ВЛАДИМИР ФЕДОСЕЕВ: "Талант - это чувство меры"

Беседу вела Анна ВЕТХОВА

В.Федосеев

Прошедший сезон стал юбилейным для БСО им. П.И. Чайковского: в конце 2000 года оркестр отметил 70-летие со дня своего основания. Однако не только сам факт юбилейного сезона вызывал пристальный интерес к оркестру в течение всего "концертного года". За последние несколько лет художественный руководитель и главный дирижер БСО Владимир ФЕДОСЕЕВ вывел оркестр на очень высокий профессиональный уровень, сделав имя БСО одним из немногих сейчас конкурентоспособных имен российского симфонизма на Западе. И, несмотря на успех там, несмотря на свои обязанности в Вене, Токио и Цюрихе, Владимир Федосеев никогда не забывал о российской публике, создав здесь великолепный симфонический абонемент и приглашая зарубежных исполнителей для совместных выступлений.

    

- Хотелось бы начать нашу беседу с вашей оценки тех процессов, что происходят сегодня в мировом и российском оркестровом исполнительстве. Какое место в данном контексте занимает БСО и как вы мыслите стратегию развития оркестра в России и за рубежом?

- В России, где проблемы все возрастают, невозможно жить и работать без надежды. Я думаю, что перемены к лучшему должны начаться с глубокого понимания государственными людьми значения культуры и разумного, направленного в день завтрашний постепенного разрешения многочисленных проблем. В последние десятилетия мы превратились в государство временщиков и закрываем глаза на то, что происходит с молодежью, школой, детьми, а именно с будущим России. Конечно, есть исключения, но они, увы, подтверждают правило. Большой оркестр - это, помимо всего прочего, крупная социальная и общественная единица, если он, конечно, не случайное, временное соединение музыкантов. И мы живем в среде, которую и отражаем, и образуем. Нам, безусловно, трудно выживать в эдакую пору, но... выживаем с божьей помощью. А для нашего оркестра выжить - значит не столько сохраниться и удержать качество, но и улучшить его. И я горд, что нам многое удается. Оркестр имеет свой яркий узнаваемый почерк, прекрасную звуковую палитру, мягкий, благородный, без нажима стиль игры. Это признано и у нас (хотя критика теперь не милосердствует), и за рубежом. За рубежом даже более. Ибо "несть пророка в своем отечестве" - старая и грустная библейская истина. А если говорить о нашей позиции в мире, то БСО назван одним из ведущих европейских музыковедов "последним бастионом симфонической культуры". Этим многое сказано.

Общемировая тенденция не обнадеживает. Великие традиции классической культуры слабеют, попадая в прямую зависимость от финансирования. Во многих странах до минимума сокращаются репетиции, а это неприемлемо для серьезного творческого процесса. Жонглирование именами в СМИ и в звукозаписывающей индустрии запутывает слушателя, мешая ему в самостоятельном определении качества. И в этой катавасии, в борьбе групп и группок, в условиях очевидной клановости необходимо, как я думаю, укрепить качество, нести ответственность за него, не прикрываясь большим или меньшим именем и только кажущимся постоянным признанием.

Я уверен, что в культуре нет константы. Постоянное - это только временное, и от него лишь две дороги - вперед или назад. Но как часто в суете жизни, в заботе о "хлебе насущном" или в "звездных полетах" нам не хватает времени, чтобы всерьез задуматься об этом. В России главное направление для БСО - "Общедоступные абонементы", с программами, устремленными к возрождению в широком круге слушателей представлений о качестве. Мы стремимся представлять музыку в правильном сочетании идей и стилей, стремимся к достойному создателей исполнению, максимально близкому к авторскому тексту, без всяких претензий на оригинальность. Это, с моей точки зрения, и есть современное творчество. Если слушатель вводится в мир бетховенских симфоний, или в возвышенную философию "Китежа" Римского-Корсакова, или во Вторую Малера ("Ты воскреснешь, да, воскреснешь Ты!"), в мир, наполненный чувством, мыслью современного исполнения, он не может остаться равнодушным, если, конечно, душа его еще открыта музыке, искусству. Эта задача соседствует с музыкальной информацией - с подачей в программах нового и обязательно лучшего, что создается в мире. При этом мы стремимся, чтобы не было ни одного проходного концерта во всех наших сезонных программах.

Естественно, что тех же устремлений мы придерживаемся и в наших зарубежных программах, которые зачастую повторяют российские. "Выездной" репертуар БСО очень велик, и мы горды тем, что от нашего оркестра ждут не только русскую музыку. Играть с постоянным успехом и в соревновании с лучшими западными оркестрами Брукнера и Штрауса в Австрии, Бетховена и Брамса в Германии и Австрии, Тояму в Японии и так далее, согласитесь, нелегко, очень ответственно, и успех делает нам честь. Ведь мы во всех случаях несем нашу русскую исполнительскую культуру в лучших ее интернациональных традициях.

    

- Вы, по-моему, сейчас не гастролируете по российской провинции, как прежде. Чем это объясняется?

- Я уверен, что вы сами понимаете причину этих потерь. Мы очень грустим о нашем замечательном слушателе в Перми, Вятке, Рязани, Смоленске. Но ни у них, ни у нас попросту нет денег на дорогу, на гостиницы. Правда, мы планируем в будущем сезоне Пермь (с помощью нефтяной компании "ЛУКойл"), Петербург и даже Минск и Ригу. Будем надеяться...

    

- Какой сегодня слушатель в Москве и в Европе? В чем, по-вашему, нуждается современная публика?

- Частично я ответил на этот вопрос в начале беседы. Но хочу добавить, что цель нашей деятельности и у нас, и за рубежом - воззвание к чувству, воспитание чувств, если хотите. Душа воспитуема и должна воспитываться, но это не волнует никого в мире, за редким исключением. А ведь мир чувств диктует поступки, действия. "Чувства добрые я лирой пробуждал" - это не хрестоматийный Пушкин, это вечные, истинные задачи культуры, и теперь особенно важные. Жизнь ожесточается, практицизм, доходящий до цинизма, вытесняет добрые порывы сострадания, любви, которые только и могут противостоять злу, жестокосердию. Люди нуждаются в "упражнениях" души, в том, что несут культура, искусство.

Наш оркестр знает большой успех: и овации стоящего зала, и топот ног, и мощные взрывы "браво!", и слезы пришедших после концерта за кулисы людей. Мы слышим и восторженные возгласы, например, в Лондоне, Кельне: "Что за прекрасную музыку вы играли? Кто такой Свиридов? Нет ли у вас его диска?" Видите, как мало знают о нашей современной культуре! И мы радуемся не оглушительному успеху как таковому, а тому, что наша деятельность вызывает восторг, интерес, возбуждает охладевающие в будничной суете чувства, располагает людей к искусству, к нашей культуре, к нашей стране, которую мы открываем им всякий раз заново.

    

- С БСО вы мало играете музыки современных авторов, от вас редко можно услышать сочинения, написанные в авангардных техниках. Почему?

- Нет, мы исполняем такую музыку, но в нужных программных пропорциях. Играли не одно сочинение Денисова и собираемся вскоре вернуться к нему. Исполняли Пярта, Сильвестрова, Губайдулину, Берио и других. Я довольно часто дирижирую сочинениями Шенберга, Берга, Веберна. В предстоящем сезоне состоится мировая премьера Шестой симфонии замечательного норвежского композитора Седерлинда.

    

- В ваших московских концертах участвует много зарубежных солистов. Большинство из них - замечательные музыканты, но мы их не знаем. А ведь гораздо легче сотрудничать с "раскрученными" исполнителями: это гарантированный заранее аншлаг. Выбор того или иного солиста - это тоже просветительские тенденции вашего творчества?

- В выборе солистов мною руководит главное - их талант, их способность ответить нашим задачам, нашим идейным устремлениям. Есть звезда и - звезды. И немногие из них подлинным светом светят. С этими немногими работа - в радость. Часто контакты с суперзвездами дают прибыль, но не приносят творческого удовлетворения. У нас есть разный опыт.

    

- Какие факторы являются для вас определяющими личность исполнителя?

- О таланте я не говорю. Это естественно. Но не менее важно для меня, что любит исполнитель, чем живет - для музыки или от музыки.

    

- Согласны ли вы с утверждением, что в России наблюдается упадок исполнительской культуры?

- Согласен, но, к счастью, для всех нас есть замечательные исключения. Обнадеживают и пробивающиеся молодые силы. Вот кому нужны поддержка, понимание и забота!

    

- Возможно ли сегодня решить проблему избытка московских оркестров и как?

- Не только возможно, но и нужно. Уравниловка страшна для нашего дела. Это запутывает и публику. Недавно всем московским и немосковским оркестрам немного и в равной мере повысили зарплату, закрепив тем самым интерес работать и зарабатывать только гастролями на Западе. Это ли не ошибка руководителей культуры?

Сколько Москва может выдержать симфонических оркестров? Лондон не выдерживает пяти... При современной нашей жизни необходимо встать на позиции твердого принципа - лучше меньше, да лучше. Существуют категории оркестров: от высшей до третьей. И качество должно соответствовать оплате. Это создает необходимую конкуренцию и справедливость в подходе к каждому. Зачем организовывать Президентский оркестр? Не дешевле ли и лучше Президенту использовать один из давно существующих хороших оркестров? Для чего нужна новая "Русская Филармония", когда есть Московская филармония и несколько государственных оркестров на все вкусы - старый Государственный (СССР), новый Государственный ("Молодая Россия") и другие...

    

- Назовите основные отличия - в полномочиях, в статусе - между главным дирижером у нас и на Западе.

- В западных оркестрах главный дирижер - артистический мозг. В России в настоящий момент он олицетворяет собой все - это и администратор, и добытчик всего - от нот до струн, он и менеджер, и хозяйственник, и спонсор. Справедливости ради должен сказать, что я в последнее время приобрел хороших помощников и очень надеюсь на перспективу стать только дирижером и художественным руководителем.

    

- Вы возглавляете Венский симфонический в течение пяти сезонов и, по-моему, срок действия контракта подошел к концу. Какие у вас планы на этот счет?

- Действительно, первый контракт завершается, но оркестр попросил меня продлить его еще на четыре года. Единогласная просьба музыкантов меня тронула, и я согласился. Кроме того, неоднократно отмеченные и коллегами, и прессой наши значительные успехи в Вене и в гастрольных поездках мне хотелось бы закрепить.

    

- Правда ли, что вам предлагали возглавить Токийскую филармонию и вы отказались?

- Нет, неправда. Я уже несколько лет сотрудничаю с оркестром Токийской филармонии как главный приглашенный дирижер и очень дружу с этими хорошими музыкантами и славными людьми. Мне предложили возглавить другой оркестр - Новую японскую филармонию, которой раньше руководил С.Озава, но я должен был отказаться из-за недостатка времени для серьезной работы. Недобросовестный подход лишь для имени или денег не мой стиль жизни.

    

- Вами осуществлена масса оперных постановок и записей. Однако в России все-таки Владимир Федосеев больше известен как симфонический дирижер, во всяком случае новому поколению слушателей. Нет ли планов поставить что-нибудь в Москве? Как бы вы отнеслись к предложению поработать на Большой театр?

- Очень люблю оперу и саму работу над ней. Человеческий голос - выразительнейший инструмент, может быть, самый выразительный из всех существующих. Я прошел великую школу работы с изумительными певцами: С.Я.Лемешевым и П.Г.Лисицианом, с А.Ф.Кривченей и И.М.Скобцовым, И.К.Архиповой и А.Ф.Ведерниковым, и этот опыт не только оперный, это богатейшая общемузыкальная работа. Я и теперь утоляю эту свою жажду, работая за рубежом с такими певцами, как Мирела Френи, Николай Гяуров, Лео Нуччи, Руджеро Раймонди, Натали Дессей, Руджеро Кура, Лучано Паваротти (в прошлом), и другими замечательными музыкантами. Сейчас буду ставить "Отелло" и "Хованщину" в Цюрихе и счастлив этим.

По поводу Большого театра скажу, что меня никогда всерьез и не звали туда. За исключением одного давнего случая: 28 лет назад мне предложили дебют в Большом с "Онегиным". Художественный совет театра (а он был очень серьезным тогда) после прослушивания единогласно решил взять меня в труппу. Но в начале следующего сезона я узнал, что на это место взят другой волею одного из тогдашних заместителей министра культуры СССР. Что я мог чувствовать в тот момент?! Однако годом позже я проникся благодарностью к этому человеку, когда С.Г.Лапин предложил мне возглавить БСО: действительно, на все воля божья. Это определило мою судьбу и мое главное направление в музыке. Смешно сказать, но, наверное, по той давней традиции или по каким-то другим видимым или невидимым причинам меня не пригласили ни на одну постановку ни в Большой, ни в Мариинку. И хорошо, ибо и не решился бы я в нынешней атмосфере на такой шаг. Теперь в Большой назначен Ведерников-младший, хотя недурно бы было призвать отца на художественное руководство. Я желаю Александру Александровичу успехов и буду, конечно, за него "болеть", зная, сколько труда и ума эта работа требует.

    

- Вы работали с такими знаменитыми режиссерами, как Лука Ронкони, Гарри Купфер, Дэвид Паунтни. Как вы решали извечную проблему, кто в музыкальном театре главный - дирижер или режиссер?

- Мне посчастливилось работать с крупными режиссерами, хотя не всегда результат сотворчества полностью удовлетворял меня. Я абсолютно уверен, что главная сила в оперной постановке - партитура, главное лицо - автор, и если дирижер и режиссер понимают это, не нужен спор, кто из них главнее. Из того, что я буду помнить всегда, - это "Осуждение Фауста" Берлиоза с Гарри Купфером, "Любовь трех королей" Монтемецци с Филиппом Арло и, пожалуй, "Сказку о царе Салтане" Римского-Корсакова с Лукой Ронкони. Хотя последний спектакль остался в памяти во многом и потому, что это была первая моя встреча с театром Ла Скала.

    

- Что вы думаете о радикальных современных постановках?

- В современном оперном театре настоящий режиссерский кризис, царство вседозволенности и полного неуважения (а порой и незнания!) к автору, его идее, к времени и стилю, к истории, к традициям. Недавно была премьера "Бориса Годунова" в Комише-опер в Берлине. В течение всего спектакля сцена являла собой помойку, засыпанную мусором. Бедный царь Борис в майке на голое тело катался в этих отбросах, а Юродивый - чистейший и честнейший пример человечеству - выходил в первой своей картине нагим с плеером на груди и в наушниках, из которых доносился поп-мусор, врезаясь в неприкосновенные, как раньше были уверены все, звуки гениального Мусоргского. На премьере режиссер был освистан! Но позже публика частично смирилась с "помойными решениями" современного прочтения. Критика сердилась, а спектакли идут, продолжая, увы, уже неоднократные попытки глумления над классикой, традициями, этическими нормами, не говоря уже об эстетике! Как спастись от этого поношения, прекратить посягательство на Мусоргского, Вагнера, на мировые святыни? Думаю, что нужна серьезная международная конференция всех, кто служит оперному жанру, и выработка прав в защиту оперной культуры. Необходимо, чтобы все, кто разделяет эти убеждения, стали непреклонными перед этой агрессией и противостояли безответственным экспериментаторам. Я не ретроград, не подумайте, я за открытие новых средств, но против искажения идей и безнравственного глумления. Все решает талант, уровень мышления. Говорят, талант - это чувство меры, вы согласны?

    

- Вам хотелось бы сделать собственный фестиваль, дирижерский конкурс, программу на телевидении, написать книгу?

- Я часто думаю о том опыте, который хотел бы передать молодым дирижерам. Время от времени провожу мастер-курсы на Западе. Но в Москве меня никогда не приглашали не только в оперу, но и в консерваторию: и там я не пришелся ко двору. Я хотел бы организовать в Москве дирижерский мастер-курс для музыкантов разных стран. Допустим, с темой "Чайковский и Бетховен: пути к дирижированию и интерпретации". Это могло бы быть полезно и интересно всем, в том числе слушателям. Но... Нужна поддержка - и организационная, и финансовая. Впрочем, такая программа в какой-то степени может со временем оправдать вложения.

Думал я и о фестивале в Словении и еще не отказался совсем от этой идеи. Было бы замечательно сделать фестиваль в Ялте или Алупке, но ведь Крым теперь не наш по нашей же глупости.

    

- Что вы слушаете вне зависимости от работы?

- Слушаю или смотрю некоторые любимые мною записи Караяна, Карлоса Клайбера, Джоан Сазерленд, Шаляпина, Рахманинова, Гилельса и, представьте, старые записи Большого театра. "Пиковую даму", например, с Мелик-Пашаевым.

    

- Книги, живопись, кино - у вас хватает на это времени?

- Конечно, нет. Но стараюсь использовать любую возможность, чтобы посмотреть постановки Петра Фоменко, которого очень люблю. Или "прибежать" в Цвингер в Дрездене к Рафаэлю и Рембрандту. Сейчас перечитываю "Народные рассказы" Льва Толстого. Какая же это гениальная, необходимая, простая высота!

    

- Сотрудничаете ли вы с какой-либо крупной продюсерской корпорацией на Западе?

- Недавно я подписал контракт с IMG - крупной английской компанией. Ее глава много лет предлагал мне сотрудничество, а я боялся этой "фабрики". Но взаимная симпатия, возникшая между мною и главой компании Стивеном Райтом, победила мои опасения. Кроме того, я дружу с артистическими директорами некоторых крупных европейских залов. Действительно дружу. Не по выгоде, а по душе.

    

- Финансовое положение музыкантов оркестра БСО на фоне общей ситуации можно назвать относительно благополучным. Спонсоры действительно щедрые люди или это достигается еще и другими средствами?

- Все относительно. Мы богаты по сравнению с нашими пенсионерами и, увы, людьми многих других профессий. Но смехотворно нищи по сравнению с "новорусскими". Как и по сравнению с западными коллегами. Но эти сравнения бессмысленны. Мы живем и можем работать с полной отдачей. Говорят: "Мир не без добрых людей", а я добавлю к этой пока еще существующей истине, что мир и не без людей, понимающих значение искусства и нашу скромную часть в нем. У оркестра есть спонсоры, у нас большой круг друзей за рубежом. Говоря о нашем генеральном спонсоре, нефтяной компании "ЛУКойл", я не хотел бы обезличивания, не назвав имени Вагита Алекперова. Он не из тех, кто только разрешает те или иные спонсорские траты. Он ставит и другие задачи - воспитание его многочисленных сотрудников из разных мест страны, приобщение их к музыкальной культуре. Мы знакомы с Вагитом Юсуфовичем очень давно, и я был бы горд назвать его своим другом, а теперь и другом нашего оркестра.

Как вы знаете, БСО - это оркестр радио. Этим во многом объясняется его почерк, характер его деятельности. Много десятилетий оркестр создавал и умножал "Государственный золотой фонд звукозаписей", его симфоническую и оперную части. Это рухнуло с трагической быстротой и бессмысленностью, действующей и поныне. В исторической звукозаписи в Государственном историческом архиве от последнего десятилетия не останется и следа культуры: ни одной записи лучшего театрального спектакля, лучшего певца или пианиста, лучшего симфонического произведения или интерпретации, примера искусства чтеца или детского голоса, восходящей звезды. А ведь наш Госархив и только он имеет записи, например, таких "малышей", как Вадим Репин или Евгений Кисин, искусство которых теперь принадлежит всему миру.

Если бы не наши зарубежные друзья - семья Вебер из Швейцарии, то от нашей деятельности в эти годы не осталось бы и следа или, во всяком случае, очень небольшой - от разных мировых звукозаписывающих компаний. Благодаря же усилиям этой замечательной семьи мы выпустили за последние годы 30 компакт-дисков с записями разных сочинений: от Чайковского до Брукнера, от Малера до Свиридова, Бориса Чайковского, Гаврилина. За рубежом мы ощущаем настоящую дружескую поддержку. Вот только два кратких, но красноречивых примера. Когда наш оркестр приезжает в Вену и музыканты входят в гостиничные номера, они всякий раз находят (каждый из 110 человек) подарки. Мы только недавно узнали, что такое внимание исходит от поклонников БСО - группы любителей музыки из Австрии и Германии. А недавно я привез струны всей виолончельной группе - подарок (и не первый) от музыкантов Венского оркестра. Славный малый и очень хороший виолончелист Петер Зекла чуть не со слезами упрашивал меня взять струны от него, хоть я говорил ему, что сам помогаю музыкантам по мере необходимости и проблем такого рода у нас в оркестре нет. Но его желание было ценнее всяких струн: это было знаком добросердечия, знаком дружбы. А когда происходят такие вещи, то, кроме чувства благодарности, появляются и силы противостоять злу и разрушению. Вот мы и дерзаем созидать в любой обстановке. Спасибо и вам за вашу провокацию на столь серьезный, непривычный для меня разговор.

МУЗЫКА

• ВЛАДИМИР ФЕДОСЕЕВ: "Талант - это чувство меры"
• Кому нужны "побрякушки" Улановой?
  Судьба наследства великой балерины
• Начнем "Базар". Славянский
• Сладки мне родные звуки
  Рецитал