Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 50 (7110) 25 - 31 декабря 1997г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Краски мираБольшое видится на расстоянии"МОНПЕЛЬЕ-ДАНС"-97Наталья ШАДРИНА Что начинает делать уважающая себя администрация по завершении проведенного ею фестиваля? Разумеется, готовить следующий. Уже определена тема или, лучше сказать,"жанр" "Монпелье-данс"-98 - весьма своеобразный. Восемнадцатый фестиваль станет фестивалем... исключений. "Это вовсе не претензия на исключительность, - говорит директор фестиваля Жан-Поль Монтанари. - Мы просто хотим показать спектакли, в которых есть нечто загадочное и странное". Исключения из правил обычно бывают куда занимательнее самих правил. Не исключено, что это правило сработает и на фестивале в Монпелье. Как бы там ни было, откроется он мощно. Незадолго до начала "Монпелье-данс"- 98 состоится мировая премьера очередной постановки Мэрса Каннингэма. И вот этот-то спектакль мэтра современного танца и покажут на открытии. Наверняка он будет как минимум загадочным. А как же иначе? Международный фестиваль современного танца в Монпелье - из числа наиболее авторитетных. Есть фестивали, которые могут быть, а могут и не быть."Монпелье-данс" необходим - если б его не было, его следовало бы выдумать. Устроители демонстрируют непоказную озабоченность проблемами современного танцевального искусства и действительно сосредоточены на нем и только на нем. Здесь можно увидеть самые свежие постановки самых известных хореографов, вступить с ними в дискуссию, получить творческую консультацию и позаниматься у них в классе. На монпельевских "круглых столах" - на последнем фестивале они шли практически ежедневно - показанные спектакли не сравнивают, им не дают оценок. Их сопоставляют, объединяют в некое "целое" при всей их разности и неповторимости. Мысль о том, что национальное и "личное" своеобразие сохраняется не благодаря изоляции от других культур, а, напротив, через сопоставление и сотрудничество, очень кратко и емко была выражена девизом "Монпелье-данс"-97 -"Далекое - близкое". Этому девизу, естественно, соответствовала и афиша фестиваля. Рядом с "просто" программой соседствовала "отчетная"- Парижской передвижной консерватории танца, созданной при Ассоциации содействия культурным связям. В Монпелье приехали вьетнамцы, индийцы, китайцы, камбоджийцы, колумбийцы... Все они представляли танцевальное искусство своих стран и в той или иной форме сотрудничали с Парижской передвижной консерваторией. В этом вавилонском столпотворении с завидной легкостью и дипломатичностью лавировал и управлял им директор фестиваля Жан-Поль Монтанари. "Монпелье-данс"- тот самый случай, когда все не перечислить и не обозреть. Я выбрала три спектакля. На том основании, что все они очень разные и каждый представляет собой определенный тип. Вокруг этих трех могли бы быть "сгруппированы" все остальные постановки фестивальной программы. Танцпьеса Монье - своего рода сопротивление танцу. "Тарп!", напротив,- его утверждение. Танцпьесы Бердж - пример "содружества" современного минимализма со старинным ритуальным танцем. Матильд Монье, руководитель Хореографического центра Монпелье, умеет удивлять. Она всегда неожиданна в выборе тем, предлагает нестандартные обстоятельства времени и места действия. "Отчетом о клинических наблюдениях" назвала Монье свой предыдущий спектакль. Его действие происходит в психиатрической лечебнице. В танцпьесе "Остановите, остановим, останови", показанной на нынешнем фестивале, хореограф делает зрелищем свой внутренний мир. "Остановите"- это монолог, поток сознания,"увиденный" взглядом, обращенным внутрь себя. Танцпьеса строится на конфликтности внутреннего мира. Замысел сложный: передать не только сиюминутные эмоции, подсознательную стихию чувств, возникающих на "голом месте", из ничего, но и ход, бег мыслей, хаотичных, мгновенно исчезающих, словно уносимых ветром, и навязчивых, возвращающихся вновь и вновь. Чтобы воплотить его, хореограф соединила танец и литературу, язык пластики и живую речь. "Рисунок движения и узор слова" в спектакле равноправны. Связанные только ритмически, они не иллюстрируют друг друга, а как бы восполняют свою недостаточность. Кажется, что автора литературного текста, писательницу Кристин Анго, не слишком и заботит его смысл. Она сосредоточена на другом - на музыке слова, его экспрессии, внутреннем ритме фраз. Музыкальность текста определила и музыкальность всей танцпьесы. Актер Матиас Жун, читающий текст, одновременно и музыкант-исполнитель, и музыкальный инструмент. Он говорит то стремительной скороговоркой, то медленно растягивая слова, то кричит, то переходит на шепот... Музыки же как таковой в спектакле почти нет. Есть небольшие "лирические отступления". Во время пауз- "остановок", как правило, в зонах повышенного ритмического напряжения вдруг возникают эти маленькие островки теплой льющейся мелодии (композитор Тошио Хозакава)- как медленные ритмы пробуждающихся воспоминаний. Матильд Монье "выстраивает" пластический текст как бы на речевых приемах. Каждый жест, движение - смысловой знак, каждая композиция - метафора. Однако игру ассоциаций довольно сложно разгадать: они вариантны. Однако есть в "Остановите" один мотив очевидный, бесспорный, на нем, собственно, и держится все разыгрываемое действо. Это стремление человека преодолеть изначальную хаотичность своего внутреннего бытия. Внутренний мир хрупок, человек все время находится на грани потери душевного равновесия, в борьбе с самим собой. Тела танцовщиков почти всегда вне своей оси, словно канатоходцы над пропастью, они балансируют, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Сьюзен Бердж, француженка американского происхождения, вот уже пять лет работающая в Японии, показала в Монпелье танцпьесы "Зима" и "Весна" из экологического цикла "Времена года", которым, по собственному признанию, хотела еще раз напомнить о необходимости беречь природу - единственный источник жизни на Земле. Животрепещущая и, в общем, новая для искусства танца тема требовала, казалось бы, суперсовременных средств выражения. Однако Бердж пошла как раз в противоположном направлении, взяв за основу гагаку - японские средневековые мистерии, родившиеся из синтоистских религиозных церемониалов. Создавая свой спектакль, стремилась учесть все - традиции, образный склад мышления японцев, особенности национального характера и даже зрительского восприятия. Выразительные средства минимальны. Всего несколько танцевальных движений - но очень выразительных, емких. Свет, точнее светопись, создающая поразительные колористические эффекты. И музыка. Ее написал по просьбе Бердж синтоистский священник, композитор Томихиса Хида. Он разрушил торжественное спокойствие старинной обрядовой музыки, сменив ее церемониальный "шаг" на экспрессивный, динамичный современный ритм, и вывел ее из-под сводов храма. В глубине сцены прямо на полу разместился маленький оркестрик - десять музыкантов со своими инструментами. Декораций никаких. Освещение тусклое, серо-белое."Зима". Танцпьеса как будто статична. Но неподвижность эта мнимая. Действие развивается не в пространстве, а во времени. Танец (восемь танцовщиков в традиционной крестьянской одежде - штаны и короткие кимоно) состоит всего лишь из одного движения - легкого покачивания,"переминания" с ноги на ногу,"маятника". Никакого напряжения мышц, движения раскованны, естественны - так расслабляются, отдыхая. "Весна" сделана по тому же принципу. Те же музыканты, только сменившие блеклые халаты на ярко-оранжевые. Столь же скупая лексика. Танец имитирует движения человека, сажающего рассаду: шаг вправо - наклон, шаг влево - наклон. Так движутся люди, берегущие свои силы. Танцпьесы Бердж многозначно метафоричны. Здесь и образ земли, отдыхающей "Зимой" после долгих трудов. И образ воскресения природы "Весной". Наконец, пластическое воплощение времени в его вечном движении, времени, которое не только проходит, но и стремится вперед. Из спектаклей иностранного происхождения, в создании которых французская сторона участия не принимала, самым запоминающимся был поставленный "звездой" американского балета Твайлой Тарп. Тарп - хореограф универсальный. Она не только в совершенстве владеет всеми жанрами и стилями (ей одинаково "доступны" классический балет, модерн, джаз), но и, не являясь ревнительницей их экстерриториальности,"перемешивает" в своих постановках любые приемы, лишь бы они работали на конечный результат. Три очень разных балета, объединенных под общим названием "Тарп!", образовали нечто на редкость цельное. Сверхзадача "просматривалась" совершенно отчетливо - показать разные грани сущности человека. "Герои". Это название явилось благодаря известному альбому Дэвида Боуи и Брайана Эно. Их мелодии и легли в основу музыки Филипа Гласса, использованной в этом балете. Здесь царствует Танец, динамичный, напряженный, головокружительно виртуозный, с потрясающе красивой, изысканной "геометрией" композиционных построений. Танцовщики работают безукоризненно, заставляя любоваться физическим совершенством человеческого тела, вызывая в воображении образы героев античной мифологии. В "Солнечных полянах" (в основе музыкального материала - религиозные песнопения) - красота иная, красота духа. Резких ритмических сломов почти нет, движения словно переливаются одно в другое. Завершает спектакль балет "66". 66 - номер хайвея,"всеамериканской" дороги на Запад. Карта знаменитого маршрута, воспроизведенная на заднике, и выкатывающееся в самом начале колесо сразу настраивают зрителя на соответствующий лад. Образ дороги, движения очень важен для воплощения авторского замысла. Дорога, путешествие - это и метафора, и драматургический прием, дающий возможность соединить самые разные танцевальные сюжеты, сценки - лирические, комические, эксцентрические. Встречи, расставания, внезапно завязывающиеся романы - чего только не происходит с людьми в дороге. Но Тарп предлагает ни к чему не относиться всерьез и вкусить сладость свободного бродяжничества. (Песни столь популярных в Америке 50 - 60-х годов бродячих музыкантов вам, безусловно, в этом помогут). Весь балет пронизан юмором, это настоящий каскад комических положений, причем насквозь танцевальных. Три грани, сложившись, в какой-то степени воссоздали и историю Америки - прошел тоненький "пунктир" от истоков практически до наших дней. Что касается российского участия - "Пяти коротких танцпьес", поставленных известными французскими хореографами для воспитанниц московской Школы современного танца Николая Огрызкова, - то школьницы хорошо "написали свою контрольную работу". Курс современного танца французского образца был ими усвоен. Современный танец прекрасно вписался в старинный город Монпелье. Эмблема фестиваля, реявшая в узких улочках между домами, совсем не воспринималась чужеродным элементом. Танцующие человечки, вытатуированные на могучей спине исполина, простершего руки над миром, - в этом можно усмотреть самонадеянность французов, предлагающих свой танец в качестве некой основополагающей платформы. А можно усмотреть и нечто иное. Иную аллегорию. Наскальный рисунок. Стремление двигаться вперед, вернувшись к истокам истоков. Декларацию права танца живописать жизнь - ту, что происходит внутри каждого из нас, внутренний мир человека. Французские хореографы заняты поиском адекватных средств выражения. Какие-то четкие критерии оценки тут едва ли возможны. Что, разумеется, вовсе не означает, что цель (довольно абстрактная) может оправдать любые средства. Можно выйти к зрителю, а остаться наедине с собой. Как иной раз и случалось. Но в целом - было интересно. Также в рубрике:
|