Штаны-самосбросы, простыни, ласты

Что определяет сегодня успех или неуспех премьер, обсуждали критики в Самаре

ТЕАТРАЛЬНЫЙ РАЗЪЕЗД

Елена ЧЕРНОВА
Нижний Новгород - Самара

Сцена из спектакля "Ladies night"

Самара, конечно, город контрастов. Как, впрочем, и большинство городов российской провинции. Недалеко от набережной, у подошвы холма, на котором стоит Академический театр драмы имени Горького, тесно соседствуют производственные мощности ГРЭС, знаменитый пивзавод "Жигули" и женский православный монастырь. На соседней улице обитатели вросших в землю деревянных домов (в таком полуподвале мог бы жить булгаковский Мастер) скалывают лед с тротуара под жизнерадостной рекламной растяжкой салона итальянской мебели. На углу - модный бутик "Рим". На киоске с "буржуазной" надписью "Сигары" - размашистое граффити: "Сигареты?" Город переписывается со своим средним классом - уточняет, насмешничает, ставит на место.

Наше знакомство с театральной Самарой состоялось благодаря очередному семинару театральных критиков России под руководством В.Я.Калиша. Подобные творческие лаборатории в разных городах страны регулярно проводит кабинет критики Союза театральных деятелей России. Семинары эти носят концептуальный характер - местом их проведения выбираются либо центры традиционной театральной культуры, либо города, отмеченные яркими театральными экспериментами и наличием авторской режиссуры. Критики таким образом знакомятся с различными моделями и путями развития современного театра и возвращаются в собственные города, обогащенные новыми знаниями и впечатлениями. Впечатления же бывают очень пестрые и неоднозначные.

Для того чтобы понять социальный контекст самарского театра, пожалуй, стоит походить по улицам. Побеседовать со случайными прохожими, услышать, что многие предприятия самарского ВПК "лежат на боку", но в городе немало богатых людей, которые в одну ночь могут спустить в казино 50 тысяч баксов. Ну этим нас как раз не удивишь, у нас у самих так.

Но, кроме казино, богатая Самара ходит в театр! Площадь перед Академической драмой заставлена иномарками, а спектакль "Ladies' night" (можно перевести как "Дамская ночь", "Ночь для леди", в российском прокате пьеса еще известна как "Мужской стриптиз") с билетами по 250 рублей вот уже полтора года идет с неизменным аншлагом. Поставил "Ladies' night" в Самаре итальянец Паоло Эмилио Ланди.

О социальной составляющей этого театрального проекта участникам семинара рассказали еще накануне спектакля. Информация была очень позитивная. За то, что актерам приходится в спектакле обнажаться, они получают солидную прибавку к зарплате. А экономический эффект от постановки в целом позволил даже купить некоторым из них квартиры.

В интерьере ночного клуба

В первый же театральный вечер коллега из Екатеринбурга дернула меня за рукав: "Ущипни меня, если я в театре!" Действительно, начинается этот самый популярный на сегодня в Самаре спектакль, как шоу в ночном клубе. Врезанный в зал помост, забойная музыка, световые синкопы, ведущая в кожаных шортиках, которая должна непременно "завести" публику, появление тренированных и незакомплексованных мальчиков. К шоу претензий вообще нет - оно поставлено по законам жанра, профессионально, агрессивно и современно. Публика взята сразу и бесповоротно - она и предположить не могла, что "у нас" тоже так умеют!

Собственно, на этом нехитром тезисе и строится сюжет комедии Жака Коллара, имеющей подзаголовок "Только для женщин". Вопреки подзаголовку спектакль "Ladies' night" - типично мужская история, про мужскую солидарность и взаимовыручку, про предательство и верность своим идеалам. В прежние времена такие истории проходили по разряду "фильмы про войну". Для мальчиков. Герои пьесы и есть не повзрослевшие мальчики. Они не пробились в "яппи", но давно переросли комсомольско-хипповскую юность. Их обогнали собственные предприимчивые жены, ставшие владелицами клубов, хозяйками торговых фирм. Их снова настигла война, теперь экономическая, - все шесть персонажей пьесы лишились работы. К тому же фамилии - Луковски, Букатински - свидетельствуют об их эмигрантском для Америки происхождении. Симметричный ответ проклятому капитализму герои дают с окраины Бруклина, с территории того самого сталелитейного завода, который турнул их за проходную. В одной из подсобок они начинают репетировать мужское стрип-шоу, чтобы доказать себе и миру, что они еще парни ого-го. Все это вместе взятое не может не резонировать в отзывчивой российской душе. И хотя коллеги со мной не согласились по поводу терапевтического эффекта "Ladies' night", сказав, что вряд ли в партере сидят потерявшие работу самарские сталевары, мне кажется, успех спектакля не в последнюю очередь определяется именно этим. Недаром в городе говорят о том, что публика жалеет "наших мужиков" (славянские фамилии тут очень кстати!). Момент идентификации зрителей с героями спектакля позволяет самарскому социуму пережить современную социальную драму (не жанр, а событие) с безопасного расстояния - из партера театра. На протяжении всего действия сохраняется главная интрига, достаточно простая, но в данном контексте вырастающая до символа: пойдут ли мужики до конца, дадут ли обещанный "полный сервис" или сойдут с дистанции, оставшись в плену семейных трусов и старомодной морали? Видели бы вы, какой взрыв патриотизма сопровождает финал спектакля. Наши - смогут! Наши - все - смогут! Что-то в этом роде скандирует высаженная в первые ряды партера женская группа поддержки, зал ревет, в разных местах вскакивают экзальтированные зрительницы, аплодисменты - лавиной, общее ликование.

Тут я готова дернуть коллегу за рукав: "В театре ль мы?" Потому что на пересечении замысла и воплощения вырисовываются контуры проблемы, не имеющей специфической самарской прописки, хотя и явленной этим городом во всей полноте.

Разбирая то, как это сделано, мы все время наталкивались на не использованные режиссером возможности. Намек на внятную театральную форму мелькнул только однажды.

Актеры, дезориентированные по части жанра, в промежутках между хохмами ведут надрывные диалоги на полном серьезе, не оставляя ни малейшего зазора между собой и своими героями. Раздеваться или не раздеваться? Вот где Шекспир и Достоевский в одном флаконе! Если к этому добавить еще пластические игры с морковкой в трусах, сами понимаете, что получается.

Но нам в Самаре, безусловно, повезло. Нам показали все самое лучшее. В том числе и еще один совсем свежий спектакль Паоло Ланди - "Танцевальный марафон". Помните знаменитый фильм "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?" Сменив эмоциональное название романа Хоруса Маккоя на нейтральное, итальянский режиссер тем не менее не отказался от своей излюбленной "социалки". Сценические приемы - те же, что и в "Ladies' night": выдвинутый к зрителю танцевально-эстрадный помост, композиционный принцип - ревю, перемежающее танцевальные номера с довольно пресными разговорными вставками (перевод с английского и инсценировка, как и в случае с "Ladies' night", Паоло Ланди и Дмитрия Лебедева).

Самарские газеты после первых показов "Марафона" успели удивиться: что ж такой скучный получился спектакль? Не пойму, на что сетуют коллеги. Любимый ими "Ladies' night" и новый спектакль Ланди - близнецы-братья. Только "Танцевальный марафон" лишен пикантной интриги, и в нем не за чем в принципе следить. Положения не спасают ни обаяние актера Владимира Борисова, играющего распорядителя и злого гения марафона Роки Граво, ни искренность Алексея Фокина - Роберта, ни напряженный драматизм в игре Анастасии Светловой - Глории. Банальность режиссерского мышления особенно очевидна в сцене смерти Глории. Игрушечный выстрел из игрушечного пистолета - плоская иллюстрация текста: жесть, картон, клюквенный сок... Спектакль кажется безнадежно устаревшим уже в момент появления на свет. Не потому, что тема не актуальна. Потому что не найдена форма, жанр. Нет театра - есть актерская самодеятельность.

Show must go on?

Спектакли художественного руководителя Самарского театра драмы Вячеслава Гвоздкова в отсутствии режиссуры, конечно, не упрекнешь. Взяв беспроигрышно-смешную, развлекательную комедию Рея Куни "№13" (столица уже сняла с нее пенки, провинция еще осчастливлена не вся!), Гвоздков осознанно переводит действие в плоскость грубого фарса. Приключения английского депутата в злополучном гостиничном номере 13 и бесконечные манипуляции с застрявшим в окне Телом разыгрываются самарцами блистательно и содержат, кроме всего прочего, массу увлекательных параллелей. Недаром одна из зрительниц сказала: "Вот кто нами рулит!" Действительно, Владимир Борисов создает образ политика-шоумена, который самую невыгодную ситуацию умело использует на благо собственного имиджа. Вообще выгоду из ситуации с № 13 ловко выуживают все: и кошечка секретарша-любовница (Нина Лоленко), и затюканный секретарь депутата Пигден (Владимир Гальченко), и, уж конечно, увалень Официант - блестящая и ироничная работа Александра Амелина. Те же самые актеры, что ведут скучные диалоги в "Ladies' night" и "Танцевальном марафоне", прекрасно чувствуют жанр, предложенный режиссером, играют размашисто, на укрупнение, смакуют смешные пластические рефрены и стоп-кадры, которые становятся фирменным обрамлением спектакля. Даже обделенный по части слов Федор Греков (три четверти сценического времени его таскают в качестве бездыханного Тела) так выразителен в своей безмолвной пластичности, что сомнений не остается: перед нами превосходный комедийный актер с большим потенциалом. Если вас не интересуют никакие политические аллюзии, то вы просто наслаждаетесь ансамблевой игрой... до тех пор, пока в поле зрения не возникнут штаны-самосбросы. Термин этот мне подарили уже в Нижнем друзья-спортсмены, я же предлагаю ввести его в театроведческий оборот. Виртуозное владение техникой сбрасывания штанов на боковых и горизонтальных "молниях", насколько я поняла, нынче рассматривается в качестве предпосылки успеха или неуспеха спектакля. Вячеславу Гвоздкову показалось мало смешных положений пьесы, и потому пошивочный цех получил спецзадание. В результате мы насчитали целых три кульминационных момента, никак не связанных с ходом действия, когда зал ну просто взрывается аплодисментами. Что ж, Самара идет до конца.

При этом самарская публика актеров своих обожает! Недавнее празднование 40-летия Александра Амелина вылилось в городское торжество, вызвало всплеск творчества среди медицинской и банковской элиты, знающей актера и почитающей за честь дружбу с ним. Об этом не без гордости рассказывают местные театралы. Но тогда почему же так невысоко ставит свою преданную публику театр? Неужели для обретения общего языка и симпатий зрителя нужно было заверстывать номер со штанами в как можно большее количество спектаклей?

Главный не должен сомневаться

Пару лет назад Вячеслав Гвоздков на страницах журнала "Страстной бульвар, 10" признавался в мучивших его сомнениях: что ставить, как? В репертуаре театра были "Униженные и оскорбленные" Достоевского, "Король, дама, валет" Набокова, "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Стоппарда. Но публика на них не ломилась. "Я сомневаюсь, часто сомневаюсь", - проговорил режиссер. Сегодня, кажется, с сомнениями покончено, и художественный руководитель знает, куда он ведет своих актеров и зрителей.

Правда, есть еще "СамАрт" - театр, создающий в городе конкурентную среду и притягивающий к себе всеобщие взгляды. Но могу понять и горечь самарского театроведа Эдит Финк, которая считает, что нельзя Академической драме ставить диагноз "мертвый театр" и рисовать театральную ситуацию в Самаре как пустыню с одиноким холмиком "СамАрта". Кстати, и у альтернативного "СамАрта" тоже, похоже, поднакопились проблемы. Мы не увидели легендарного спектакля "Мамаша Кураж", который многие называют выдающимся. Но посмотрели "Страсти по Бумбарашу" того же Адольфа Шапиро. Морально он не только не устарел - наоборот, стал еще пронзительнее. Спектакль идет семь лет, и новое поколение юных зрителей включается в игру, предложенную театром, и снова, как семь лет назад, молодой зритель несет свернутую шинель с одного воюющего берега на другой, невольно становясь парламентером и проходя сквозь время. И потрясающе работает найденная режиссером метафора звучащей разноголосой вселенной, буквально окружающей зрителя со всех сторон: в театре построен зал-трансформер, и актеры тут появляются на помосте над головами публики, за спиной, впереди на уровне глаз. И возникает ощущение личной втянутости в эту воюющую яростную человечью воронку. И горло перехватывает в финале, где над телом убитой Варьки одну и ту же грустную песню поют, незаметно подхватывая слова и строчки, и белые, и красные, и всякие зеленые... Все это так. Но тем грустнее оттого, что дает себя знать физическая изношенность спектакля: декорации "звенят" техническими шумами, у многих актеров стертые голоса и скороговорка... Но кто-то ведь должен следить за этим, слышать этот звон! Дистанционное художественное руководство, как в случае с Адольфом Шапиро в "СамАрте", - тоже проблема. И тоже не специфически самарская. Завтра то же может начаться в нижегородской "Комедiи" у Валерия Беляковича. А в Новосибирске, говорят, вообще большая часть театров имеет иногородних худруков, бывающих в театре наездами. Эта черта сегодняшнего театрального процесса тоже стала предметом обсуждения в ходе самарского критического семинара.

Возвращаясь же к "главному" театру Самары, нельзя не сказать и еще об одном опасном смещении. Первой обратила на него внимание московский критик Наталья Старосельская. Небезопасные игры со зрителями в "Ladies' night". Актеры, сидящие в зале, накручивают публику: "Давай, давай, давай!" Вопли, свист, мелькающий свет, вскакивающие люди. Публика мгновенно слепляется в радостно-агрессивную толпу. Театр превращает зал в толпу! Хотя театр в принципе должен превращать толпу в личности. В этой толпе возможно все. Как в толпе фанатов после футбольного матча или боев без правил. Не думаю, что этот эффект планировался театром - театр просто радовался аплодисментам. Но еще более разрушительные вибрации ощущаются в премьерном спектакле "Танцевальный марафон". Мизансцены выстроены так, что зрительный зал и сцена воспринимаются как единое пространство. Театр, отождествляя зрительный зал с публикой бесчеловечного марафона, насильно навязывает нам эту роль. Судя по репликам в фойе и гардеробе, не все зрители согласны ее играть. Не оттого ли и новый спектакль воспринят более прохладно? Действие не просто скучно, как писали рецензенты, оно вызывает протест.

Театральная Самара задала вопросы, которые сегодня более чем актуальны для театрального процесса в целом: об отношениях с публикой, о трансформациях режиссерского театра, о новой системе художественного руководства. О цене успеха, наконец.

ТЕАТРАЛЬНЫЙ РАЗЪЕЗД

• Штаны-самосбросы, простыни, ласты
  Что определяет сегодня успех или неуспех премьер, обсуждали критики в Самаре

ОБРАЗОВАНИЕ

• Урок длиною в восемьдесят лет

ТРАДИЦИИ

• Хорошо темперированный курай
  Другая жизнь древнего инструмента

ХРОНИКА

• Большой десант на родину Глинки
• Пять звезд "Веселой козы"
• Профессия - режиссер
• "Диалоги в электричке"
• Салават Юлаев - герой фестиваля