Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 41 (7249) 26 октября - 1 ноября 2000г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СитуацияПриобретет ли православие индостанский оттенок?Только выбрав себе будущее, Россия выберет и Церковь МНЕНИЕЕвгений ИХЛОВ За последние десять лет крушения прежних идеалов, принципов и кумиров стало очевидно, что единственная не скомпрометировавшая себя общественная мораль основана на христианских православных ценностях. Однако все чаще появляются мнения о том, что Православная Церковь подходит к необходимости модернизации. Статья Евгения Ихлова, которую мы публикуем в рамках дискуссии, открытой статьей Сергея Филатова (см. 34, 35, 36, 39 , 40 ), представляет гипотезу о судьбе Православной Церкви в России в ХХI веке.Двоеверие - не плюрализмДля начала отметим, что России с момента ее Крещения традиционно свойственно двоеверие. Об этом много сказано у русских религиозных философов Серебряного века, больше и надрывнее всего - у Бердяева. До Крещения Русь вряд ли знала проблему драматического расхождения между народной и государственной верами. Затем, до 1917 года, Русь - Россия непрестанно живет в условиях конфликта вер. Сперва византийское православие противостояло стихии непрерывно бунтующих волхвов и упорной народной приверженности бытовому язычеству. С ХVII века официальное никонианство оттесняет "старую веру" (по Иерусалимскому канону) на опустевшее место исконного язычества. Растущее напряжение разрядилось в петровском погроме русского православия, после которого аристократия быстро усвоила вполне языческое вольтерьянство. В тридцатые годы XX века установилось долгожданное духовное единение - ленинизм-сталинизм (как некий диалектический синтез уваровской триады с хомяковской доктриной "нового Израиля"). В поздние шестидесятые начинается новая эпоха двухслойной веры - лицемерно-демонстративный брежневизм и рядом с ним целый букет "кухонных идеологий": от монархо-фашизма до эзотерического анархизма. Перестройка заменила его широким спектром свободно конкурирующих мировоззрений. Явная идейная поляризация между либералами-западниками и национал-коммунистами, по сути, вылившаяся в "холодную" гражданскую войну 1992 - 1996 годов, казалось, в принципе оставила двоеверие на свалке истории: каждый "писал, как дышал". Однако в конце девяностых все настойчивее выдвигается на роль новой казенной веры смесь культа авторитарной государственности, выспреннего национализма и консервативного православия. Поскольку двоеверие было характерно для большей части известной отечественной истории, то можно утверждать, что оно будет регулярно возрождаться. Это означает обязательное наличие официальной государственной идеологии в той или иной форме. Но вместе с тем и постепенное отторжение такой идеологии массовым сознанием, вспышки "иконоборчества" после каждого этапа господства казенной веры. Коммунистам удалось полностью и окончательно сделать две вещи: превратить патриархальное общество в массовое, что исключает возвращение к традиционалистской вере, и сделать Россию крайне светской страной. После недолгого периода интеллигентской ажитации стала совершенно ясной глубоко атеистическая суть соотечественников, хотя и припудренная оккультно-языческим налетом. Сосредоточенность на вере в народной среде осталась уделом хронических неудачников и сильно неуравновешенных людей. Искренняя приверженность православной вере куда чаще встречается среди книжной интеллигенции больших городов, чем в патриархальной глуши. А поэтому, если религиозная жизнь в России и станет значимым фактором повседневного существования общества, то ее центрами скорее будут университеты, а не подвижническая низовая "совестливая интеллигенция" - врачи, учителя и библиотекари... Это неизбежно приведет к размораживанию реформы православия. Если авторитарная государственная власть будет понуждать к следованию в русле казенного православия, то "демократическое православие" станет новой диссидентской верой. И, возможно, вдохновит молодых интеллектуалов. Формальное сохранение плюрализма даст возможность создать целый набор независимых православных церквей, претендующих на общенациональный или даже кафолический (универсальный) статус. Не случайно, только за один 2000 год три различных крыла православия канонизировали соответственно своих святых. Центристы-консерваторы - "организатора и вдохновителя" двух войн и двух революций Николая II Романова, "правые" интегристы - народного мистика Григория Распутина; "левые" демократы - просветителя Александра Меня. Очевидно, что в последующем идейная дистанция между "православиями" лишь будет нарастать. Только выбрав себе будущее, Россия выберет и церковь. Когда через поколение судьба страны прояснится, самостоятельные православные церкви (возможно, их будут десятки) проведут Объединительный Поместный собор, который и провозгласит "единую и возрожденную" Православную Церковь. Еще несколько "предсказаний"Православие неизбежно станет респектабельным и культурообразующим фоном России. Постепенно и отцы семейств (а не только "крестные отцы") станут - для солидности - ходить на воскресную службу. Следующее поколение будет осознавать себя преимущественно в религиозных координатах. "Семидесятников" обратил к христианству "Мастер и Маргарита". "Десятники" попытаются искать вдохновения в первоисточнике. Так в культурный код России войдет Библия - мир древних иудеев. Видимо, одновременно Россию покинет предпоследний иудей. Однако в России как стране "культуроцентричной" велика вероятность того, что именно культура (поэзия, романы, фильмы, живопись), а отнюдь не проповедники или религиозные публицисты и мыслители станет главным ретранслятором христианских ценностей и православного мироощущения. Православие со временем скорее всего утратит статус русской национальной идентичности. В основе чувства "русскости" станет национально-историческое самоощущение, не нуждающееся в конфессиональной санкции. И полтораста, и сто лет назад почвенники постулировали тождество понятий "русский" и "православный" потому, что русский противополагался неправославным культурным мирам. Нынче русский - это не только не-чеченец, но и в значительной степени уже не-украинец, не-белорус. Православие из "русской веры" начнет дрейфовать в область самоосознания себя в качестве "восточного христианства". Нередко опасаются того, что в будущей России может появиться "бесноватый харизматик", который сознательно встанет на путь самоубийственной широкомасштабной войны. Появление такой фигуры маловероятно - наше общество за последние 15 лет несколько перекормлено всевозможными "харизматиками": Горбачев, Ельцин, Лебедь, Лужков, Тулеев... Куда опаснее неудержимая эскалация грандиозного конфликта после первых серьезных внешнеполитических авантюр. Как это уже было 90 лет назад в Западной Европе, когда само давление взбудораженных и разогретых шовинизмом масс будет вынуждать правителей идти все дальше и дальше по пути конфронтации с олицетворением "главного врага". Неизбежное общественное недовольство правлением авторитарно-бюрократической клики (ее почему-то называют "национально-мыслящей элитой") может довольно быстро привести к тому, что население, уже приученное пропагандой к неприятию западных (либеральных) ценностей, поддержит в итоге ультрарадикальный, мессианско-утопический проект, подобный событиям в Иране конца 70-х годов. Вера без дела мертваКакое место православие займет в духовной жизни России грядущего века? Сейчас православный священник, особенно в провинции, занял позиции локального духовного лидера. Еще четверть века назад эта позиция прочно принадлежала преподавателям, учителям, в крайнем случае директорам школ и ректорам. Шестидесятническая мысль создала культ Учителя - жреца в храме знаний и воспитания. Затюканный монетаризмом и идеологической чересполосицей, бюджетный учитель свою лидерскую духовную роль упустил. Священник, напротив, воспринимается как избавитель от экзистенциального кризиса, как источник тайной мудрости. Очень важная тема - треугольник силовых линий: государство - личность - церковь. На мой взгляд, государство - слишком грязный и громоздкий институт, чтобы доверять ему поощрение морали и духовности. Ведь тот, кто спокойно доверяет прочистку унитаза полупьяному слесарю, решится принять от него помощь в сборке гарнитура лишь от полной безвыходности. И никогда не доверит ему готовить обед. Так и с государством. Скрепя сердце ему доверяют бюджет, дипломатию, шпионаж, войны, тюрьмы. В экономику государство пускают лишь от полной безнадежности - в стране дикая отсталость, страшный кризис. Однако в культуру и мораль государству путь должен быть заказан. Навязывание веры должно быть исключено. Ни учитель (в государственной школе), ни врач, ни тем более администратор не имеют никакого морального права принудительно навязывать не только конфессиональную ориентацию и догматику, но и обращение к вере. Убежден, что даже "добровольное" преподавание "закона Божия" в школах и вузах недопустимо, если в них есть хотя бы один ученик иной конфессии или неверующий, дабы не создавать проблему изгоев. Такое же положение должно быть и в больницах. Более того, вспомним об опасности невежества, об отсутствии в российском обществе "нейтрализующей" традиции религиозной толерантности, которая избавляет от перегибов в миссионерстве. Во избежание всех этих крайностей уже в старших классах следует читать курс истории мировых религий и сравнительного религиоведения, но доверять его необходимо лишь светским преподавателям. В университетах и особенно негуманитарных вузах такой курс должен быть обязательно и к тому же более подробным. Иначе у математиков и химиков "крышу будет сносить" от легкого дуновения мистики. Публикуется в сокращении Также в рубрике:
|