Время возвращений

Московский балетный сезон: ставка на прошлое

Алла МИХАЛЕВА
Фото Игоря ЗАХАРКИНА ("Газета")

Сцена из спектакля "Светлый ручей"

"Back to the USSR!" во всеуслышание пропел на Красной площади Пол Маккартни, заставив ностальгически встрепенуться сердца отечественных поклонников ливерпульской четверки, на мгновение возвратив их в легендарные 60-е годы. "Назад в СССР!" - пугают со своих страниц одни издания; "Назад в СССР!" - призывают другие. Примечательно, что и прошедший московский балетный сезон, подобно жене Лота, обратил свой взор назад, в недалекое прошлое, делая ставку на проверенные временем постановки и названия. В конце предыдущего сезона 2001/02 года Юрий Григорович вновь поставил на сцене Большого "Легенду о любви" - один из лучших своих спектаклей, родом из тех самых свободолюбивых лет. Новый театральный год был также начат мятежным хачатуряновским "Спартаком" Наталии Касаткиной и Владимира Василева в их Театре классического балета. Оттуда же, из 60 - 70-х, выплыл на московскую сцену и "Собор Парижской Богоматери" Ролана Пети. Правда, вольный и легкий по духу "Светлый ручей" Шостаковича в постановке Алексея Ратманского заставил вспомнить более ранний период нашей истории - 30-е годы. Даже "Весна священная" И. Стравинского в Камерном балете "Москва", поставленная известным французским хореографом Режисом Обадиа в год девяностолетия со дня первой постановки Вацлава Нижинского, - название, впервые возникшее на столичных подмостках в 1965 году на сцене Большого театра в хореографии Наталии Касаткиной и Владимира Василева. Театр, словно бы в поисках утраченного времени, окунулся в атмосферу этой полной поисков и художественных откровений поры. Но, как подсказывает опыт, оборачиваться опасно. Можно окаменеть, навеки застыв в одной позе. Правда, балетному театру, где ввод солиста на какую-либо партию может высветить совершенно новым светом старый спектакль, это грозит гораздо меньше. Но подобные радости - все же из разряда семейных...

Сцена из спектакля "Спартак"

"Собор Парижской Богоматери" на музыку М. Жарра, впервые поставленный Роланом Пети в 1965 году на сцене Парижской оперы с Эсмеральдой - Клер Мот, Фролло - Сирилом Атанасовым и самим хореографом в роли Квазимодо, покорил российских балетоманов во время гастролей Гранд-Опера 1970 года. Затем, четыре года спустя, балет Пети привез в Россию Марсельский балет, а еще через четыре он появился в афише Мариинки (тогда Кировского театра) с незабываемой Галиной Мезенцевой в роли Эсмеральды. Смелый, даже волюнтаристский пафос этого спектакля очень точно попадал в сердце российского зрителя, жадно вдыхавшего первые глотки долгожданной свободы. Сегодня зрителя можно "взять" только виртуозным мастерством, чем и захватывала "Пиковая дама", предыдущий спектакль Пети на сцене Большого, удостоенный всяческих призов и наград ("Душа танца", "Золотая Маска", Государственная премия РФ). "Собору"-2003 не хватает исполнительского блеска. Внятный, качественный спектакль, с хорошо сделанными партиями, он не несет в себе отблеска той исключительности, какой были отмечены в "Пиковой даме" работы Илзе Лиепа - Графиня и Николая Цискаридзе - Германн, равно блистательно задуманные и станцованные и кои можно отнести к самым ярким балетным созданиям последнего десятилетия. Как говорит сам маэстро Пети, в "Соборе" главный герой спектакля - кордебалет. Но, увы, именно массовые сцены, где он (кордебалет) становится выразителем коллективного "я", выглядят наиболее архаично. Можно сказать, спектакль разместился в нише, пустовавшей тридцать - сорок лет назад. Но сегодня в ней стало тесновато: здесь уже обитают иные сюжеты и иные танцы.

Сцена из спектакля "Весна священная"

Другим балетмейстером, осуществившим постановку двухактного балета "Светлый ручей" Д.Шостаковича на сцене Большого театра, стал Алексей Ратманский, ставивший до этого в стенах первого театра страны только одноактные спектакли ("Каприччио" на музыку Стравинского, "Сны о Японии"). Танцовщик и хореограф, обладающий верным чувством формы и стиля, он увлеченно погружается в атмосферу разных культурных и "танцевальных" эпох. "Светлый ручей" - это изящное воплощение художественно-театрального мифа о 30-х годах с их цельностью и бодрым оптимизмом. Вслед за хореографом Ф.Лопуховым и либреттистом А. Пиотровским он делает главным художественно-выразительным средством спектакля танцевальность, выстраивая действие с учетом индивидуальности каждого танцовщика, в результате чего все без исключения исполнители получают хорошие партии-роли, а зритель - веселый, остроумный и изобретательный спектакль. У Алексея Ратманского вообще очень легкий и "ненатужный" дар. Он неагрессивен, его спектакли, что московские, что петербургские, корректны и интеллигентно неамбициозны, он следует классической традиции. И назначение Ратманского на должность главного балетмейстера Большого театра, находящегося сейчас если не на взлете, то в стабильном (как в "мирное" время) состоянии, представляется уравновешенным и разумным шагом. За последние годы здесь выросла целая генерация новых солистов. Во всяком случае, в этом сезоне на сцену Большого театра вышли сразу четыре исполнительницы партии Раймонды, едва ли не одной из самых сложных ролей классического репертуара, требующей от артистки безупречной балеринской техники. А "Раймонда" - третий спектакль, поставленный за последнее время Григоровичем на сцене Большого театра России, как бы восстановил статус-кво и расставил точки над "i".

И все-таки, если абстрагироваться от оскорбительного оттенка, заложенного в слове "застойный", им вполне можно было бы охарактеризовать завершившийся театральный год московской балетной сцены, гладь которой не поколебали никакие волны: ни взмывающие ввысь от головокружительных успехов, ни утягивающие в мрачную глубь тягостных провалов. Ничто сильно не порадовало, ничто особо не огорчило. Самым большим потрясением стал случившийся пожар в Музыкальном театре имени К.С. Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко. Но и он существенные коррективы в вяло текущую театральную жизнь не внес. "Стасик", как называют между собой любители балета этот музыкальный театр, в конце нынешнего сезона так или иначе должен был закрываться на реконструкцию и еще осенью 2002 года отказался от проведения традиционного фестиваля современного танца. Так что если говорить о contemporary dance, то его в этом году на московской сцене было сиротски мало. Проездом из Мурманска с фестиваля "Полярная звезда" в Москву на два дня залетел маленький, но неплохой ансамбль современного танца Клер Парсонс из Швеции, показавший в Театре Наций феминистский спектакль Сoming undown ("Будущее не кончается"). На той же сцене в рамках церемонии вручения приза журнала "Балет" - "Душа танца" была показана завораживающая своей брутальностью и игрой мышц обнаженных мужских торсов "Тюряга" Евгения Панфилова (поставившего один из последних своих балетов силами набранных в спортзалах и фитнес-клубах "качков"). "Золотая Маска" в разделе "современный танец" тоже сюрпризов не подарила, представив традиционный джентльменский набор российского contemporary dance: Евгений Панфилов (участвовавший в фестивале посмертно последним спектаклем "БлокАда"), Ольга Пона, екатеринбургские "Киплинги", "П.О.В.С.Танцы".

По количеству премьер с Большим театром может состязаться только Камерный балет "Москва", выпускавший нынешней весной один спектакль за другим. Это стремительная, жесткая, обладающая мощной энергетикой "Весна священная". Лапидарный упругий "Мат" солистки и хореографа театра Лики Шевченко, остроумно сделавшей обыкновенный спортивный мат энергетическим центром спектакля. "Форс-мажор" Натальи Фиксель. И наконец, последняя премьера сезона - "Вальс белых орхидей" - двухактный балет по мотивам произведений Ремарка в постановке Константина Уральского, российского танцовщика и хореографа, живущего в Америке. К форме большого балета, к каковой по сегодняшним усеченным меркам вполне можно отнести двухактный спектакль, нынче хореографы обращаются редко. Она требует от постановщика изрядного запаса хореографических идей. У Константина Уральского их много, возможно, даже слишком. В поисках танцевального эквивалента прозе Ремарка, вернее, тому послевкусию, которое остается от чтения его книг (у каждого свое), хореограф безоглядно использует весь накопленный багаж профессионального и культурного опыта, сочетая в музыкальной партитуре спектакля оркестровые произведения Равеля и французский шансон, неоклассические танцевальные дуэты с эксцентричными кабаретными сценами, заставляющими вспомнить кинематограф Феллини или знаменитых мимов, играющих в теннис, из культового фильма Антониони "Blow up".

В общем, 60 - 70-е годы, пунктирной линией пронизавшие ушедший театральный сезон, каким-то мистическим образом сказались и на гастрольной кампании, которая прошла под знаком Кеннета Макмиллана. Гастрольная страда, на чьей ниве в этом году изрядно потрудился "Росинтерфест", началась с приезда Ла Скала со спектаклем "Ромео и Джульетта", впервые поставленным хореографом в историческом 1965 году. Затем, в рамках взаимных гастролей Большого и Мариинского театров, проводимых "Золотой Маской", на столичной сцене была показана петербургская макмиллановская "Манон"... И на закуску, под занавес сезона, в Большом театре были "поданы" гастроли Королевского балета Великобритании, представившего едва ли не ретроспективу творчества хореографа, включая "Майерлинг", завершивший на московской сцене цикл макмиллановских любовных историй, начатый "Ромео и Джульеттой".

Сфокусированность на 60-х, с их свободолюбием и бунтарством, возможно, случайна, а возможно - нет. И новый ХХI век перед тем, как идти дальше, приостановился, дабы самоидентифицироваться и осознать, что он оставляет за спиной. Так уже было столетие назад. Для решительного прыжка в свое великое танцевальное будущее ХХ веку понадобилось почти десятилетие.

МУЗЫКА

• Время возвращений
  Московский балетный сезон: ставка на прошлое
• Пролетая над гнездом чародейки
  В Мариинке поставили редкую оперу Чайковского
• Авангард в стиле ретро
  К 70-летию Кшиштофа Пендерецкого

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Подсвечник Чайковского не достался никому