КШИШТОФ ЗАНУССИ: "С миром не надо соглашаться"

Записала Светлана ХОХРЯКОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

К.Занусси

22 октября на телеканале "Россия" состоится премьера фильма знаменитого польского режиссера Кшиштофа Занусси "Персона нон грата", участвовавшего в конкурсе 62-го Венецианского кинофестиваля в сентябре. И вот к юбилею Н.Михалкова фильм оказался в телеэфире. Это совместное производство Польши, Италии и России (студия "ТРИ ТЭ" Никиты Михалкова). Никита Михалков играет там одну из ролей. Мы разговариваем с Кшиштофом ЗАНУССИ.

На коленях перед Россией

Всегда найдется часть публики, которая скажет что-то вроде того, что Занусси сделал картину на коленях перед Россией. Я не считаю, что стоял на коленях. Хотя во имя благой цели можно и на коленях постоять. В костеле я же делаю это, и разве меня это унижает? Уверен, что я должен принимать участие в том, что происходит в мире, переживающем колоссальные изменения сегодня, и высказываться на темы, которые очень раздражают людей. Многие из них, и у вас тоже, сделали гигантский шаг вперед за последние 15 лет. Девушка из молочного бара научилась красить ногти, молодой человек ходит на работу в банк в галстуке и выглядит как европеец. Люди пользуются мобильными телефонами и кредитными картами. Они научились массе новых вещей, сотням английских слов. И им хочется, чтобы кто-то сказал: "Вы уже добились всего, добрались до вершины". А я говорю, что сделан только первый шаг. Иногда человек в галстуке, а ведет себя по-хамски. В одном из фильмов Вуди Аллена герой с комплексом неполноценности обращается к психиатру, а тот после нескольких сеансов говорит ему: "У меня хорошая информация. У вас никакого комплекса неполноценности нет, вы просто неполноценный". Нам не хватает культуры чувств, взаимоотношений, культуры жизни. После революций, тех потрясений, которые произошли в мире, людям кажется, что раз они заработали небольшие деньги, то уже добились всего. Так и хочется им сказать, что это только начало, а не конец.

"Персона нон грата" касается дипломатии, взаимоотношений моей страны с Западом и Россией. Треугольник: Италия - Россия - Польша неслучаен. Как уже ясно по фамилии, у меня итальянские корни, хотя несколько поколений моего рода жили в Польше. Но связь с Италией осталась. Если у вас есть вопрос, но вы стесняетесь его задать, по поводу того, имею ли я семейную связь с холодильниками, сразу отвечу: "Да, она есть". На ваших телеканалах идет реклама: "Серьезная бытовая техника существует. Доказано Занусси". Хотя это далекая связь, но семейные анекдоты - великолепный материал для киношника. Истории, которые вы узнаете в моих фильмах, так или иначе связаны с моей семьей, моим окружением и знакомыми. Я - сценарист в той же мере, как и режиссер. Иногда ко мне обращаются с предложением за определенные деньги не только прочитать сценарий, но и посоветовать, что с ним делать, указать недостатки и помочь переделать. Это интересное занятие, позволяющее соприкоснуться с теми жанрами, которыми я сам не занимаюсь.

Элементы биографии

Преподаю я в разных странах и в самых неожиданных местах, скажем, в Варшавском политехническом институте и в дипломатической академии. Во всех бывших соцстранах, особенно в Польше, после падения старой системы надо было поменять дипломатов, а откуда их было взять. Вот и приглашали из университетов, из самых разных мест. Меня тоже почти силой хотели сделать послом. Слава богу, удалось защитить себя. Но пришлось пожертвовать кинокритиком, который заступил на предназначавшееся мне место и четыре года был послом в Риме. Так что не вполне нормальных биографических элементов в моей жизни поднакопилось.

Я - христианин и участвую в религиозной жизни. Уже 12 лет являюсь членом комиссии Ватикана по культуре. Звучит сильно. На практике это оборачивается тем, что один-два раза в год мы - епископы, кардиналы, небольшая группа светских людей со всего мира - собираемся и обсуждаем проблемы современной культуры. Мне приходится задавать собравшимся вопросы по поводу прочитанных книг, посещения спектаклей. Кто-то просит перенести разговор на следующее заседание. Такова моя роль. Новый Папа подтвердил мой статус, значит, такой человек с его неприятными вопросами нужен.

Снял я более 30 полнометражных картин. Точную цифру назвать не могу, поскольку есть фильмы, сделанные для телевидения, а потом попавшие в кинопрокат. Так что мне и самому неясно, к какому разряду их следует отнести.

Я знаю несколько языков, имел даже свою передачу на итальянском телевидении. Это было интересно. Раз в шесть недель ездил туда и рассказывал зрителям, какую кассету с классикой им стоит иметь дома, чтобы смотреть ее не один раз. Таких картин немного. И книг, достойных неоднократного прочтения, не так много. Рядом в студии всегда находился редактор, фиксировавший мои ошибки. И я всякий раз интересовался тем, сколько же я их сделал. Редактор отвечала, что много. Я спрашивал, надо ли еще раз произнести текст. И слышал в ответ: "Нет, вы делаете те же ошибки, что и Папа Римский, люди привыкли". Так что тогда было легче. Теперь Иоанна Павла II нет, и надо бороться со своими ошибками.

Я довольно много общался с Тарковским. И он часто говорил, чтобы как-то поддержать меня, что мой русский язык хорош. Мы с ним много беседовали на религиозные темы, а мой русский язык - комсомольский. Я изучал его в школе, поэтому могу без ошибок говорить фразы о комсомольском собрании, а о богослужении не могу. Потом, в дневниках Тарковского, появилась запись: "Боже мой, если мой сын будет так отвратительно говорить по-русски, как Занусси, - это несчастье эмигранта". Я видел это в рукописи, а в публикацию слова эти не вошли. Жена Тарковского их вычеркнула.

Я много работал в разных странах. Удалось даже снять одну картину в США. Для европейца это всегда показатель успеха, определенное достижение. А я делал это уже в 70-е годы. И сразу почувствовал, что это не мое место, хотя я обожаю Соединенные Штаты. Это очень интересный континент, но не мой. Не чувствую там себя дома, а в Европе чувствую. Нью-Йорк могу посещать, как турист, как гость. Часто читаю там лекции. Но идентифицироваться с этой культурой не могу, хотя чувствую ее динамику и силу, в то время как в Европе достаточно проявлений стагнации и слабости.

Публика не знает, чего хочет

В какой степени художник может быть против того, что общепринято, - вопрос наиважнейший. В какой мере допустимы компромиссы? И может ли художник оставаться милым и приятным для публики? Что мы обязаны делать? Говорить людям то, что, с нашей точки зрения, должно быть для них важным, либо произносить только то, что им хочется слышать? Нет простого ответа на этот вопрос. Если художник говорит большее, чем от него ожидают, зритель этого не захочет принять. Как людей заставить слушать себя? Конформист может иметь огромный успех и приличную кассу. Публика идет на детектив и хочет получить только детектив и ничего другого. Достоевский писал детектив и сделал из него литературу совсем другого уровня. Но это было во времена, когда коммерческой литературы в современном понимании еще не существовало. Моя бабушка удивлялась тому, что служанки читают книги, поскольку поколением раньше они были неграмотными. Публика никогда не знает, чего хочет. Когда появился Феллини, она не ожидала этого. Но вот случилось, и все почувствовали, что открылся мир, которого мы прежде не видели, или видели, но не понимали. Многое с тех пор изменилось. А мой герой в "Персоне нон грата" остался идеалистом. Драма его в том, что, несмотря на жертвы, а он сидел при коммунистах, как многие мои коллеги-интеллектуалы, подвергавшиеся арестам и тюремному заключению, не сделавшие карьеры, но боровшиеся против существовавшей системы, и сейчас не чувствует себя героем. Победили богатые, номенклатура, а не диссиденты, не те, которые боролись за свободу. И это сюжет моей картины: как живет человек, у которого есть заслуги, но в то же время ощущение того, что он проиграл. Мы все в жизни проигрываем.

Помню, на заседании религиозного конгресса один из епископов сказал: "Ну кто более проиграл, чем Иисус Христос? Больше проиграть невозможно". Так что мы не должны удивляться тому, что проигрываем, хотя бы потому, что умираем, а это уже проигрыш. И если нет должного духовного объема, то нет и победы. А в современном мире духовный объем не очень сильно чувствуется.

Люди, жившие под нажимом, становятся подозрительными. Сужу по личному опыту. Это то, что остается от борьбы с противником, который гораздо сильнее. В таком контексте живет мой главный герой. Постоянная подозрительность портит людей. Но это сродни защитной реакции. Интересно поразмышлять о том, как сохранить идеалы, когда человек стареет и способен в гораздо большей степени оценить и проанализировать собственные неудачи и недостатки, найти силы справиться со всем этим. И не согласиться с миром. Я уверен, что с миром не надо соглашаться. Надо идти против, и как это ни прозвучит странно, против разумного. Если человек идет против разумного, это может в итоге вылиться в героя романа Сервантеса "Дон Кихот". Но победы Дон Кихот не достиг. А хотелось бы, чтобы люди что-то в мире изменили.

Славянская душа

Есть в "Персоне нон грата" столкновение с бывшей Россией. Наши отношения очень сложные. В девятнадцатом веке Польша была разделена на три части. Ее земли отошли России, Пруссии и Австро-Венгрии. Спустя многие годы эти части Польши соединились. Поэтому у нас есть комплекс неполноценности, потому что мы потеряли государство. Потеряли по своей вине, надо сказать. Все теряют все по своей вине. Но существует реакция: виноваты все остальные. Нам приятна роль жертвы. Нас раздражает, что у вас улицы названы именем Суворова, которого мы считаем палачом поляков. Но для вас-то он герой. Нам нелегко осознать свою роль, но не настолько, чтобы чувствовать себя потерянными.

Мы принадлежим к латинской части Европы, и это для нас важнее того, что по языку мы славяне. Но для поляка слово "славянин" - нечто ругательное. Если рабочий не привел в порядок свой инструмент, не почистил его, значит, он - славянская душа. Запил - славянская душа. Это, конечно, смешно, и я не должен, наверное, так говорить, потому что сам славянин наполовину. То, что с 40-х годов пришла Советская Армия и принесла нам свою систему, которой мы не хотели, и много поляков было посажено в тюрьмы в России, - все это, конечно, осталось в памяти. Никто не сказал нам слов извинения. Говорят, что такая была история. Немцы каются без конца, а Россия как будто не признает вины, считая, что это что-то иное. В этом коренится причина непростых настроений. Но, с другой стороны, сколько россиян к нам приезжает, торгует, занимается бизнесом, и мы хорошо договариваемся. Среди людей творческих сохранились дружеские отношения. Думаю, что напряжение между нашими странами пройдет. Это такой неблагоприятный сезон с дипломатическими инцидентами. Никакой вражды между нами быть не может. Нет для этого глубокой причины. Но есть огромная разница в мышлении, а в различиях заключено богатство отношений. Есть такое выражение, что Европа имеет два легких - латинское и византийское, и только когда они вместе дышат, Европа вдыхает полной грудью. Я уверен, что мы дополняем друг друга.

Карьера полицейского

Такой карьеры, о которой я мог бы мечтать, я не сделал. Не мог сделать со своими взглядами и вкусами. Счастье, что понял это довольно рано. И не брал штурмом Голливуд, не пробовал делать картин коммерческих, потому что мне не по дороге с ними и как зрителю они мне неинтересны. Я их сам не смотрю, значит, у меня другой темперамент. Понять свои границу и диапазон - это уже первый шаг к внутреннему миру. Главное - вовремя осознать свое место.

В Польше около пяти тысяч режиссеров. Это просто болезнь. Из этих пяти тысяч кто-то пробивается в профессионалы. Люди постоянно что-то снимают на видео и DVD, мечтают сделать оглушительную голливудскую карьеру и снимают очень плохие картины - подделки американского кино, развлекающие их друзей и соседей, но не имеющие широкого проката.

Я десять лет учился в разных институтах, изучал физику и философию, пока не окончил режиссерское отделение Высшей киношколы в Лодзи. После этого снимал телевизионную картину и что-то делал со статистами на улице. В это время мимо проходил мой отец, который всегда был противником моей профессии, и сказал: "Десять лет учебы, а любой полицейский делает это лучше тебя".

Счастье - это когда...

Несколько моих картин неожиданно оказались успешными в коммерческом смысле. Но это случайность. Я их не делал с надеждой на огромный успех. Но лучше вообще не разбираться в том, что сделано, а думать о том, что еще предстоит.

Если бы меня раньше спросили, к чему я стремлюсь, ответил бы, что к счастью. А если бы мне задали вопрос, что это такое, не мог бы уже ответить. Сегодня мне важно найти гармонию между разными аспектами жизни - профессиональным, физическим и даже половым. Чтобы все это совпадало. Жалею о том, как много самых разных вещей не было сделано в жизни. Как достичь состояния, позволяющего не зависеть только от одного пространства собственной жизни? В определенном возрасте человек очень любит делать то, чего не делал, посетить те места, где он еще не был. У меня всегда есть желание встретить людей, которых я еще не знаю.

КИНО

• КШИШТОФ ЗАНУССИ: "С миром не надо соглашаться"
• Откуда берутся шахиды
  "Новое британское кино" в России
• Миссия Очумелого зайца
  "Уоллес и Громит: Проклятие Кролика-оборотня"
• Спасибо папе за финансирование проекта
  Завершился XXV Международный кинофестиваль ВГИКа