Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 10 (7469) 17 - 23 марта 2005г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Краски мираЯго ходит по потолкуПремьера "Отелло" Верди в Штутгарте Алексей ПАРИН
Мартин Кушей сегодня - звезда первой величины на режиссерских небесах Западной Европы. Он, кажется, самый финансово дорогой и тем не менее самый желанный для лучших сцен оперных и драматических театров. Характером отличается сложным, никому спуску не дает и по поводу своей работы в берлинской Штаатсопер над "Кармен" сказал в открытую немало нелестного в адрес разных служб театра. Кушей - худрук Зальцбургского фестиваля по разделу драматического театра и кандидат в худруки престижного фестиваля "Винер Фествохен". Штутгартский театр - место, где началась оперная карьера режиссера Мартина Кушея. Здесь всех потряс его "Король Артур" по "полуопере" Генри Пёрселла, здесь безумствовали и умирали герои бетховенского "Фиделио" (при телетрансляции многие зрители в ярости выключили телевизоры и написали гневные письма протеста), здесь ползали в грязи и крови голые искатели счастья из оперы Шрекера "Отмеченные", здесь под началом Кушея обретали новые образные очертания герои Генделя, Россини и Луиджи Ноно. Теперь пришел черед вердиевского "Отелло". Кушей и его художник Мартин Цеэтгрубер отказываются от принципа жизненного правдоподобия в опере Верди, которая, наверное, отличается наибольшим жизнеподобием среди всех сочинений великого итальянца. Они помещают всех участников драмы в кабинет, похожий на большой парник: стены сплошь из оконных (и дверных) прямоугольников, в которых вместо стекол - полиэтиленовая пленка, а на потолке - простые светильники. Никаких исторических костюмов (художник Хайде Кастлер), все без исключения - современные люди, по большей части в джинсе с модными потертостями и затеками. Кушей во многих спектаклях показывает нам своеобразными "врезками", выходами в другое пространство прямую связь происходящего с иным миром, который по-старинному можно назвать потусторонним. Такие "врезки" работают у Кушея шоковыми взрывами и в "Саломее" (Грац), и в "Кармен" (Берлин), и в "Дон Жуане" (Зальцбург). В "Отелло" есть только то, что есть в реальности, - кажется, режиссер намекает нам, что реализм Верди здесь избыточен, по-пуччиниевски одномерен. И только один раз - в сцене, когда вальяжный, наглый, прекрасноголосый Яго - блестящий Марко Вратонья - поет свое знаменитое Credo, в середине "парника" возникает зеркало во всю сцену. Там отражается зрительный зал, и Яго оказывается словно в центре мироздания. Но подсветка меняется - и через ставшее прозрачным зеркало мы видим отражение Яго, оно отрывается от своего хозяина, идет к стене; поднимается по ней, ступая словно по полу, до потолка; спокойно, вниз головой, идет по потолку и спускается по противоположной стороне на пол... Только Яго приобщен в этом пространстве для театральных экспериментов миру демонически-потустороннему, опрокинутому, спрятанному от глаз. Эксперименты Кушея с хором увлекательны: первое действие заканчивается тем, что все зеркало сцены засыпано мелкими осколками бутылок - их в остервенении били обо что попало участники всеобщей драки; Дездемона и Отелло поют свой любовный дуэт, ступая по этим результатам дебоша. Вообще хор здесь - это хористы, великолепно разыгрывающие разнообразные этюды и блестяще интонирующие сложнейшие пассажи (хормейстер Михаэль Альбер), а никакие не жители Кипра. Дирижер Никола Луизотти насыщает музыку действенной силой и южной страстью. Главное внимание режиссера сосредоточено на четырех персонажах. На первый план вышел Кассио в исполнении яркого шведа Юхана Вайгеля - современный простоватый парниша, волею интриг попавший в страшную передрягу. Дездемона - Эва-Мария Вестбрук - статная, красивая женщина с красивым (но совсем не вердиевским) голосом, она излучает свет ясности и доброты так магнетично, что и самому дьяволу не пришло бы в голову подозревать ее в греховности. Отелло Габриэля Саде обрюзгло-некрасив, с самого начала измучен и подавлен, из него вынута сердцевина, его пение выразительно, но клочковато - такого можно брать злоумышленнику голыми руками. Тем более когда за дело берется столь изощренный и наглый Яго, каким его рисует новый звездный баритон Вратонья. В начале последнего действия Эмилия затягивает пустое зеркало сцены огромным белым шелковым полотнищем - в него закрутит Отелло свою безвинную жертву, им задушит бедняжку. Но Дездемона, цела и невредима, через некоторое время появится на сцене сбоку, чтобы спеть остаток партии. И Отелло, заколовший себя виртуальным кинжалом, встанет в конце и уйдет. Кушей - большой режиссер и ставит на сцене серьезные эксперименты. Но, ценя его мастерство, не могу смириться с такой очевидной негероичностью Отелло, с такой отчаянной забытовленностью и прозаичностью конфликта. Безжалостный Кушей словно втолковывает нам мысль о несовершенстве вердиевского опуса - а мы упрямо не хотим "сдавать" своих любимцев. Также в рубрике:
|