к восприятию нового слова, более того, он должен желать этого нового слова. Принимать в читательский союз нужно на основе списка прочитанных книг, как в писательский союз принимают на основе списка написанных книг. Член союза должен иметь льготы на покупку хороших книг, с ними должны встречаться писатели и т.д. Я говорю совершенно серьезно.

- В каком направлении вы будете двигаться дальше ?

- Я пишу новый роман, это история семьи, действие происходит в течение трех-четырех дней в зимней Москве, но оно сопровождается ретроспективными отступлениями.

- А куда, по-вашему, может двинуться наша литература ?

- Она должна перейти на новый виток гегелевской спирали. Я считаю, что будущее за тем автором, который напишет "Анну Каренину" нынешних дней. "Анна Каренина" - один из величайших романов, который вообще возможно было написать. В нем есть абсолютно все, это не только любовная история, это жизнь всего и вся. Мне кажется, в этом направлении может двинуться наша литература.

- Возврат к реализму ?

- Нет, я говорю не о возврате к реализму. Это история, которая может быть рассказана каким угодно способом.

- То есть если у нас, к примеру, первый фортепианный концерт Чайковского исполнят в стиле рэп, можно будет говорить о появлении новой музыки ?

- Это будет ремейк, а речь вовсе не об этом. В чем сила "Анны Карениной"? С моей точки зрения, в том, что через описание Анны, Вронского, Левина, Каренина и т.д. описывается весь космос. А у нас принято личность описывать через космос. Западная литература в лучших своих проявлениях движется по первому пути. Это напоминает некоторые области технологии: открытия были сделаны в России, на Западе их творчески переработали и сделали действующими. С самого начала XX века во всех американских университетах читали лекции по Достоевскому и Толстому, читают их и сейчас, потому что там понимают: это основа, которая позволит двигаться к чему-то новому. У нас такого понимания я не наблюдаю.

ПЕРСОНА

• ДМИТРИЙ СТАХОВ: Будущее за автором, который напишет "Анну Каренину" нынешних дней

СИГНАЛ

• Напрасная страсть Ивана Билибина

МЕМУАРЫ

• Своя война Бейлинсона
  Воспоминания для неспешного чтения
• Четыре истории о жизни и любви

НОВИНКИ

• Провокаторы и путешественники

NON/FICTION

• "Послание" в формате 3D

ФОРУМ

• Почему Гоголь писал по-русски