Умное делание

Финский "Cтранник" на фестивале NET

Борис ФАЛИКОВ

Ю.Валкеапаа в роли странника

На недавнем фестивале Новый европейский театр в Москве был показан спектакль "Странник". В основе его лежит русский духовный текст XIX столетия "Откровенные рассказы странника своему духовному отцу". Выбор финской труппы "Братья Хоукка" не удивил. Анонимный рассказ, переписанный на Афоне настоятелем Черемисского монастыря из Казанской епархии игуменом Паисием, многократно публиковался в России, а затем и за ее пределами стараниями православных людей, оказавшихся в изгнании. Там он и был переведен на европейские языки. Английский перевод Эндрю Уокера под названием "Путь паломника" попал в свое время Джерому Сэлинджеру и вдохновил его на сочинение рассказа "Фрэнни", героиня которого, юная американка, подобно русскому страннику встает на путь "умного делания", беспрерывного творения

Иисусовой молитвы. То, что эта книжка оказалась в руках у молодых финских театральных экспериментаторов, даже закономерно. Тяга к экзотическим духовным поискам, которой Сэлинджер так богато наделял своих юных героев, на Западе никогда не кончалась. Удивительно другое, насколько по-разному подошли к русской книге американский писатель и финские актеры. Настолько, что возникло впечатление, словно спектакль начинается там, где заканчивается рассказ Сэлинджера.

Странный уикенд

В рассказе студентка Фрэнни приезжает к своему другу, тоже студенту, большому интеллектуалу, который "все понял" в "Дуинезских элегиях" Рильке, на уикенд, чтобы сходить на футбольный матч и вообще весело провести время. В США в консервативные 50-е еще сохранялась традиция раздельного обучения, и такие университетские мероприятия активно использовались молодыми людьми как поводы для свиданий. Но уже за столиком в ресторанчике, куда молодые люди пришли выпить и перекусить, выясняется, что героиня переживает некий кризис. Ее раздражают лицемерие профессоров и студентов, искусственность человеческих отношений, скука и предсказуемость университетского быта. Казалось бы, ничего особенного, модная девушка начиталась французских экзистенциалистов, насмотрелась фильмов "новой волны", вот Angst и одолел. Но выясняется, что начиталась она совсем другого. Тоненькая книжица в зеленом переплете, которая случайно выпадает из сумочки, - это "Путь паломника". Следует краткий пересказ книжки непрерывно курящей героиней, которой кусок в горло не лезет. Поглощающий улиток-эскарго молодой человек (еда, совершенно нетипичная для Америки той поры, очевидно, он-то как раз и начитался французов) не выказывает к откровениям русского странника никакого интереса. Любимый им Рильке, кстати, заинтересовался бы гораздо больше, он для знакомства с такими странниками даже русский язык начал учить. А вот Фрэнни эти откровения так перепахали, что жить по-прежнему она уже не в силах. И даже сделала первый шаг в сторону от этой жизни: бросила театральный факультет. Жизнь - сплошная показуха, театр - показуха вдвойне. А безостановочная молитва - прямой путь от житейской суеты к Богу. Причем не требующий веры. Отбросьте пустые мечты и глупые слова, действуйте. Так действовали не только православные мистики, утверждает Фрэнни, но и индусские и буддийские аскеты, твердившие свои бесконечные мантры.

Короче, перед нами в сжатом виде религиозная программа контркультуры. В 60-е эти лозунги овладели студенческими массами и повели их на Восток, к индийским гуру, японским роси и тибетским римпоше. Но в 50-е герои Сэлинджера - беспомощные одиночки, которые бьются головой об стену. Вот и Фрэнни бьется, даже близкий человек ее не понимает, только и остается, что упасть в глубокий обморок. На этой метафоре полного отчуждения героини от действительности Сэлинджер и заканчивает рассказ. В последней фразе губы очнувшейся девушки "беззвучно зашевелились, безостановочно складывая слова". Мы знаем - какие.

Рупор не помог

У финнов все по-другому. Они пересказывают историю странника языком того самого театрального искусства, от которого сломя голову бежит Фрэнни. А начинался проект и вовсе площадным действом. Будущий исполнитель главной роли Юха Валкеапаа разослал своим знакомым по электронной почте вопрос - что вам нужно, чтобы жить в этом мире? А потом прошел по одной из главных улиц Хельсинки, читая ответы в мегафон. Все правильно: мир - театр, и люди в нем актеры. Но чем громче он вещал, тем хуже его слышали. И тогда проект обрел камерное звучание. Рассказ о человеке, который ответ на вопрос нашел в России позапрошлого века, излагается за столом, вокруг которого сидят еще два актера (они играют тех, кто встретился герою на пути) и совсем немного зрителей. И ответ этот обманчиво прост, как в песне "Битлз" - "Аll you need is love". Русский странник не бежал от действительности, хотя и испытал соблазн удалиться от мирской суеты. Сведя ум в сердце, как учат православные аскеты, он понес свой внутренний свет людям. Иногда, казалось бы, безрезультатно. Избившие его разбойники вовсе не покаялись, лишь за целковый подсказали, где найти ими же украденную Библию. Иногда результат вроде бы достигался помимо него. Женщина, которая хотела его соблазнить, пережила страх Божий, покаялась и сама встала на молитвенный путь. О чем он случайно узнал через несколько лет. Но и не зная, продолжал бесконечный подвиг спасения мира. Кого-то научал Иисусовой молитве, с кем-то делился последним.

Радость возвращения

Для Фрэнни (и Сэлинджера) восточная мистика (в которую без особого разбора включалось все - от дзен-буддизма до православного исихазма) была элитарным способом защититься от назойливого мира, где царили пошлый масскульт и бессмысленная погоня за успехом. Неслучайно герои его поздней прозы - семейка Глассов, к которой принадлежит и Фрэнни, - как на подбор сплошные гении-одиночки. Наверное, с помощью йоги можно ловко укрыться в своем внутреннем мире, недаром в ней так популярен образ черепахи, вобравшей под панцирь голову и лапки. Но в дзен-буддизме адепт после обретения просветления возвращается в мир, который теперь воспринимается им по-другому. Так достигается осознание тождества нирваны и сансары, а стало быть, в каком-то смысле мир сансары преображается. Что до православия, мистик здесь возвращается в мир, чтобы полюбить его всей силой очищенного молитвой сердца. Что и делает странник из "Откровенных рассказов". Как написал в предисловии к парижскому изданию книги замечательный русский богослов архимандрит Киприан (Керн), творение Иисусовой молитвы "наполняет странника такой любовью к миру, природе, зверям и людям, что не только нельзя говорить о мироненавистничестве, но, наоборот, в его безыскусственном рассказе можно прочитать настоящий гимн любви к этому миру и человеку".

Этот гимн и попытался исполнить финский актер. Причем с такой заразительной радостью, что невольно закралось подозрение, что молитва у него всамделишная. Вряд ли, но нерв старой книжки нащупан точно. Этой радости вовсе нет у героини сэлинджеровского рассказа. Она с миром борется и страдает. Пишет своему юноше о том, как любит его, но полюбить не в состоянии. Отсюда и впечатление, что спектакль начался там, где закончился рассказ американского писателя, навсегда спрятавшегося от людей в нью-гэмпширской глуши.

РЕЛИГИЯ

• Умное делание
  Финский "Cтранник" на фестивале NET
• История угасания
  Судьба вологодских древностей
• Последней бесконечности навстречу
  В Даниловском монастыре богословы обсудили конец света
• Головой о балку
  Почему у православных нет женщин-священников?