Министр всея культуры

К 90-летию со дня рождения Екатерины Алексеевны Фурцевой

Виталий ВУЛЬФ
Фото из семейного архива

Р.Гамзатов, Е.Фурцева и С.Герасимов. Середина 1960-х годов

Смерть настигла Екатерину Алексеевну Фурцеву в октябре 1974 года. Она приехала домой, позвонила дочери по телефону, обещала перезвонить утром, а ровно через час муж Фурцевой Николай Павлович Фирюбин - в те годы заместитель министра иностранных дел - сообщил Светлане Петровне, что ее мать умерла. Сразу поползли слухи, что это самоубийство. Врачи посчитали, что причиной смерти явились боли в сердце. Правду не узнал никто. Сегодня, спустя двадцать шесть лет, слухи о самоубийстве продолжают периодически появляться на страницах печати, непроверенные, ни на чем не основанные, но устойчивые.

Хоронили ее с теми почестями, с какими хоронили государственных и партийных вельмож того времени. Гроб стоял во МХАТе имени Горького (там, где ныне находится доронинский МХАТ), в зале была вся театральная Москва.

А.И.Микоян, Е.А.Фурцева, Н.С.Хрущев, Н.А.Булганин, Н.М.Шверник и другие руководители партии и правительства. Около 1958 г.

Фурцева была министром культуры СССР четырнадцать лет. С ее именем связаны достижения и провалы, громкие, незабываемые скандалы и удивительная преданность тем, кого она любила и кому всегда старалась помочь. Память о ней сохранилась. Не было в советской России никогда такого министра культуры, с именем которого была связана поразительная особенность: умение говорить "да" и умение говорить "нет".

Она родилась в очень бедной семье. Ей было пятнадцать лет, когда мать привела ее на ткацкую фабрику, и два года она проработала ткачихой. Никто этого не забыл. Те, кто ненавидел ее, не устают повторять по сей день: "ткачиха", те, кто любил ее, вспоминают, как она дружила с Рихтером, Ойстрахом, Марецкой, Олегом Ефремовым. Ее государственный ум, женское обаяние и решительность не оспаривает никто.

В ранней юности она училась в летной школе, потом занялась общественной деятельностью, вышла замуж за летчика, любила его очень сильно и прожила с ним одиннадцать лет. В 1937 году поступила в Московский химико-технологический институт, окончила его и была принята в аспирантуру. Уже шла война. В 1942 году, когда ей было тридцать два года, она родила дочь. Муж оставил ее, в аспирантуре ей не дали доучиться и направили в райком партии. Началась партийная работа. Она прошла все ее ступеньки и сделала фантастическую карьеру. Три года - уже после смерти Сталина - была первым секретарем горкома Москвы, с 1956 года - секретарем ЦК КПСС, в 1957 году становится членом Президиума ЦК КПСС - единственной женщиной на вершине власти. С партией у Фурцевой никогда не было споров. Она верила в Сталина при его жизни (один раз видела его очень близко в 1949 году на праздновании его семидесятилетия в Большом театре), работая в райкоме партии, истово проводила в жизнь все идеологические указания сверху и была в яростной борьбе с космополитами и прочими "врагами" советского народа. В годы Хрущева была его активнейшей сторонницей, сыграла огромную роль вместе с маршалом Жуковым в том, чтобы Хрущев остался у власти. Но из Президиума ЦК Хрущев ее выставил, и она была назначена министром культуры.

По своей натуре она была незаурядным человеком, в ее душе жило чистое воодушевление и какой-то особый пророческий пафос. Она не была талантливым оратором, хотя произносила длинные речи, но сразу улавливала суть дела и моральную ответственность брала на себя. Она не спорила не только с партией, в которую свято верила, но и с судьбой. А в истории культуры осталась, потому что очень много сделала. Сегодня молодому поколению почти невозможно объяснить, что значили в те годы Международные конкурсы имени Чайковского или международные конкурсы балета, а это была ее инициатива. Это она посоветовала мхатовцам пригласить Олега Ефремова на должность художественного руководителя МХАТа. Это она много раз спасала любимый ею театр "Современник" и помогла создать Театр на Таганке, как только услышала, что Микояну понравился спектакль в Щукинском училище на курсе, которым руководил Юрий Любимов. То был "Добрый человек из Сезуана". И это никак не помешало ей закрыть спектакль "Живой" по Б.Можаеву, поскольку она почувствовала "крамолу".

Фурцева была человеком своего времени. У нее самой был "хозяин" - Суслов, тонкогубый партийный бонза с мертвенно-холодным лицом. Она была в его подчинении. С годами она сильно менялась. Общение с художественной интеллигенцией не могло не сказаться на ней. Да, она терзала Михаила Ромма за фильм "Обыкновенный фашизм", закрывала спектакли, могла позволить себе поднять крик, зная, что никто не посмеет ей возразить. Характер с годами становился совсем нелегкий. Но она любила искусство, пусть не всегда разбираясь в нем.

Профессионально судить не умела, но, когда, устроив разнос на выставке художника Тышлера, выслушала другое мнение, выставку не закрыла. В шестидесятых годах она носилась по свету. Подружилась с Надей Леже, бывала в доме Шагала, вдовы художника Сорина. Гордилась успехами советского театра. Поразила снобистский Париж своей элегантностью, когда прилетала на открытие гастролей Большого театра во Францию. Одеваться она любила и умела.

После ее смерти о ней было очень много написано. Добро писали редко, чаще - зло. Вспоминали ее резкости, грубости, идеологические погромы, непонимание, а то, что, скажем, именно она открыла дорогу Рихтеру на Запад и добилась разрешения для него уехать в Германию на похороны матери, которая ушла с немцами из Одессы в годы войны и жила в западной зоне Германии, не отметил никто. Добрых дел было сделано немало.

Критерием художественности для нее было не мастерство, а, скорее, идеологическая верность режиму - все так, но в отличие от всех последующих министров в советские годы Фурцева знала цену Улановой и Плисецкой, Тарасовой и Степановой, Рубену Симонову и Борисовой, Товстоногову и Ефремову. Она была порой узкой и нетерпимой, а порой, наоборот, широкой и открытой новизне. Ей были свойственны и базарная ругань на заседаниях коллегии министерства, и праведный гнев, а при этом она была добрым человеком, и не могу забыть, как часто Ефремов любил повторять: вот была бы жива Екатерина Алексеевна, и все было бы иначе. В конце жизни по настоянию дочери она начала строить дачу, получив строительные материалы по сниженным государственным ценам. Это обнаружили. Ее хотели исключить из партии, спас Косыгин. Она еще оставалась депутатом Верховного Совета СССР, но понимала, что политическая карьера ее идет на слом. Сегодня построенная ею дача выглядит жалкой по сравнению с теми хоромами, которыми окружена Москва. Пришло другое время.

7 декабря ей исполнилось бы 90 лет. Память о ней удивительно живуча. Вся ее борьба за чистоту идеологии выглядит нынче сомнительной и пресной, а незаурядность характера и человеческий талант, умение повелевать и быть понимающей кажутся редкостной ценностью в нашем разумном, холодном и корыстном мире, откуда исчез тот самый непосредственный дух любви к искусству, которым природа наградила Екатерину Алексеевну Фурцеву.

ПОД ЗАНАВЕС

• Министр всея культуры
  К 90-летию со дня рождения Екатерины Алексеевны Фурцевой
• "Екатерина Великая"
• ВЛАДИМИР КРАМНИК: "Мне принесла успех "кутузовская" тактика"
• Человек родился